Сегодня мы отмечаем День смеха. Отдавая дань традиции его празднования, мы решили познакомить наших читателей с некоторыми из курьёзов прошлого, имевших быть в нашем городе в позапрошлом веке.
День смеха зародился в России в период правления Петра I. В юности царь много времени проводил в Немецкой слободе — районе Москвы, где жили европейцы. Скорее всего, именно там Петр Алексеевич узнал о европейской традиции разыгрывать друг друга на 1 апреля. Сохранилась байка о том, как в начале XVIII века, 1 апреля, в Петербурге должны были показать представление заезжие иностранные артисты. Билеты были молниеносно распроданы, а среди зрителей оказался и сам царь Петр. Когда занавес поднялся, то публика увидела надпись: «Первый апрель — никому не верь!» Спектакль не состоялся, а на выходку актёров государь лишь только произнес: «Вольность комедиантов».
«Комендантша»
Самым популярным развлечением у образованного слоя омского общества в XIX веке был, конечно, бал. Кроме официальных балов у проживавших здесь высших административных лиц представители омской публики собирались в благородном собрании. Сюда допускались лишь члены этой корпорации, а также приезжавшие в город гости. Каждую неделю устраивался либо бал, либо вечер с танцами, которые, как правило, сопровождались пышным застольем. В 1859 году специально для таких встреч было выстроено здание общественного собрания (омичам старшего поколения оно известно как театр музыкальной комедии).
Здание Общественного собрания в Омске в XIX в.
Случались иногда в общественном собрании и истории из ряда вон выходящие. Одна из них произошла во второй половине XIX века с командиром 1-го Сибирского казачьего полка Семеном Алексеевичем Елгаштиным (1829-1885 гг.). Сын урядника станицы Пресногорьковской, он по протекции дяди попал в войсковое казачье училище в Омске (позднее было преобразовано в Сибирский кадетский корпус). Получив чин хорунжего, Семен Елгаштин попал в казачью лейб-гвардию в Санкт-Петербурге. Там удачно женился на генеральской дочери. Вернувшись в Омск в чине есаула, он сначала был назначен командиром учебной команды, а вскоре он получил и чин войскового старшины.
В Омском общественном собрании на офицерском балу кто-то из казачьих офицеров уговорил Елгаштина исполнить известный в узких кругах малоприличный танец «комендантша» (плясался с приспусканием штанов).
«Вы войсковой старшина, а значит, всегда можете дать распоряжение войсковому оркестру», – подстрекали его «доброжелатели». Войсковой оркестр, которым руководил прекрасный капельмейстер Завадский, в то время справедливо считался лучшим музыкальным коллективом Сибири. Чем руководствовался войсковой старшина Елгаштин, неизвестно, но скандал он устроил приличный. Как только губернатор уехал домой, в дверях танцевальной залы показалась невысокая, но плотная фигура Семена Алексеевича. Мундир его был расстегнут, рубаха была вся на виду, а сам он хитро улыбался. В это время все присутствующие плясали кадриль.
«Музыканты, стой! – заплетающимся языком скомандовал Елгаштин. – Вы знаете, что я войсковой старшина, поэтому музыканты должны меня слушаться! Валяй “комендантшу”!»
Бросив играть кадриль, музыканты действительно заиграли просимый танец. После чего Елгаштин пустился в пляс.
Барышни и наиболее щепетильные кавалеры покинули бал. Для самого же Елгаштина этот вечер закончился далеко не благополучно. Ретивого плясуна пришлось выпроваживать из здания собрания при помощи полиции. А собравшийся на другой день совет старшин общественного собрания за этот поступок исключил его из членов клуба. «Комендантша» на долгие годы стала притчей во языцех, хотя порой находились желающие повторить скандальный танец. Не случайно почтенные члены клуба на праздничных вечерах с большой опаской поглядывали на подвыпивших казачьих офицеров.
Генерал Шрамм
Первый директор Сибирского кадетского корпуса (в 1846-1850 годах) генерал Ф.А. Шрамм отличался, по мнению знавших его лиц, наивностью и недалёким умом. При всяком удобном и неудобном случае, он демонстрировал их окружающим во всем своем блеске.
Последний директор Войскового училища Сибирского линейного казачьего войска (в 1842-1846 гг.) и первый директор Сибирского кадетского корпуса (в 1846-1850 гг.) Ф.А. Шрамм. Из фондов ГИАОО
Шрамм был среднего роста, довольно полный брюнет, с правильными, довольно красивыми чертами лица, большими голубыми глазами и мягкими, как бы заискивающими манерами. Он был кроткий, доверчивый и добрый человек, говорил по-русски плохо, со своеобразным акцентом и немецкими оборотами речи, и большим фавором у своей жены Александры Родионовны, урождённой Ландсберг, не пользовался. Она была дама высокого роста, полная, стройная и величественная. Несмотря на довольно зрелые лета, была замечательно хороша собою. Чем-то невыразимо-обаятельным дышала вся её фигура. Светлая блондинка, с овальным белым, как будто высеченным из мрамора, классически красивым лицом, живыми выразительными ласковыми глазами и женственной мягкой улыбкой.
По воспоминаниям современников, жена этого генерала была в очень близких отношениях с тогдашним генерал-губернатором Западной Сибири князем П.Д. Горчаковым.
Портрет князя Горчакова. Из фондов ОГИК музея
Когда к нему в гости приезжал князь, Шрамм высылал своих детей и, запирая двери той комнаты, где находились князь и его супруга, глупый генерал приговаривал: «Уходите, ребятишки, уходите, не мешайте князю».
Результатом таких близких отношений было рождение сына, удивительно похожего на Горчакова. Обрадованный Шрамм ездил по городу и объявлял, что бог даровал ему сына и, что всего замечательнее, прибавлял он, сияя, удивительно похож на князя.
У казачьего атамана был обед. Собрались гости, все люди солидные: генералы, начальники отдельных частей. Сначала шел подобающий их чинам солидный разговор. Но так как дам не было, да и хозяин был старый холостяк, то понятно, что скоро разговор перешел на «клубничку». Один из старичков с горечью заметил:
– Эх, была молодость, да прошла. Вот уже три года, как я не могу иметь дела с женщиной…
– Да, и я тоже… вот уже пять лет, как лишился способности…, – заметил еще какой-то генерал.
– Что ж, господа, – заметил Шрамм, – вот а я уже более года не прикасался к своей жене.
– Как, – возразил хозяин, – что вы шутите, да ведь у вас только что родился сын?
– Хе-хе-хе, – захихикал растерявшийся Шрамм, – я пошутил.
– Пошутил… А признайтесь, ваше превосходительство, не помогал ли вам в этом деле князь? – заметил опять простак-хозяин.
Гости расхохотались, но не хохотала жена Шрамма, которой он дома все передал. Атаман скоро был смещен с должности по представлению князя.
Часть панорамы Омска 1862 года
Но зато этому «родству» обязан был Шрамм получением ленты и звезды. А на другой же день после награды на его доме, на заборах и городских столбах было прибито объявление с неприличной надписью.
Однажды пришёл в гости к Шрамму молодой офицер Генерального Штаба. Хозяин, взволнованный чем-то с самого утра, с довольной улыбкой встретил офицера и задал ему вопрос:
– А знаете, какое у меня приобретение?
– Нет, не знаю…
–Я вам покажу, пойдемте со мной… прекрасная вещь!
И он повел офицера в одну из комнат. На стене красовались прибитые громадные оленьи рога (маральи) с головой. Остановившийся перед ними в умиленье генерал восклицает:
– Каковы?!
– Прекрасные рога.
– Посмотрите, какие громадные, такие здесь в редкость, едва ли у кого и есть…!
– Да, сколько я знаю, в Омске ни у кого нет таких громадных рогов.
– И знаете, кто мне подарил эти рога?
– Я догадываюсь…
– Кто же?
– Судя по их величине, вероятно, человек очень влиятельный. Я думаю, что это князь.
– Да-да, вы угадали!
И довольный догадливостью офицера, он сделался еще любезнее и принялся подробно рассказывать о подаренных князем рогах.
Не так любезна была супруга генерала, которая слышала разговор из другой комнаты. И тем, каким тоном была высказана догадка, и как вообще вёлся разговор, она ужасно возмутилась, и… в тот же день князю было известно о дерзости офицера. А назавтра его уже по приказанию высшего начальства не было в городе, он должен был срочно покинуть пределы Западной Сибири.
Небезынтересен также и «случай с козлом».
Ф. М. Достоевский в «Записках из Мертвого дома» упоминает об арестантском козле, наученном бодаться и бывшим утехой сидельцам. Козел этот сыграл дурную шутку с генералом Шраммом.
Из фондов БУК «Музей имени М. А. Врубеля»
Гуляя однажды вечером, Федор Андреевич проходил мимо острога, у ворот которого стоял «козел-озорник». Не обращая на него внимания, генерал обошел его и пошел далее. Козел постоял несколько минут, поглядел вслед прошедшему генералу и вдруг бросился и нанес ему такой сильный удар рогами сзади, что он едва удержался на ногах. Обернувшись назад и увидев козла, стоящего в боевой позе с нагнутой головой, генерал вспылил и разразился гневной речью:
— Ах, ты глюпий, ах, ты мерзкий скотин! Как ты смель так дерзко шютить! Пошоль прочь, негодяй!
И генерал, поправив слетевшую с плеча шинель, направился далее. Но не успел он сделать 10-15 шагов, как козел налетел вторично и ударил генерала в зад с таким азартом, что он упал. Вскочив на ноги, Федор Андреевич вышел из себя окончательно. Он бросился на острожную гауптвахту и приказал караульному офицеру арестовать козла. Козла притащили и заперли в арестантскую камеру. Весть об этом моментально разнеслась по Омску и дошла до генерал-губернатора. Князь Горчаков приказал коменданту: козла освободить, а генералу Шрамму написать, что гауптвахты и караулы существуют не для животных.
«Козлу-озорнику» даром не прошла, однако, эта шутка. Его удалили из Омска в одну из казачьих станиц. Полковник Кривоногов — брат известной издательницы «собрания иностранных романов» Е. Н. Ахматовой, приютивший изгнанника-козла, не упускал случая подтрунить над «случившимся событием». Как только к нему приезжали гости, а особенно из Омска, козел являлся на сцену и потешал гостей. «Козла-озорника» приводили к высоким посетителям, и почтенный полковник начинал представление таким к нему обращением:
— Ну, витязь аршинных рогов и крепкого, как у думного боярина, лба, расскажите нам, как вы ополчались на могучих врагов ваших?.. Как вы сокрушили славного соперника вашего, рыцаря Хведорстрама?
Козел, по обыкновению, стоял с опущенной вниз головою, как будто прислушиваясь к речи своего патрона.
— Ну, что же вы молчите? Ах вы бесстыдник этакий, — продолжал иронизировать полковник, — как вы могли решиться на подобное состязание? Откуда вы набрались такой неслыханной дерзости? Или вас не удовлетворяли победы в среде великих граждан острога, что вы решились вступить в бой с генералом? Что молчите? Сознаете свою вину, ну и прекрасно! Мы вам дадим возможность пострадать за вашу бестактную и безобразную выходку.
И «козла-озорника» сводили бодаться с другими козлами или выпускали на него собак и травили его.
Слухи о подобных забавах доходили до Омска и давали новую пищу для смеха и остроумия часто скучавшего в те годы местного общества.
Часть панорамы Омска 1862 года
Случай с Цытовичем
Омский период в жизни многочисленных представителей рода Цытовичей начался с того, когда в 1870 году полковник Виктор Степанович Цытович (1824-1882 гг.) получил должность помощника начальника штаба Западно-Сибирского военного округа (находился тогда в нашем городе). 17 апреля того же года он был произведён в генерал-майоры. О его дальнейшей служебной карьере сухо рассказывают энциклопедии.
С 4 июля по 3 сентября 1870 года помимо своих основных обязанностей генерал-майор Цытович распоряжением командующего округом генерал-адъютанта А. П. Хрущова исправлял обязанности заведующего артиллерийским управлением Западно-Сибирского военного округа, а с 4 сентября 1870 года по 28 мая 1871 года исправлял обязанности командующего войсками Акмолинской области, центром которой был также город Омск, и Наказного атамана I и II Отделов Сибирского казачьего войска. 22 декабря 1871 года Виктор Степанович Цытович Высочайшим приказом был назначен Военным губернатором и командующим войсками Акмолинской области и Наказным атаманом I и II Отделов Сибирского казачьего войска. Помимо своих основных обязанностей, с 1871 по 1882 годы он являлся членом Военного совета Западно-Сибирского военного округа, а также членом Западно-Сибирского окружного управления попечения о раненых и больных воинах. С 1876 по 1881 годы В. С. Цытович председательствовал в Совете Главного управления Западной Сибири. 19 февраля 1880 года он был произведён в генерал-лейтенанты, а в 1881 году назначен Акмолинским губернатором, с оставлением в Генеральном штабе, эту должность он занимал вплоть до самой смерти, которая последовала 15 апреля 1882 года. Был похоронен на Казачьем кладбище г. Омска.
Здание Главного управления Западной Сибири в 1880-90ые годы
В бытность его управления по городу ходило множество анекдотов про него самого разнообразного свойства. Опишем один произошедший с ним случай, который наделал много шуму в тогдашнем Омске.
Как-то задумал Виктор Степанович перестроить только что купленный им дом Волкова. Началась переделка: менялась обшивка, велась переборка полов и т.д. Дело подходило к концу. Перед переездом в ремонтируемом здании окрашены были даже полы. Дали время им просохнуть. Но накануне новоселья в новый дом ночью забрался какой-то хулиган и посреди гостиной комнаты оставил громадную кучу своих испражнений. От этого краска на полу попортилась, и переезд замедлился. Но вот и переехали. И тут случилось новое несчастье. Вскоре после переезда какой-то бездельник вымазал дегтем не только ворота, но и часть самого губернаторского дома. Скандал случился страшный! Начались розыски, но вредителя не нашли. А между тем, на следующий день к губернаторскому дому подъехал деревенский мужик с бочкой дегтя.
– Что тебе нужно? – спрашивают его.
– Да вот, барин прислал с дегтем, говорят, здесь нужен.
– Пошел прочь, болван! Сейчас сообщу, и тебя заберут в полицию!
– Да-к, я не знаю! Он мне и задаток дал, и прямо показал на этот дом.
В общем, вместо расследования, мужика прогнали.
Губернаторша рассвирепела, вскипятилась:
– Караула, – говорит, – никакого нет! Это из рук вон плохо караульные стоят! Я сама буду стеречь свой дом!
Вышла, поместилась на балкон. Прислонилась к перилам и стала зорко следить, нет ли где злоумышленника. Но с непривычки к ночному бдению задремала и уснула. Проспала всю ночь. Просыпается… и, о, ужас, ее зад оказался вымазан дегтем.
Справедливо говорят, что некоторые люди входят в историю, а некоторые вляпываются в неё. Здесь сразу и то, и другое! Курьёз — это нечто диковинное, нечто несуразное, странное, забавное и смешное. Курьезы всегда были неотъемлемой частью человеческой жизни. Собирая и изучая их, мы лучше понимаем прошлое, как актуальное, живое, и составляем более чёткое представление о той или иной личности, жившей в то время.
Александр Лосунов, историк-краевед, председатель ОРОО «Достояние Сибири»
