Оказалось, что раньше здесь этого добра было очень много, но все леса вырубили напрочь, когда строили Венецию. Оно и понятно: чего бревна возить издалека, когда они растут вокруг? Так, наверное, думали строители.
По одной из исторических версий, Венецию решили строить не от хорошей жизни. Варвары пришли, и местные жители, спасаясь от их нашествия, скрылись на островах заболоченного лимана, да там и остались жить.
Я люблю море, поэтому мне в Венеции понравилось все: и морской запах, и сырость, и сквознячок-ветерок и атмосфера вообще.
Здесь надо пожить. Бесконечные каналы и узкие улочки невозможно обследовать за время туристической экскурсии.
Венецию любил Иосиф Бродский, который здесь жил и был похоронен на Острове мертвых среди других замечательных русских деятелей культуры и потомков звонких дворянских семей.
Остров мертвых — это кладбище. Там только могилы и колумбарии. Этому кусочку суши специально отвели скорбную роль, и в былые времена был даже назначен специальный день, когда довольно широкий канал перегораживали баржами, по которым венецианцы могли пройти к могилам своих усопших родственников.
Во времена же дожей, отелл с дездемонами и прочих казанов, знатных горожан хоронили в склепах при соборах. Причем сами каменные могилы крепились к стене снаружи храма и выше уровня традиционного подъема воды, когда море наступает, превращая все улицы города в каналы.
И сегодня многие магазины и бутики находятся в цокольных этажах, и во время затопления на входе ставятся специальные деревянные заслонки, чтобы вода не попадала внутрь.
Сегодня коренных венецианцев не так уж и много. Это я имею в виду тех, кто живет здесь постоянно. Многие приезжают сюда на службу, работу или поторговать. Однако есть и постоянные жители. В этих кварталах Венеции на веревках от окна к окну сушится разноцветное белье, а с балконов синьоры и сеньориты индифферентно наблюдают за суетой туристов.
Кстати, здесь я узнал одну любопытную вещь. Оказывается, традиция стучать в дверь ведет свою историю из средневековых городов и в том числе из Венеции. И вообще это привычка простолюдинов. Улочки здесь настолько узки, что двум синьорам разминуться бывает трудно. Так вот здесь, прежде чем открывать дверь, было принято сначала стучать, предупреждая тех, кто снаружи. Чувствуете разницу? Не для того, чтобы войти, а чтобы выйти. Делалось это для того, чтобы выходя, простолюдин ненароком не зашиб проходящего по улочке знатного венецианца.
Кстати, местные гондольеры не только поют, но еще и свистят. И если поют они для тех, кого катают, то свистят для коллег. Подплывая к повороту канала, гондольер свистит, предупреждая коллег за углом.
О том, что гондольеры — это отдельная каста, знают многие. Чтобы им стать, надо иметь связи и разнообразные певческие таланты. Их количество ограничено местным муниципалитетом. Как нам рассказала гид, теперь в их гондольерской когорте есть одна женщина.
Да и вообще, в Венеции много было открытий. Так, я узнал, что мост Вздохов не имеет никакого отношения к томным воздыханиям. Этот мост соединял местную тюрьму с судом. Тюрьма была страшная, дышать в ней было проблематично, не хватало воздуха, а стены летом раскалялись до больших температур. Поэтому когда местных зэков выводили в суд, то мост был тем местом, где они могли вздохнуть полной грудью.
Это, пожалуй, один из самых очаровательных городов мира. Здесь нет человека, которого бы не пробивало на какие-либо чувства. Однажды я увидел девушку, которая, сидя в уголке, плакала. На вопрос, не нужна ли помощь, она ответила, что это слезы от переполнения чувств и любви к Венеции. Сюда хочется возвращаться. Здесь хочется пожить и пусть не всю жизнь, а хотя бы месяц.