Омич Михаил Зубов, в свое время ушедший из преподавателей в казачье войско и сменивший указку на автомат и шашку, рассказал о своем опыте участия в вооруженных конфликтах в Югославии и в Донбассе.
Собеседник «ОМСКРЕГИОНА» по праву считает себя боевым, а не бутафорским казаком, и дело не только в шашке и нагайке, которые хранятся дома. По образованию Михаил Зубов — историк, но ему пришлось не в теории, а на практике ощутить балканский конфликт и события 2014–2015 годов в Донбассе. Он вспоминает о том, почему не смог остаться в стороне и стал добровольцем.
В ОмГУ Михаил учился на дневном отделении, играл в студенческом театре «Поиск», а заочно закончил еще и пединститут. Работая учителем истории в школе, он стал свидетелем развала Советского Союза, Югославии, раскола в Украине.
Из школы пришлось уйти в 1992 году, когда перестали платить и без того небольшую зарплату. Шахтеры могли постучать касками на Красной площади — и их услышали. А что мог учитель — сломать указку? Оставив школу, поначалу Михаил зарабатывал тем, что брал на реализацию у коммерсантов масло, сгущенку, тушенку и менял их на расписки под будущую зарплату, которую в то время задерживали всем.
А затем он вспомнил, что среди его предков были казаки, и пошел в Сибирское казачье войско — это было в конце 1992 года. Уже в 1993 году Михаил уехал на войну в Югославию, где провел три месяца.
«У власти стоял Ельцин, а министром иностранных дел был Козырев, который не соблюдал интересов России. Россия тогда отказалась от сербов, несмотря на то что всегда поддерживала этот народ. Югославию когда-то поделили по административным границам, не считаясь с фактическим населением. Те районы, которые были заселены сербами, передавали в Хорватию, Боснию — и потом там начались беспорядки», — вспоминает Михаил Зубов.
Россияне поехали на Балканы в составе казачьего подразделения сражаться за сербов. Сначала добровольцам обещали, что они смогут выбрать любое новое оружие по каталогу, но по факту омичу выдали старенький АК-47.
Фото из личного архива Михаила Зубова
«Но я человек старорежимный, мне он нравился, — говорит он. — Причем сначала выдали оружие, а потом уже составили списки бойцов — на всякий случай, чтобы знать, кто погибнет. В первую очередь там нужны были руки, способные держать оружие. Меня не ранили, и это большое достижение для пехотинца — я даже ног не натер. Югославия — моя боль. Здесь были народные армии, причем они состояли и из сербов, и из хорватов, из православных и мусульман».
По словам Михаила Зубова, хорваты во Вторую мировую войну сражались за фашистов, их называли усташами. Они устраивали резню на национальной почве, у усташей был специальный нож под названием сербосек. А в 1993 году хорватские националисты пытались продолжить традиции усташей, и в их руках снова появились сербосеки.
«В городе Сараево мне встретился ветеран Второй мировой войны, которого звали Стева Гачеша. Он был подполковник погранвойск в отставке и говорил: “В тех местах, где жили хорваты и где я партизанил во Вторую мировую войну, я появился только недавно, когда постарел. Иначе меня могли бы узнать и убить”, — рассказывает Михаил Зубов. — Так вот, несмотря на возраст, он снова взял автомат и пошел на войну».
В центре Сараево жили мусульмане, а по окраинам — сербы. У сербов была вода, у мусульман — электроэнергия. Когда они набирали воду во все емкости, то выключали сербам электричество. Причем мусульмане — это были тоже бывшие сербы, светловолосые или рыжие. Дело в том, что 400 лет там правили турки, и местные жители принимали их веру. Сейчас принято во всем обвинять сербов, а мусульманам помогал весь мир, но мало кто вникал в суть многовековых конфликтов.
На Балканах омич пробыл порядка трех месяцев — сначала в составе боевой бригады в горах, потом в городе Сараево, еще часть времени провел в Белграде, где казаков из России определяли на ночлег в казармы.
Казаки сражались на Заглавке — это название горы, важную высоту добровольцы из России удерживали от мусульман. Самое страшное там было — это артиллерийские и минометные обстрелы, от которых прятаться было особо бесполезно — все равно могло достать осколками.
Фото из личного архива Михаила Зубова
По словам Михаила Зубова, некоторые из казаков до сих пор остались и живут в Сербии, некоторые погибли, кто-то был ранен, контужен.
«Наших побило на высотах на Заглавке и Столац. Вспоминаю Виктора Десятова из Екатеринбурга, он был мастер спорта по стрельбе и пулям не кланялся. Приложится к своему автомату, прицелится — Виктор, как правило, не мазал. Он погиб от руки снайпера. Причем снайпер сначала убил женщину из гражданских, а Виктор полез ее вытаскивать, уже мертвую, — продолжает Михаил Зубов. — Я считаю, что тогда тоже остался жив чудом. Снайпер стрелял в меня, пуля просвистела над ухом, я попытался залечь — и увидел под ногами змею. Но она оказалась мертвой. А второй раз я залез на черешню, и увидевшие это сербы говорят, что снайпер простреливает эту местность. Но он меня не увидел — а я вдоволь наелся черешни. Сербы узнали, что я из Сибири, — и смеются, говорят: “Ешь, ешь”.
Мы воспитывались на нашем, советском кино. Смерти видели только по телевизору. А здесь убивали по-настоящему. Но так получалось, что мы шли первыми, а сербы — уже за нашими спинами. Где-то мне везло, где-то я успевал стрелять первым. Это война, исход мог бы быть и совсем другим».
Поучаствовав в югославском конфликте, Михаил Зубов возвратился в Омск, но на работу учителем истории уже не вернулся и ушел в коммерцию, затем получил диплом юриста. Жизнь была интересной и мирной, и так продолжалось до 2014 года. А потом в 58 лет он поехал на конфликт в Донбассе.
«Война мне не понравилась, — говорит сегодня Михаил. — Но когда полыхнуло на Украине, меня это задело. 2 мая в Одессе живыми жгли людей. А 17 мая мы уже выехали в Донбасс. Атаман Всевеликого Войска Донского Николай Козицын делал ставку на сибиряков, мы были у него как спецназ. Встречали и сопровождали “подарки” из России, привозили нарушителей в штаб и выполняли другие задания. У всех был позывной, у меня — “Дядя”, назвали так по возрасту. Меня до сих пор однополчане зовут дядей Мишей».
Больше всего на Донбассе его тронуло то, что конфликт напоминал те трагедии, которые происходили еще в Гражданскую войну:
«Наши идут в разведку — им все рассказывает дед из местных. Возвращаются — он выбегает и говорит: “Туда уже не ходите, бабка сходила к врагу, там вас теперь ждут”. Но ведь это одна семья! А в наших рядах были и те, кто разговаривал только на украинском — парень русского языка не знал, но после плена у “укропов” ненавидел их больше всех. У ополченцев-казаков не было деления на русских и украинцев. Я оригинальничал и утром иногда встречал сослуживцев словами на украинском: “Доброго ранку, пане казаки”, и шутил — я из Сибири, у нас все так говорят. А другой раз парнишке из местных говорят: “Здорово дневали!” Это такое казачье приветствие. Нужно отвечать: “Слава Богу!”, а он говорит: “Я не дневальный”. Вообще, настоящий казак должен получить боевой опыт, иметь сыновей и внуков по мужской линии — чтобы не пресекался род, а без детей-парнишек настоящий казак в старые времена даже не имел право на отчество. Поэтому многие омские казаки мне завидовали, но сами на фронт не ездили. А сейчас каждый может заявить, что он казак, и даже атаманами как-то становятся».
Фото из личного архива Михаила Зубова
Но вообще, Михаил не любит вспоминать о своем боевом опыте, предпочитая рассказывать анекдоты и шутки. В Донбассе он сперва находился в городе Антраците, затем — в Северодонецке, проездом в Лисичанске, где сопровождал БМП на ремонт с риском попасть под удар украинских вертолетов. Участвовал в операции в Дебальцевском котле. Сперва воевал в пехоте и уже под конец, в Дебальцево, перешел на миномет.
«Там погибало и погибает много гражданских, ВСУ стреляли по площадям, жилой застройке. Страшно, — рассказывает еще один эпизод Михаил Зубов. — Во время такого артобстрела к бабушке прибежал внук — ее помощник. Его отец погиб на шахте. Внук помогал бабушке спуститься в подпол — прилетает снаряд, разбивает дом, убивает внука и ранит бабушку. Страшно представить, что чувствует эта бабушка в разбитом доме, рядом с мертвым внуком. Как ей дальше жить, когда весь свет теперь не мил?»
Вторая командировка в Донбасс была в декабре 2014 года и продлилась около трех месяцев. Тогда он увидел в строю раритетный пулемет «Максим». А с постамента ополченцы спустили танк Т-34, искали снаряды для его пушки 85-го калибра, но таких в то время уже не было. У бойцов же еще встречались винтовки-трехлинейки — «снайперки», такие широко использовались во время Великой Отечественной войны. Для историка — большой материал для исследования на практике.
Фото из личного архива Михаила Зубова
«Когда вернулся в Омск, разговаривал с ветераном — с фашистами ему воевать не довелось, но после войны он сражался оставшимися бандеровцами на Украине, которые прятались по лесам до 1955 года, — продолжает Михаил. — Замашки у них остались те же — тогда убивали учителей, журналистов, культработников, партийную и колхозную номенклатуру. Сейчас — новые бандеровцы уничтожали инфраструктуру, водозаборы, подстанции, лишь бы навредить. Причем они были храбрые, когда нужно было воевать против безоружных… Но все равно мы их победим. Потому что поднялся весь народ Донбасса. Украина для нас всегда была чем-то родным, а стала чужим. Но в этом виноваты они сами».
Сегодня Михаил Зубов после перенесенного инсульта в основном вынужден находиться дома, но внимательно следит за новостями — для историка это профессиональная деформация личности, снова шутит он.
Несмотря на участие в двух вооруженных конфликтах, у него нет статуса участника боевых действий и, соответственно, никаких льгот. А состояние здоровья требует квалифицированной медицинской помощи. Но вместо жалоб на жизнь он готов рассказать очередной анекдот или вспомнить шутку из своего казачьего быта — настоящего сибирского казака не так-то просто сломить жизненными неурядицами.
