Елена Аросева: «я умела радоваться мелочам»

Заслуженная артистка России, лауреат премии «Легенда омской сцены» Елена Аросева 9 июня отмечает 90-летний юбилей.
Заслуженная артистка России, лауреат премии «Легенда омской сцены» Елена Аросева 9 июня отмечает 90-летний юбилей.

Ее жизнь поразительно разнообразна, сложна, богата. Об этом будут говорить на юбилейном вечере «Танец воспоминаний» в академическом театре драмы. Актриса поделилась воспоминаниями и в интервью обозревателю «ОП».

Весь XX век - в судьбе

– Елена Александровна, вы родились в необычной семье…

– Отец родом из Казани, сын народоволки. Лучшим другом был Вечка Молотов. А мама окончила Смольный институт. Была в жизни мамы своя драма: она считалась сиротой, а на самом деле была незаконнорожденной дочерью дворянина. В институте ее всегда навещала няня. И только много позже она узнала, что эта простая женщина была ее мамой. Воспитание в Смольном не помешало вступить в Казани в революционный кружок, где и познакомилась с будущим мужем. Но это был брак не на всю жизнь. Полпредом в Чехословакию Александр Аросев отправился с нами, тремя дочерьми, но без жены. А вернулся оттуда в Москву с мачехой.

– Вы с большой теплотой пишете о времени, проведенном в Праге…

– В 1993-м мы с Ольгой совершили путешествие в прошлое. В Прагу, на виллу «Тереза», где фантастически разрослись посаженные мною магнолии. Они живы, а скольких людей уже нет… 

Когда семья вернулась в Москву, все еще было хорошо. Отец возглавил Всесоюзное общество культурных связей с зарубежными странами. Была дача на Николиной горе и две огромные квартиры в правительственном доме на Набережной. Две, потому что одна служила танцклассом мачехе-балерине. В 1937 году арестовали и отца, и Геру. В последней записке из тюрьмы он написал: «Лена, береги Митю». Митя – двухлетний братик, сын отца и Гертруды.

– И ваше детство оборвалось резкой болью и несправедливо рано…

– И все-таки мне дороги воспоминания. Это было прекрасное время, потому что рядом был отец. Обаятельный, честный и чистый, очень добрый. Конечно, наивный. Он не изменил себе, даже в самых трудных обстоятельствах не потерял ничего из своей веры. И в 47 лет – смертный приговор.

– Вы простили Молотову, что не заступился за вашего отца?

– После ареста отца я никогда не бывала у него. Ольга ходила, а я нет. Молотов и наш отец были очень близкими друзьями. Мы, дети, звали его «дядя Веча». Одну зиму, когда приехали из Праги, мы даже жили в кремлевской квартире Молотовых. Но он не спас отца, только предупредил по телефону незадолго до ареста: «Саша, устраивай детей». И повесил трубку. Я воспринимала это как предательство. Но спустя годы не защитил он и свою жену Полину, отсидевшую в лагере четыре с лишним года.

– Детство среди элиты – и вдруг сиротство, одиннадцатиметровка на четверых в коммуналке. Трудно было смириться с переменами?

– Нет, потому что мы бедствовали точно так же, как все. И еще меня всю жизнь спасало, помогало удерживаться на плаву умение радоваться невероятным мелочам. Ну вот, например, стоит передо мной букет моей любимой сирени. Как она хороша, как чудесно пахнет, как много мне дарили таких букетов…

Сестры

– Одна нетеатральная семья дала России двух актрис Аросевых. Как так случилось?

– Ну, не совсем нетеатральная у нас была семья. Сестра отца, Августа Яковлевна Козлова, – народная артистка России, играла в Александринке, жила в Ленинграде на улице Росси, 2. Здесь она в старинной печке с риском для себя хранила дневники моего папы. Ее сын Игорь стал очень хорошим актером, работал в Московском театре им. Станиславского. А сын моей старшей сестры Натальи, Борис Аросев, в 70-е играл в Омском ТЮЗе.

В 1941 году я поступила в Московское городское театральное училище при Театре Революции. В этом театре работала моя любимая актриса Мария Бабанова. Это было такое счастье – получить маленькую роль пажа в спектакле «Собака на сене» и нести на сцене шлейф за великой актрисой. 

Театр эвакуировался. Мама с новым мужем уехала в эвакуацию, старшая сестра Наталья служила переводчиком в штабе Черняховского. Мы с Олей остались в Москве одни. Меня отправили рыть окопы, она за мной увязалась. Я иду сдавать кровь, и она тоже. Мы очень голодали в войну, а донорство помогало подкормиться. Давали паек, и мы устраивали «кровавые пиры». По возрасту сестра не имела права быть донором, но она брала с собой мой паспорт. Стояли в очереди за картофельными очистками в столовой. Перекрутишь их на мясорубке, слепишь – и на сковородку. С водичкой, под крышечкой, потому что масла-то нет. Казалось очень вкусно. Вот так и жили. Война окончилась – я получила диплом. А Оля училась в цирковом училище, но недоучилась.

– В актрисы она пошла по вашим стопам?

– В Москву приехал на гастроли Ленинградский театр комедии. Акимов видел меня в дипломном спектакле, хвалил, хотел взять к себе в театр. А взял Олю. Я ее устроила в этот театр на время гастролей бутафором. Акимов обратил на нее внимание – симпатичную, остроумную. И решил сделать из нее актрису. Он ее рисовал, есть такой известный портрет – Олин профиль в тюльпанах. Оля, кстати, поступила в театр по моему диплому. Ее спросили: «а почему тут написано «Елена»?» Она нашлась: «и Олей, и Лен часто звали Лялями».

А я без тени сожаления уехала в Брест, всем курсом мы отправились создавать на руинах этого города новый театр. Потом работала в Вильнюсском театре русской драмы. Я в Литве, а Оля в Ленинграде играли одну героиню – Тамарку – в популярной тогда комедии «Ее друзья».

Счастье – это любовь

– Вас многие знают и любят за комедийные роли…

– А я чисто комедийных героинь ненавидели. Любила, чтобы был характер, изюминка лиризма, задушевности, может быть, даже тоски. Я своих страдающих героинь на сцене защищала. Как, например, Вальку – девушку из «Иркутской истории». А когда перешла на роли мам, тоже хотела играть разных – то взбалмошных, то несчастных. 

– Вам Омский академический театр драмы дорог, потому что…

– Потому что есть ощущение, что это твой театр, что мы его создавали как бы заново в конце 50-х. Сергей Фаддеевич Владычанский был не просто режиссер, а режиссер-педагог. В 1956-м он принял много новичков. Боря Каширин приехал из Калинина,я из Вильнюса. Были Спартак Мишулин, Римма Солнцева. И какие интересные старые актеры работали в театре: Некрасов, Филиппов, Слесарев. Впервые состоялись гастроли в Москве, в Малом театре со спектаклем «В старой Москве». Говорили, что с этого начался новый период в жизни омского театра. 

Менялись режиссеры, но жила на нашей сцене традиция русского психологического театра, суть которой в правде на сцене, в том, чтобы играть мысль, а не слова. И вот мне дорого то, что в театре прошлое не забывают, прошлое чтут и гордятся им. Надеюсь, это трепетное отношение к истории нашего театра сохранят молодые и после нас.

– В Москве недавно вышла новая книга ваших стихов «Тропинки». Которая по счету?

– Седьмая. Мне дорого, что редактором уже второй книги является моя внучка Маша, а художественное оформление сделал сын Саша.

– Когда вы стали вести передачу «Вечерний свет», издавать книжки, многих удивили. Скажите, а зачем актрисе стихи и проза?

– От тоски спасенье. Но я ведь всю жизнь писала, у меня стопы старых тетрадей. Мне показалось: а вдруг то, что я видела и знаю, будет интересно еще кому-нибудь? Мне хотелось рассказать об отце и о муже, моих дорогих и необыкновенных.

– Елена Александровна, когда вам было 18 лет, вы думали, что счастье – это…

– Любовь.

– А в зрелом возрасте?

– Тоже любовь. Никакого другого ответа на этот вопрос у меня не было и нет.
©
URL: http://omskregion.info/news/12694-elena_aroseva_ya_umela_radovatsya_melocham/
Дата публикации:05/06/2013 12:48
Автор:Светлана Васильева
Фото:Евгений Кармаев