В Лицейском театре заговорили на эзоповом языке

В Лицейском театре заговорили на эзоповом языке

Дата публикации 23 ноября 2024 14:14 Источник фото Анна Шестакова

В Лицейском (ныне – Малом камерном) театре состоялась премьера спектакля «Эзоп» (16+) о древнегреческом баснописце, который был рабом знаменитого философа.

Впрочем, жил ли на самом деле такой человек или это – мифический персонаж, доподлинно неизвестно: исследователи-антиковеды до сих пор спорят об этом. Но басни, авторство которых приписывают Эзопу, сохранились. Нам они известны в переложении Ивана Крылова: «Лиса и виноград», «Стрекоза и муравей» и другие. Их мотивы звучат и в спектакле.

И хотя действие разворачивается в Древней Греции, это, конечно, взгляд современного человека на колыбель европейской цивилизации: автор пьесы – бразильский драматург Гильерме Фигейредо. Он написал её в 1952 году, определив жанр как «комедия». А режиссёр Лицейского театра Алексей Осипов назвал свой спектакль «басня», чем подчеркнул, что античный сюжет – лишь иносказание вечной темы: свобода и несвобода – внутри нас, а не во внешних обстоятельствах. Об этом – история уродливого раба и талантливого баснописца Эзопа (Иван Пермяков), принадлежавшего известному в Самосе философу Ксанфу (Валентин Рудяк).

Конечно, здесь витает дух Греции: рабыня Мели подаёт хозяевам сосуды характерной для античности формы; то и дело звучит «Сиртаки» (мелодия, правда, современного композитора Теодоракиса, но она давно уже воспринимается как народный греческий танец); герои частенько принимают позы, знакомые по античным статуям и изображениям на амфорах (особенно выразительными они становятся, когда в спектакле используются элементы теневого театра).

А вот костюмы лишь слегка напоминают туники, и то – только у женщин: затейливое плетение в технике макраме, покрывающее платья вполне современного силуэта, делает их летящими. Одежды жены Ксанфа Клеи (Дарья Оклей) и рабыни Мели (Светлана Позднякова) отличает лишь цвет: костюм Клеи украшает золотое плетение, а у Мели оно тёмное, как её душа. Мужчины же и вовсе выглядят, как наши современники: на рабах что-то вроде маек-алкоголичек, костюм капитана стражи напоминает современную военную форму, а Ксанф похож на этакого стилягу-неформала. Кажущееся несоответствие лишь подчёркивает вневременную природу этой истории.

Отношения и характеры героев ярко проявляются в пластике. Эзоп, которому мир животных понятнее и ближе, чем мир людей (поэтому он и описывает его в своих баснях через образы животных), сам, словно зверь, жмётся к земле, не стремясь возвыситься над другими. Неожиданно для себя Клея обнаруживает, как легко ей общаться с этим человеком: они понимают друг друга даже без слов, как птицы. Их «птичий» диалог и правда выражает больше, чем слова. Капитан стражи Агностос (Джамиль Джамилов) малоподвижен, ведь он заинтересовал Ксанфа своим равнодушием ко всему, он – человек, который ничего не желает и этим, считает Ксанф, близок богам. Поэтому Агностос и возвышается над всеми.

Но действительно ли он столь равнодушен ко всему земному, если заключает с подвыпившим Ксанфом договор: если Ксанф не сможет, как обещал, выпить море, то всё его имущество перейдёт Агностосу? Самого Ксанфа больше всего волнует его репутация, ведь он – популярный в Самосе человек, поэтому и боится стать посмешищем. При этом особая щепетильность ему не свойственна: он не раз обещал освободить Эзопа, если тот выручит его из очередной сложной ситуации, но не сдерживал обещаний. Его пластика часто так же нелепа, как его жизнь. Подруг-соперниц – хозяйку Клею и рабыню Мели – зритель тоже видит в пластическом диалоге, он продолжается даже когда они общаются не друг с другом, а с мужчинами. Эфиоп (Даниил Ноздрин), который появляется в доме Ксанфа вместе с Эзопом – абсолютное воплощение раба и полная противоположность Эзопу. Ему, выполняющему приказания хозяина, слова и вовсе не нужны, для этого достаточно силы.

Спектакль строится на постоянных эмоциональных переходах от смешного к драматичному и обратно. Так, сцена, когда Клея как режиссёр работает с актёром-Ксанфом, который готовится к публичному чтению басен Эзопа (освобождённый раб оставил бывшему хозяину свои записи), становится спектаклем в спектакле, комедией, которую можно показывать как отдельное произведение. А финальная сцена, когда Эзоп предпочитает погибнуть, но не возвращаться в рабство, даже если это спасёт ему жизнь, поднимает историю на уровень трагедии.

Да, всего за полтора часа зрителям предстоит пережить так много!

Елена Петрова


Распечатать страницу