Петр Людовикович Драверт: неизвестное об известном

Петр Людовикович Драверт (1879 – 1945) родился в семье профессиональных географов и потомков наполеоновского офицера, попавшего в плен и обрусевшего. Учился он в Казанском университете. За участие в студенческих волнениях высылался в Пермскую губернию, потом в Якутию. Участвовал там в геологических экспедициях, открыл несколько месторождений. Закончил физико-математический факультет Казанского университета в 1914 г. по специальности «минералогия».

Отец ученого Людвик Станиславович Драверт. Фотофонд ЦГАКО

Февральскую революцию 1917 г. П.Л. Драверт встретил в Петрограде, куда ездил в командировку. Вернувшись в Казань, по просьбе товарищей Пётр Людовикович вновь возвращается к партийной эсеровской деятельности в качестве председателя комитета. Но после проведения эсеровского съезда он стал тяготиться пребыванием в рядах партии, которая не могла руководить должным образом ни политической, ни хозяйственной жизнью страны.

Лето и часть осени 1917 г. Драверт провёл в обследовании Сюкаевского серного месторождения. Ему предлагали избираться в Учредительное Собрание, но он отказался. К большевистскому движению Пётр Людовикович относился отрицательно, и Октябрьский переворот принял с большой тревогой за судьбу России.

П.Л. Драверт. Из фондов ОГИК музея

Но видя, что новая власть стремится к воссозданию разрушенного Первой мировой войной хозяйства страны, он все свои знания и профессиональный опыт пытался направить на эту созидательную деятельность.

Поначалу разгоревшуюся Гражданскую войну Драверт принял за анархию. Политические процессы, инициированные большевиками, помешали ему однозначно поддержать их политическую доктрину. Поэтому занятие Казани белыми Драверт воспринял как начало установления порядка в стране. Находясь в Казани в 1918 г., он участвовал в редактировании и выпуске изданий антибольшевистской направленности. По мере отступления белых частей на Восток, он уехал из Казани.

Воспользовавшись предоставленной ему командировкой, Пётр Людовикович разъезжал с научной целью по городам Сибири и Казахстана. Путь его пролегал через Уфу, Омск, Семипалатинск, Тобольск. Побывал он даже в бухте Находка. В конце 1919 г. вернулся в Омск. Во время отступления армии А.В. Колчака Драверт в Иркутск не эвакуировался, хотя такая возможность у него была. Он становится свидетелем занятия Омска частями Красной армии.

Установившаяся в Омске советская власть на первых порах не преследовала учёного за его прежние убеждения. Более того, его принимают на работу в Сельскохозяйственный институт. Оказанное доверие заставляет Петра Людовиковича в конце концов прийти к мысли, что большевики собирают воедино распавшуюся на части страну. Он начинает служить и заниматься наукой на благо новой власти, которая, кстати, впоследствии дважды устраивала ему суровые проверки. Довелось Петру Людовиковичу встречаться с Верховным правителем России, адмиралом А.В. Колчаком, правда об этом факте Драверт старался в советское время не вспоминать и никому не рассказывать. По этой причине он не нашёл отражение в повествованиях его биографов. Не всплыл данный факт и в следственных материалах при двух арестах учёного.

А.В. Колчак. Из фондов ГИАОО

Суть дела такова – весной 1919 г. П.Л. Драверт встречался с А.В. Колчаком. Об этом газета «Русская армия» писала следующее:

«В среду 30 апреля Верховным правителем была принята делегация Общества изучения производительных сил Казанского края в составе сопредседателя Общества П. Драверта и секретаря В. Иванова. Делегация сделала Верховному правителю доклад об организации и работе общества. [...] Верховный правитель благодарил делегацию за приветствие и выразил сочувствие направлению работ общества, причём интересовался вопросами: имеет ли Общество связь с Институтом исследования Сибири и как скоро предполагает возобновить свою деятельность в Казанском крае. Кроме того, Верховный правитель указал, что он прикажет оказать членам общества содействие к возвращению их на место постоянной работы, которую он считает крайне полезной. В ходе встречи А.В. Колчаку был передан машинописный текст послания, заверенный собственноручными подписями присутствующих лиц. В нём, в частности, говорилось: "Его высокопревосходительству, господину Верховному правителю адмиралу Колчаку. Находящиеся на территории Сибири и Урала члены Общества изучения Производительных сил Казанского края приветствуют Верховного правителя и собирателя земли русской – славного вождя нашей молодой победоносной армии. Вместе с тем, члены Общества горячо желают принять участие в работе по укреплению мощи возрождающегося Государства в полной мере своих сил, знаний и опыта. Со взятием Казани Обществу открывается возможность продолжить свою деятельность, начатую на благо Родины. С искренним пожеланием дальнейших успехов в продвижении нашей Армии к сердцу России – Москве Общество предоставляет свои силы Правительству, возглавляемому адмиралом Колчаком, на помощь ему в районе 6-ти губерний, составляющих область его культурно-научного ведения… Председатель: П. Драверт. Секретарь: В. Иванов"».

Ознакомившись с данным посланием, Александр Васильевич Колчак дал распоряжение чиновнику особых поручений Н. Самойлову «оказать членам общества содействие к возвращению в Казань для возобновления деятельности общества», на основании чего генерал-майор Мартьянов приказал составить на сей счёт «Повеление Верховного правителя».

Нелады с «органами» у Петра Людовиковича начались ещё в 1921 г. Тогда он был арестован ЧК по подозрению в контрреволюционной деятельности и просидел в подвале около месяца. Поводы для ареста давал и сам Драверт. То он высказывался в защиту крестьян против продразвёрстки, то в 1921 г. под впечатлением расстрела петроградских конституционалистов во главе с профессором Лазаревским вместо очередной лекции по минералогии произнёс перед студентами речь против смертной казни, в которой заявил: «Мы, учёные, всегда и при всех обстоятельствах протестовали и будем протестовать против смертной казни».

Одно из удостоверений П.Л. Драверта. Из фондов ОГИК музея

После опубликованного декрета «О концессиях», приступая к чтению курса по геологии, он, вдруг взяв за основу выступление какого-то беспартийного крестьянина, о котором сообщалось в газетах, выступил на тему: «Не позволим распродавать Россию», то он расклеивал прокламации, в которых выступал против правления Сибаки, в которых было написано буквально следующее: «Мало того, что интеллигентную молодежь держат голодом, но и прямо-таки покушаются на ее жизнь… Долой Правление, преступно небрежно относящееся к жизни и здоровью ученых, также обреченных на смерть и истощение!».

В кругу студентов и преподавателей Пётр Людовикович неоднократно подчёркивал бедственное положение русских учёных, нарочито щеголяя в рваных сапогах, заявляя порой при этом, что в Советской России научную работу вести нельзя, поскольку кроме голода здесь ничего нет. С негодованием отвергнув на допросах все ложные обвинения и опровергнув ложные подозрения, П.Л. Драверт был освобождён.

Но в тридцатые годы арест последовал вновь. Ему предшествовало в 1930 г. увольнение из ОмСХИ, поводом для которого послужило игнорирование Дравертом партсобраний и демонстраций. 19 марта 1931 г. учёный был задержан сотрудником омского оперсектора Кестером у себя на квартире, по ул. Надеждинской, 63 и помещён в исправительно-трудовой дом (ИТД). Вина профессора конкретизировалась следующим образом: «поддерживая совместно тесную связь с к[онтр].-р[революционным] элементом из среды научных работников и вообще интеллигенции, с 1929 по 1930 год вел организованно к[онтр].-р[революционную] агитацию, направленную к срыву мероприятий соввласти». Но и на этот раз обошлось – выпустили!

Драверт в рабочем кабинете

Живя и работая в Омске, Пётр Людовикович совершал многочисленные поездки по области, Казахстану, Сибири. П.Л. Драверт серьезно занимался метеоритикой. Возглавлял Омскую метеоритную комиссию, был членом Комитета по метеоритам АН СССР. В течение многих лет занимался изучением Тунгусской проблемы. Близко знавший П.Л. Драверта и являвшийся по сути дела его душеприказчиком, известный учёный-краевед А.Ф. Палашенков отмечал, что в погоне за изучением края, в поисках метеоритов Пётр Людовикович исколесил дороги и тропы степных и лесных пространств. На плотах, лодках, пароходах, по рекам и озёрам он проплыл не одну тысячу километров. Нередко его, целиком погружённого в поиски и исследования, коллеги, друзья, знакомые встречали под моросящим дождём, при пронизывающем холодном ветре или под палящими лучами солнца на берегах Оми, в Чернолучье, в Лежанке, в Седельниково, в Екатерининском, в Таре, в Хмелёвке и других населённых пунктах Омской области. Последняя же его поездка с целью поиска метеорита была предпринята на Вагай в 1944 г. Везде, за редким исключением, его радостный вид и оптимизм внушали его собеседникам веру в достижение поставленной им цели.

Каждый человек воспринимает того или иного знакомого в силу заложенного в нём воспитания и своего интеллектуального уровня. Для историка-биографа свидетельства – бесценный материал, поэтому считаем своим долгом привести несколько характеристик П.Л. Драверта, данных ему его друзьями и знакомыми.

И.Н. Шухов (1894-1956), учёный, орнитолог, профессор:

«Поэт и блестящий оратор, имеющий в силу этого успех у женщин, с поговоркой у сибаковцев при виде женщины: "седьмая жена проф. Драверта". Самодур, раздражительный и нервный, сегодня произносящий речь (1926 год, съезд научный Всесибирский в Новосибирске, декабрь, музейная секция): "Мужичок, повесивший портрет Ильича рядом с Мирликийским чудотворцем, – двуликий Янус; этот мужичок расстреливал из пулемета микроскоп, украденный в барской усадьбе", и при встрече на омском вокзале раненых ДВР, плачущий, целующий красноармейца ДВР и заверяющий его в победе науки на фронте социализма (сообщение студента Леонова, быв. чекиста Енисейской ЧеКа в сентябре 1931 г. при переезде совместном в г. Красноярск), или произносящий речь в театре на 10-летии соввласти и соперничая в построении речи с проф. Иозефером, или бросающий коллекцию в воду с парохода с возгласом "пусть пропадает советская наука […]".

Популярный как поэт, "блистательно сочетавший в себе ученого и поэта", по выражению литератора Мартынова, находил себе место на всех собраниях… и был избираем, и даже был почетным членом Географического Общества, и еще слава "гонимого в Якутскую ссылку" делала ореол Драверту среди неискушенного классовой борьбой разночинного студенчества периода 1920-1928 годов. Драверта всегда слушала большая аудитория, и какой-нибудь сухой доклад о "каменном граде" делался живым при словах: "Товарищи, я тогда был молод, как и вы, и, естественно, увлекался и целовал эту гражданку, как вы целуете уста любимой женщины", и далее после теоретических сухих рассуждений говорил: "И вот легенда говорит, что священный камень Кааба в Мекке почернел от прикосновения к нему греховных уст женщины"».

Г.Д. Гимер (?-?), работник различных научных учреждений Омска, в 1928-1929 гг. инструктор горкома по вузам:

«Я познакомился с Петром Людовиковичем в Сибаке в 1921 году. Первое впечатление – увлекающийся, невыдержанный человек, индивидуалист до последней степени. Обычно открыто протестует против всего, что противоречит его "я". Он самолюбив и считает себя великим ученым и поэтом. На деле болтун. Выгодно отличался от своих коллег бескорыстностью и искренностью […] Он способен сделать какую-либо величайшую глупость во имя "чести", "свободы" (не в нашем понимании этого слова) и "науки" (тоже в идеалистическом понимании). Все хорошо, что эффективно и может быть оправдано с точки зрения морали и эстетики. У него много "трудов". Чего они стоят, надо спросить специалистов, но мне думается, что, будучи эклектиком и философски неграмотным человеком, ничего ценного они не могут дать… Ему льстит, что его знают: тов. Луначарский как поэта (приехав в 1922 г. в Омск, тов. Луначарский наговорил ему кучу любезностей) и академик Ферсман как ученого. Крайне тщеславен и поэтому доступен влияниям, хотя материально, по-видимому, не подкупен. […] С ним у меня связывается очень много смешного и забавного».

М.Е. Бударин. Из фондов БУК «ОГОНБ имени А. С. Пушкина»

М.Е. Бударин (1920-2003), доктор исторических наук, профессор:

«Я познакомился с П.Л. Дравертом в 1943 г. на литературном четверге в редакции "Омской правды". Наряду с ним, читал свои произведения Л.Н. Мартынов. Отвечая на вопросы, Драверт держался просто, а Мартынов – высокомерно. Невольно вспомнилось его поведение на вечеринке у В.В. Берникова, когда он, изрядно перебрав спиртного, стал приставать к хозяину, и дело чуть не дошло до драки. Помнится, что в Великую Отечественную войну немцев не жаловали. И когда Драверту начинали намекать на его происхождение, он отвечал: "Я не немец, я Людовикович". В жизни П.Л. Драверт был замкнутый и суровый. Он умер в конце того победного 1945 г. Хоронили его несколько десятков мужчин в подшитых валенках. В похоронной процессии участвовал тогда мало кому известный С.П. Залыгин (кажется, он был женат на дочери профессора Башкирова)».

А.В. Борисов. Фото из архива автора

А.В. Борисов (1924-1999), географ и воспитанник П.Л. Драверта:

«Надо сказать, что прямотой Драверт отличался ну просто необыкновенной. Как-то раз зашёл я в столовую, где на пайковый обед были поставлены работники театра и некоторые учёные. За одним из столов увидел П.Л. Драверта. Взял предназначенную мне порцию и подсел к нему. Сидим, едим, беседуем. Вдруг, к нам подошёл какой-то мужчина и, протянув руку моему соседу по столику, елейным голоском произнёс: "Здравствуйте, Пётр Людовикович! ". Драверт руки не подал и отрезал: "А я, – говорит, – с двухличными жабами не здороваюсь! ". На мой вопрос: "Ну, зачем же вы так, Пётр Людовикович, человека обидели!? " Драверт, сверкнув глазами, отрезал: "Это не человек, а сука! Он, падла, один на один со мной сюсюкает, а вчера, на литературном четверге, на меня совершенно необоснованно, во всеуслышанье целое ведро помоев вылил, назвав всё это справедливой критикой! "».

Вот таким был Пётр Людовикович Драверт.

П.Л. Драверта не стало 12 декабря 1945 г. Первоначально его похоронили на Казачьем кладбище, а затем, в связи со сносом этого кладбища, перенесли на Старо-Восточное, где он покоится и ныне. Приведём  фрагмент дневниковой записи инициатора вышеупомянутого перезахоронения А.Ф. Палашенкова.

А.Ф. Палашенков. Снимок из фондов ОГИК музея

Он пишет:

«20 июля 1961 г. состоялось перенесение гроба с прахом П.Л. Драверта с Казачьего кладбища на Восточное. Перенесение было вызвано полным разорением и загрязнением Казачьего кладбища, которое по благоустройству в старое время являлось образцовым. С могилы Петра Людвиговича была сдвинута тяжёлая мраморная плита, могильный холм истоптан, потерял форму могилы. Оставлять могилу на этом кладбище нельзя. О переносе много говорили, но никто не желал взяться за исполнение. По приезде из Смоленска в Омск я решил не оттягивать перенесение... 20-го июля в 5 часов утра механик кладбищенского правления Щукин Анатолий Александрович вместе с двумя другими работниками кладбищенского правления приступили к вскрытию могилы П.Л. Драверта. До 7 часов работа шла под дождём и временами довольно сильным. Гроб оказался в довольно хорошем состоянии… При поднятии гроба с могилы пострадала крышка. При вскрытии её оказалось, что лицо почернело, но сохранились черты умершего… Мной было положено на гроб несколько зелёных веток. В 8 часов пришёл на кладбище Михаил Пётрович Михельсон, и в это же самое время пришла машина Географического общества. Я попросил Михаила Петровича съездить за цветами. Он поехал на машине в свой сад и вскоре привёз цветов и зелени. Ящик с гробом поставили в кладбищенскую могилу. Крышку ящика с гробом оставили незакрытой. Никто из приглашенных к 9 часам не явился. Ждать больше не мог и в 9 часов 10 минут отправился на Восточное: Михаил Петрович – на кладбищенской машине, я – на машине Географического общества. Согласно моего указания, могила была вырыта рядом с могилой профессора Вейсброда…. Ящик был закрыт, сверху покрыт красным материалом и опущен в могилу. Когда уже могила наполовину была засыпана землёй, на кладбище приехали Венедикт Константинович Иванов, Вадим Венедиктович Берников и Борисов Анатолий Васильевич. Новый высокий могильный холм вырос в 10 часов утра 20 июля на Восточном кладбище. На верх могилы были положены цветы. С 8 часов утра стояла хорошая солнечная погода. Произвёл расчёт с рабочими, поехали в город, в библиотеку музея. На могиле П.Л. Драверта на Казачьем кладбище мной была положена мраморная плита. Я воздержался перевозить её на новую могилу Петра Людвиговича Драверта: она неуклюжа и с чужой могилы. Хотелось бы увековечить место погребения более достойным памятником, хотя бы гранитной глыбой с лаконичной надписью…».

Могила П.Л. Драверта на Старо-Восточном кладбище г. Омска. Снимок предоставлен автором

Андрей Фёдорович Палашенков воплотил в жизнь своё намерение – привёз из Казахстана гранитную глыбу для памятника П.Л. Драверту, но установить её на могиле учёного и поэта не успел. По стечению обстоятельств, глыба долгое время стояла рядом с могилой самого Палашенкова, и омские энтузиасты-краеведы установили её на могиле А.Ф. Палашенкова.

В заключение хотелось бы отметить, что для любого историка-биографа историческая личность представляет загадку, а, следовательно, к ней через поколения и поколения будут возвращаться исследователи. Убеждён, что П.Л. Драверт будет в их числе. А прямое тому доказательство – прошедшие уже в третий раз «Дравертовские чтения».

Александр Лосунов, историк-краевед, председатель ОРОО «Достояние Сибири»