Многие исследователи творчества Достоевского полагают, что перелом в сознании писателя произошел именно в Омском остроге. Свою лепту в это дело молитвой и заботой об осужденном внесли три священника, чьи судьбы были связаны с Омском.
Известно, что некоторые представители сибирского духовенства сыграли далеко не последнюю роль в судьбе великого русского писателя Ф.М. Достоевского во время нахождения его на омской каторге.
Одним из них был настоятель омского Воскресенского собора протоиерей Димитрий Семёнович Пономарёв (1796-1853). Он родился в семье священника, окончил духовную семинарию в Тобольске. Служение Богу молодой отец Дмитрий начал в Тобольске, продолжил в Петропавловске. В 1836 году он был переведён в Омск и назначен настоятелем Воскресенского собора. Помимо этого он являлся бессменным законоучителем в Омском батальоне военных кантонистов (с 1836 по 1853 гг.). Именно благодаря его ненавязчивым, полным душевности и православного миросозерцания урокам, часть кантонистов, евреев по происхождению, приняла православие.
Известный историк Сибирской церкви, тоже протоиерей А.И. Сулоцкий, лично знавший отца Димитрия, вспоминал о нём как о человеке «умном, добром, ласковом, бескорыстном», умевшим «наставлять не понимающего, вразумлять заблудившегося и учить добру согрешающего». Много сил и энергии отец Димитрий потратил при открытии в Омске, в 1838 г., Духовных училищ, в которых на протяжении целого ряда лет он являлся бессменным смотрителем.
Служа в Омске, отцу Протоиерею, помимо прямых обязанностей настоятеля одного из городских храмов, пришлось нести церковное послушание в качестве благочинного (с 1836 г. по 1843 г.) 3-х городских и 9-ти окружных церквей, а также в качестве первоприсутствующего в Духовном Правлении.
Однако исправление им этих многочисленных обязанностей никаким образом отрицательно не отразилось на жизни Воскресенского прихода, духовно им окормляемым. За восемь лет (с 1840 по 1848 гг.) численность прихожан увеличилась на 72 человека.
Не следует также забывать, что именно его трудами было положено начало и соборной библиотеке. В течение ряда лет, либо по его благословлению, либо непосредственно им самим, в ответ на запросы Тобольской Духовной Консистории составлялись и посылались многочисленные заказы на вновь вышедшие книжные новинки. Следует учитывать, что книги тогда были весьма дорогим удовольствием, поэтому многие из действующих в то время омских церквей от выписки их, как правило, отказывались, однако с Воскресенской крепостной церковью это случалось крайне редко. Приобретение книг, помимо их дороговизны, сопровождалось иногда просто невыполнением заказа. Дело в том, что столичные книготорговцы в этом отношении были не всегда добросовестными. И вот такая нелицеприятная ситуация произошла и с протоиереем Пономарёвым. В июле 1852 г. он доносил Епархиальному начальству, что ещё в феврале 1850 г. заказал книгу А. Терещенко «Быт русского народа» (СПб., 1847-1848 гг.), послал деньги, но так и не получил, что называется, «ни денег, ни товару».
Отчасти его пастырские обязанности, а отчасти увлечение им собиранием литературы и книжным чтением свели его с находящимися на каторжных работах двумя известными людьми. В пастырские обязанности отца Димитрия входило посещение арестантов Омского каторжного острога. Вот почему именно ему в числе первых довелось общаться с ссыльными литераторами Ф.М. Достоевским и С.Ф. Дуровым в период их омского заточения. Более того, Фёдор Михайлович в одной из бесед просил отца протоиерея, являвшегося для многих каторжан их духовным отцом, достать ему для прочтения «Историю и Древности Иудейские» Иосифа Флавия. Вслед за А.И. Сулоцким, мы склонны также полагать, что протоиерей Димитрий Пономарёв был духовником Ф.М. Достоевского, во время пребывания писателя в Омском остроге.
Ф.М. Достоевский. Прижизненный фотопортрет. Из архива автора.
Нам могут возразить, что духовный отец есть нечто большее, чем священник, принимающий исповедь и отпускающий грехи. Для того, чтобы определиться в понятии «духовника» давайте обратимся к соответствующей литературе. Один из дореволюционных «Словарей» так объясняет данное понятие: «Духовник — священнослужитель (не ниже священника), принимающий исповедь кающегося и разрешающий последнему его грехи». Согласно церковному праву, обыкновенными совершителями исповеди являются священники. По правилам Русской Православной церкви всякий приходской священник «есть вместе и духовник своих прихожан». Прихожанами же отца Дмитрия были в том числе и лица, заключённые в Омский острог. Их он исповедовал, им отпускал грехи и их же причащал. Никто кроме него доступа к осуждённым из городского духовенства не имел.
Протоиерей Стефан Яковлевич Знаменский. Фотопортрет. Из музея истории Омского городского самоуправления.
Другой фигурой из когорты священнослужителей, чьи судьбы соприкасались с судьбой Достоевского, был протоиерей Стефан Яковлевич Знаменский (1804-1877), переведённый из Ялуторовска в Омск, что было определено двумя обстоятельствами. Во-первых, после кончины протоиерея Дмитрия Пономарёва в 1853 году образовалась вакансия благочинного Воскресенского собора. Второй же весьма весомой причиной перевода стало личное ходатайство генерал-губернатора Западной Сибири Г.Х. Гасфорда перед Архиепископом Тобольским и Сибирским Евлампием (Пятницким), продиктованное желанием иметь в столице края «опытного в делах деятеля по духовной части». В связи с этим вопрос о переводе отца С.Я. Знаменского в Омск был решён. 23 года протоиерей Стефан Знаменский был настоятелем Воскресенской церкви. При нём она стала своеобразным духовным центром тогдашнего Омска. Ее посещала масса богомольцев, большинство которых принадлежало к просвещенной элите.
Своим служением отец Стефан возбуждал у присутствующих невольное благоговение. Его стараниями и заботами при Воскресенском храме продолжала пополняться, а также была систематизирована и описана одна из лучших в Сибири духовных библиотек (к 1856 г. библиотека храма включала в себя 316 наименований). Имея педагогический дар от Бога, протоиерей Знаменский в течение ряда лет являлся бессменным экзаменатором Закона Божьего во всех омских учебных заведениях. Именно на «омский период» выпадает пик активности участия отца Стефана в общественной жизни нашего города.
За пятьдесят лет службы в священническом сане Стефану Знаменскому, кроме обязанностей приходского пастыря, довелось нести церковное послушание в качестве члена консистории, эконома семинарии, благочинного, миссионера среди раскольников, законоучителя в уездном училище и губернской гимназии, экзаменатора по Закону Божию в учебных заведениях Омска.
Судьба свела отца Стефана с некоторыми, в последствие ставшими выдающимися, людьми нашего Отечества. Так, С.Я. Знаменский крестил будущего известного художника М.А. Врубеля. Историк М.М. Громыко считает, что отец Стефан мог быть знаком с Ф.М. Достоевский и С.Ф. Дуровым.
Следует заметить, что о прибытии писателей-петрашевцев в Омск С.Я. Знаменский узнал одним из первых. Ему сообщил об этом факте отец Александр Сулоцкий своим письмом от 12 марта 1850 г. Он писал:
«… В Омск в крепостные работы из новых заговорщиков или, что то же, несчастных мечтателей присланы двое – оба литераторы – Сергей Ф. Дуров и Достоевский. Первый из них близкий родственник Натальи Дмитриевны Фонвизиной. Я, как инспектор и как другие лица, сколько ни стараемся проникнуть к ним и облегчить их участь, хотя бы чем-нибудь, например, беседой; но почти решительно никакого не имеем успеха. Впрочем, слышно, что обходятся с ними не сурово…».
За успешное, усердное и результативное служение церкви и обществу отец Стефан был удостоен многих церковных и государственных наград. Как образцовый служитель алтаря Господня и строгий подвижник благочестия, он почитался в народе святым как при жизни, так и после смерти. 6 апреля 1877 года отец Стефан был отпет в Воскресенском соборе и погребён на городском Шепелевском кладбище. Первоначально на могиле стоял простой металлический крест, а к началу прошлого века усердием верующих омичей был сооружён памятник в виде часовни.
Стефан Знаменский сделал многое для нашего города и Сибири в целом. Он открывал школы, был образованным человеком, трудился на благо церкви. Как образцовый служитель алтаря Господня и строгий подвижник благочестия, он почитался в народе святым как при жизни, так и после смерти. Был канонизирован в 1984 г. Русской Православной Церковью в Соборе Сибирских Святых, как Святой Праведный Стефан Омский.
Писатели, историки, педагоги оставляют после себя память, с одной стороны, написанными ими книгами, а с другой – воспитанными и вскормленными под их чутким руководством учениками. Одним из таких был протоиерей и преподаватель Закона Божьего в Сибирском кадетском корпусе Александр Иванович Сулоцкий (1812-1884).
Протоиерей А.И. Сулоцкий. Из фондов ГИАОО.
Он прожил долгую, наполненную разными событиями жизнь. Духовное образование и воспитание он вначале получил в Ярославской духовной семинарии, а продолжил в Санкт-Петербургской духовной академии. По окончании учёбы был направлен на должность преподавателя в Тобольскую духовную семинарию. Затем Александр Сулоцкий был рукоположен в сан священника и отправлен на службу в Омск. 1 февраля 1848 года он прибыл в наш город и сразу же приступил к возложенным на него обязанностям. Местом его нового назначения явился Сибирский кадетский корпус и устроенная при нём Никольская корпусная церковь. Около тридцати лет прослужил отец Александр законоучителем и штатным священником Сибирского кадетского корпуса. Своей преподавательской работе он уделял очень много внимания, сил, времени и воспитал большую плеяду достойных учеников.
Скончался Александр Иванович в Омске в 1884 г. Был погребён на упразднённом в советское время Казачьем кладбище. Могила не сохранилась, но в настоящее время в мемориальном сквере на месте бывшего кладбища возле храма во имя «Всех Святых» отцу Александру Сулоцкому установлен кенотафный памятник.
Живя и служа в Омске, отец Александр сблизился с представителями интеллигенции. Исполняя просьбу тобольских друзей, стремился каким-либо образом облегчить участь узников «Мёртвого дома», познакомился с Ф.М. Достоевским и С.Ф. Дуровым. Именно Сулоцкий стал тем человеком, который осуществлял связь между тобольскими декабристами и сосланными в Омск петрашевцами. С декабристами, в частности, семьёй Фонвизиных, он был в дружеских отношениях, которые возникли ещё в Тобольске и не прерывались после его отъезда в Омск. Об этом свидетельствуют письма Сулоцкого, обнаруженные исследователями в фонде декабриста Фонвизина в рукописном отделе Российской государственной библиотеки. События, описываемые в них, относятся к самому тяжелому периоду каторги писателя – её началу.
Сообщив в письме от 1 февраля 1850 года, что по прибытии в острог Ф.М. Достоевский попал в госпиталь, в следующий раз, 11 февраля I850 года, Сулоцкий написал М.А. Фонвизину:
«Письмо моё, по всей вероятности, опечалило Вас, добрую Наталью Дмитриевну и других, принимающих участие в горькой доле С. Фед. Дурова и его товарища. Но что же делать? Я бессилен… Не будут ли для Вас хотя малым утешением следующие сведения, полученные мною…, г. Достоевский всё в лазарете; главный лекарь Троицкий, по просьбе Ивана Викентьевича [Ждан-Пушкина], толковал с ним, предлагал ему лучшую пищу, иногда и вино; но он отказывается от всего этого, а просит только о том, чтобы принимать почаще в лазарет и помещать в сухой комнате...».
15 февраля 1850 года Сулоцкий писал Фонвизину:
«Сергей Федорович мёл уже улицы, получил флюс и теперь в лазарете. Он и г. Достоевский очень благодарны, замечая, что главный лекарь принимает в них участие. Мы через Троицкого, наконец, добились позволения пересылать им по крайней мере книги св. писания и духовные журналы... Авось, хотя это и неизвестно, когда будет, и я увижусь».
Обратим внимание на сам тон процитированных отрывков, на то, как Сулоцкий утешает Фонвизиных. Так могут переписываться только люди, искренне заинтересованные в том, что они делают. И понятнее становятся слова Достоевского из первой части «Записок из Мёртвого дома»:
«Есть в Сибири, и почти всегда не переводится, несколько лиц, которые, кажется, назначением жизни своей представляют себе – братский уход за «несчастными», сострадание и соболезнование о них, точно о родных детях, совершенно бескорыстное, святое».
И последнее из дошедших до нас писем Сулоцкого Фонвизину – от 31 мая 1850 года – содержит два интересных факта. Во-первых, становится ясным, что в госпиталь и из госпиталя передавались не только книги:
«...Стихи Сергея Фёдоровича, без всякого сомнения, у Вас уже и для Вас отрадны...». Во-вторых, сообщается, что «г. Достоевского навещает, хотя изредка, товарищ его по корпусу Осипов».
Речь идёт о правителе дел Омского кадетского корпуса Г.А. Осипове, с которым Достоевский вместе учился в инженерном училище. В последней главе «Записок» читаем:
«В том городе между служащими военными у меня оказались знакомые и даже давнишние школьные товарищи. Я возобновил с ними сношения. Через них я мог иметь больше денег, мог писать на родину и даже мог иметь книги».
Завершая рассказ об Александре Сулоцком, остаётся добавить, что позже Достоевский в одном из писем И.В. Ждан-Пушкину тепло отзывался об этом человеке, называл его «добрым и благородным».
Многие исследователи творчества Ф.М. Достоевского полагают, что перелом в сознании писателя произошел именно в Омске, те четыре года, которые он провел в омском остроге (с 23 января 1850 г. до конца февраля 1854 г.), наложили отпечаток на всю его дальнейшую жизнь и литературную деятельность. Приятно осознавать, что свою скромную лепту в это дело молитвой и заботой об осуждённом внесли три священника, чьи судьбы были связаны с Омском, на земле которого они нашли свой последний приют.
Могила А.И. Сулоцкого на бывшем Казачьем кладбище г. Омска. Фото А.В. Борисова. 1954 г. Из фондов ГИАОО.
Александр Лосунов, историк-краевед, председатель ОРОО «Достояние Сибири»
