В «Пятом театре» подвели итоги лаборатории молодой режиссуры

Каждый спектакль завершался обсуждением со зрителями и театроведами, а в перерывах между показами проходили творческие встречи.

Впрочем, двухдневным  «марафон» стал только для зрителей, а для режиссёров и актёров эти два дня стали итогом продолжительной работы. Около полугода назад театр предложил сотрудничество мастеру режиссёрского курса РГИСИ и хорошо известному омским театралам режиссёру Анджею Бубеню (он поставил несколько спектаклей в Академическом театре драмы). Анджей согласился с условием, что в работе лаборатории примут участие все его студентки (весь его курс состоит из шести девушек).

Вначале шла дистанционная работа: студентки предлагали материал для постановок, театр принимал или отвергал предложения. Учитывались, в первую очередь, технические причины, скажем, нельзя было брать пьесу, в которой 52 персонажа, если в театре всего 34 актёра.

После утверждения репертуара начался кастинг актёров. Вначале он тоже шёл дистанционно: по фотографиям актёров и видеозаписям спектаклей. Затем в Петербург приехали главный режиссёр и завлит театра, чтобы помочь режиссёрам с выбором актёров для будущих постановок. Последние кастинги на некоторые роли прошли уже в театре. Заключительный этап работы — постановка эскизов — длился всего пять дней, когда все участницы лаборатории и их педагог приехали в Омск. Так что для них дистанция была по-настоящему марафонской. Финишировали они в прошедшие выходные, представив результаты своей работы зрителям и представителям профессионального театрального сообщества. В работе лаборатории приняла участие декан театроведческого факультета РГИСИ Евгения Тропп с двумя своими студентками. В ходе зрительских обсуждений они давали подробные разборы показов.

Все постановки выполнены по пьесам современных российских драматургов — это было одним из условий лаборатории. В результате состоялось погружение зрителей в мир актуальной драматургии, и выяснилось, что в этих пьесах есть общие мотивы. Самый очевидный — существование героев на грани жизни и смерти, реального и потустороннего миров, где-то в лимбе или чистилище, на пути то ли к Богу, то ли к дьяволу. 

Так, герой пьесы Полины Бородиной «Исход» (16+) сбегает от непростой семейной жизни в... дурдом, прикинувшись, что считает себя Моисеем. А когда его там находит жена, сбегает и оттуда, не желая возвращаться домой. В финале постановки герой Василия Кондрашина вырывается куда-то в бескрайнее поле с воздушным змеем в руке, взмывающем в небо.

Для режиссёра Камилы Куцик выбор пьесы был связан с тем, что ей самой довелось провести какое-то время в стационаре. Возможно, эти личные впечатления отразились и в сценах, где работа врача (Станислав Горенбахер) с пациентом напоминает допрос, или где то ли волонтёрка, то ли бизнес-леди Марина (Полина Романова) превращает пациентов в средство продвижения своего товара. Лже-Моисею противопоставлен пациент по прозвищу Толстый (Павел Зубенко), который лишён возможности выбора в силу болезни: он непроизвольно выкрикивает ругательства, хотя, вроде бы, не желает никого обижать. Да и остальные пациенты, страдающие амнезией, могут лишь тянуться к Марине, которая использует их в своих целях. На исход решается лишь лже-Моисей, но зритель не испытывает к нему сочувствия, ведь бежит он от ответственности за свою семью.

«Для меня это история о том, что человек сам выбирает свой путь. Пути могут быть разными. Этот человек выбрал уход от реальности», – говорит режиссёр.  

Эскиз по пьесе Дмитрия Богославского «Точки на временной оси» (16+) представила Евгения Горшунова, обозначив жанр как «катастрофа». Впрочем, катастрофа здесь была не одна. Как выяснилось на обсуждении, создавая представленные в пьесе истории, драматург отталкивался от известных фотографий, которые в разные времена становились отражением катастрофических событий, перед лицом которых человек оказывался помимо своей воли. В пьесе таких событий десять, для эскиза режиссёр взяла четыре истории. Это две природные катастрофы – землетрясение в Китае и торнадо в Америке, и две, связанные с человеческим фактором – гибель церквей в огне русской революции и разрушение башен-близнецов 11 сентября в Нью-Йорке.

Героями становятся люди, ввергнутые в эти катастрофы не по своей воле. В эскизе были заняты трое актёров – Егор Лябакин, Олег Чичко и Алёна Фёдорова. Как отметила Евгения Тропп, актёры «перетекают» из истории в историю, создавая образы людей разных эпох, национальностей, возрастов, судеб, при этом каждый образ – правдив. В этом эскизе действовал ещё и некий «хор»: несколько студентов звуково и пластически создавали нужный для каждой истории фон, что обеспечивало необходимый объём. 

На обсуждении многие отмечали удачную сценографию: при всём минимализме средств она была выразительна. Длинный стол, за которым сидели герои, превращался то в подиум, по которому с опаской шагал ослепший после землетрясения человек; то в остатки разрушенного торнадо дома; то в контору, где ведут опись изъятого в церквях имущества; то в столик кафе, куда в день рождения погибшего сына приходит его отец. За этим столом высились ряды больших картонных коробок. Перед началом каждой истории один из героев вскрывал одну из коробок и доставал оттуда ту самую фотографию, которая стала отправной точкой для создания истории. Затем из той же коробки, как из глубин памяти, герои извлекали предметы, связанные с их жизнью до случившегося. Благодаря всем этим приёмам режиссёру удалось придать цельность эскизу, основанному на таких разных сюжетах.

Завершился первый день показов эскизом Александры Певзнер по пьесе Константина Стешика «Спички» (16+). Герои этой истории тоже проживают потери: у Маши (Вероника Крымских) умер муж. Антон (Владимир Куражев) готов покончить жизнь самоубийством, останавливает его только страх боли. Толя (Дмитрий Исаенко) один растит дочь. Из эскиза, в котором представлены лишь фрагменты пьесы, было не очень понятно, почему всё это произошло с героями. Но режиссёр сосредоточилась на другом: вначале она показывает, что эти трое – друзья с детства, которые когда-то беззаботно играли в парке под песни Цоя; а потом пришла беспощадная взрослая жизнь, справляться с которой совсем непросто. Эти трое, каждый по-своему, всё время ощущают близость смерти.

Однажды Толя, сидя на скамейке в том самом парке, где они провели детство, встречает странную женщину (Мария Старосельцева). То, что она – собачница, обозначено масками – собачьими головами. Выглядит это так, будто этими головами заканчивается накинутый на плечи шарф собачницы. Вроде бы, бытовой диалог, когда вздорная бабка хамски требует, чтобы парень не курил рядом с её собаками, подан так, что становится очевидна инфернальность этого персонажа. Актриса интонационно и пластически вводит свою героиню в поле магического реализма. Вместе со своими собаками она является некой смертельной опасностью, а может, и самой смертью. Она оказывается рядом, когда Антон рассказывает другу Толе о своём желании умереть. За разговором друзья её не замечают, но она как бы пытается вытолкнуть Антона из жизни, но у неё ничего не получается: Антон твёрдо стоит на ногах. Видимо, рассказы о неудавшейся попытке самоубийства – лишь рисовка. А вот Толя готов пострадать за других: он пытается помочь и подруге-вдове, и другу. Не потому ли смерть выбирает его как некоего спасителя, отдавшего жизнь «за други своя»? Для режиссёра это история не только о том, что «смерть всегда рядом», но и о том, «как человек принимает свой страх».

Второй день лаборатории начался с «Чёрной пурги» (16+) Анастасии Букреевой в режиссуре Марии Мисник. И хотя жанр был заявлен как «триллер», зрители часто смеялись. Это история о том, как представитель московского офиса угледобывающей компании приезжает в «самый северный город», чтобы разобраться в причинах смерти шахтёра. Собственно, этот мёртвый шахтёр (Кирилл Васильев) и рассказывает о приключениях москвича, выходя к микрофону, как стендап-комик.

Московский гость, некий Свердлов, предки которого тоже когда-то здесь жили (эту роль исполнил приглашённый актёр «Арлекина» Алексей Горбунов), никак не может выбраться оттуда, поскольку «медведь перегрыз кабель», интернета нет, поэтому самолёты не летают, а поезд примёрз к рельсам. К тому же, ожидается «чёрная пурга» во время которой нельзя выходить на улицу: все местные рассказывают истории о том, что каждый вышедший обязательно погибает. Застрявший здесь Свердлов попадает то в музей, то в театр, то в кафе, то в магазин, то в поликлинику, то на вокзал, то сидит в гостинице...  Наслушавшись рассказов местных жителей, он почему-то, неожиданно для себя, решает убить того самого медведя, который стал причиной всех несчастий.

Те, кто читал пьесу Букреевой и бывал в Норильске, знают, что речь там идёт именно об этом городе с его краеведческим музеем, кафе у аэропорта, вокзалом, театром «имени классика». Но Мария Мисник превратила это место в инфернальное пространство, этакий Твин Пикс или Сайлент Хилл, из которого нет исхода. Один из зрителей на обсуждении даже сравнил увиденное с сериалом «Топи». Это ощущение потусторонности создают и актёры, которые не столько проигрывают, сколько декламируют текст. Порой, они сливаются в некую единую сущность. Скажем, все женские персонажи – экскурсовод в музее (Мария Долганёва), продавщица (Александра Урдуханова) и официантка (Александра Лавренова, приглашённая студентка) – произносят единый монолог, каждая у своего микрофона, на краю сценического пространства, как бы окружив главного героя. Но если женские персонажи порой сливаются, то единственный (кроме мёртвого шахтёра) мужской персонаж множится, при этом оставаясь одной сущностью. Евгений Точилов здесь – и театральный зритель, и охранник в магазине, и врач. Но когда Свердлов уточняет, кто же он, тот отвечает: «Я шахтёр. В образе охранника». Или: «Я шахтёр. В образе врача». Даже на вопрос о национальности, он отвечает: «Шахтёр». Так и блуждает Свердлов среди этих персонажей в поисках медведя.

Конечно, тема «не пытайся покинуть...» близка омичам, и приятно, что ирония, которую мы вкладываем в этот мем, звучала и в постановке Марии Мисник. Возможно, именно поэтому абсурдизм происходящего воспринимался зрителями без присущего триллеру страха. Да и артисты постарались. Особенно «шахтёр в образе врача» Евгений Точилов, который лечит, заряжая банки с водой «светлой энергией». Даже у зрителей была возможность получить этот «заряд»: актёр отлично взаимодействовал с залом. Впрочем, «зал» здесь был тоже весьма условным: показ шёл в фойе второго этажа, и зрительские кресла окружали чёрное пространство, где шло действо. Тут же были и актёры. 

Во время обсуждения многие вспоминали недавнюю премьеру «Пятого театра» – спектакль «Остров Рикоту» (16+), где тоже есть заплутавший на окраине мира москвич. Но пьеса Букреевой написана, как рассказали знатоки, лет на 15 позже «Острова Рикоту» Наталии Мошиной. Видимо, тема потерянности человека в жизни остаётся актуальной и сегодня. Если герой «Острова Рикоту» оставил попытки вернуться на большую землю, то каким будет решение героя «Чёрной пурги», преодолеет он инфернальное пространство или окажется бессилен перед мифическим «медведем», по эскизу не совсем понятно. Хотелось бы увидеть полную постановку, тем более, что актёрский ансамбль для неё, похоже, уже сложился. 

На большой сцене прошёл показ по пьесе Олега Богаева «Я убил царя» (16+). В ней представлены монологи людей, так или иначе причастных к истории расстрела Николая Второго и его семьи. Режиссёр Евгения Константинова оставила для эскиза всего четыре монолога, превратив происходящее в некое кабаре. Конферансье в клоунском гриме (Инга Кулик) вызывает «на допрос» свидетелей тех событий, её помощник (Сергей Троицкий) выкатывает на авансцену тележки с накрытыми белыми, словно саван, накидками. Накидка сброшена — и персонаж должен отыграть свой номер.

Где же находится это «безумное кабаре»? Не в чистилище ли? Вот некая дама (Анастасия Лукина) утверждает, что ничего плохого в том, что к ней попали некоторые вещи императрицы, нет: «Их же несли на рынок, когда они ещё живы были. Все покупали, и я покупала». А вот и господин Ипатьев (Сергей Худобенко), в доме которого сначала содержалась, а потом была расстреляна императорская семья. Жалко ли ему царя? Пожалуй. Но гораздо больше его печалит то, что непригодным для жизни теперь стал его дом. Или совсем уж «маленький человек» (Борис Косицын), бывший рубщик мяса, а ныне – всего лишь стрелочник, которого убийцы заставили расчленить трупы, уверяя, что это и не люди вовсе, а свиньи. И он предпочёл поверить им, а не своим глазам. Да ведь и не он убил, а они. Стрелочнику не всегда удаётся, как другим персонажам, сохранить отстранённость. В какие-то моменты его настигают слёзы – уж очень страшны его воспоминания. Виртуозный монолог Косицина стал кульминацией этого эскиза. Но не менее пронзительной оказалась развязка.

Этим, находящемся в некоем лимбе, персонажам противопоставлен сам царь. Правда, в кабаре представлен лишь его череп: похоже, он уже принят в иной мир, поэтому тела нет. Но царь говорит устами помощника конферансье, вынесшего череп. И не только говорит: Сергей Троицкий проживает чувства Николая, которые передаются его герою в пространстве этого лимба. Чувства, которые отрёкшийся император вкладывал в письмо матери, будучи уверенным, что его семья будет спасена. И когда он узнаёт, что все погибли, над залом повисает вопрос: «Но разве такое возможно?»... Вопрошающая интонация в конце эскиза оказывается сильнее точки, ведь это – вопрос, на который должен ответить каждый.

Последним был представлен эскиз Анели Филипповой по пьесе Ники Вельт со странным названием «Бардо Тхёдол или Бабушка, ты ведь умерла» (16+). Это воспоминания 22-летнего парня Коли (Данил Орлов) о том, что случилось, когда умерла его бабушка. Мальчику тогда было семь лет, и на всём происходящем есть отсвет детского восприятия. Бабушка (Лариса Чичко) была для него настоящим другом, поэтому сначала мы видим её, по-детски весёлую, в одном из проходов зала, а затем в другом проходе – траурную процессию: её дочь и маму Коли Лену (Елена Лукманова), зятя Мишу (Александр Боткин), внучку, студентку Катю (Елизавета Кухтина) и, конечно, Колю. Родственники не столько скорбят, сколько рутинно поругиваются: «Коля, не крути пакет!», «Катя, никуда ты сегодня не пойдёшь!», «Лена, зачем так много всего накупила?», – и тому подобное. Но когда они возвращаются домой, то... застают бабушку, сидящую за столом и аппетитно поедающую поминальную кутью. Коля рад, остальные пугаются.

Было ли это или такова всего лишь детская фантазия? А может, наши близкие, как Колина бабушка, и не уходят от нас, даже если мы стремимся расстаться? Оказывается, «Бардо Тхёдол» – это некая книга мёртвых, читая которую, близкие пытаются отправить бабушку туда, где ей и положено теперь находиться. Миша напевает мелодии из своего любимого оскароносного фильма «Привидение», надеясь таким образом отправить бабушку восвояси. Но она всё равно с ними. Молчит и поедает кутью. Теперь Лена и Катя еле успевают покупать рис и варить кутью. В какой-то момент даже начинаешь им сочувствовать и надеяться, что мантры из «Бардо Тхёдол» им помогут. Но ведь именно к матери обращается Лена в момент отчаяния, когда её покинул муж; именно ей признаётся, что её послеинсультной немощи боялась больше, чем смерти. И именно мать в этот самый тяжёлый для дочери момент поддерживает её, обняв, как маленькую, и запев колыбельную...

Конечно, в эскизе даны лишь общие очертания сюжета. Пока лишь лёгким наброском обозначен образ некоей Юли (Ксения Шагаевская), к которой уходит Миша. Да и другие образы нуждаются в развитии. Похоже, что в пьесе материал для этого есть. Решится ли театр на полную постановку? Со временем увидим.

Эта лаборатория, конечно, стала возможностью для молодых режиссёров попробовать свои силы и показать себя. И у театра появилась возможность  выбрать новый материал и новые подходы к постановкам. Причём, не только у «Пятого»: на просмотрах побывали и представители других омских театров, так что перспективы у участниц точно есть.

Итоги лаборатории таковы. Профессиональное жюри признало «Лучшим эскизом» постановку «Точки на временной оси». Похоже, у Евгении Горшуновой появился реальный шанс поставить спектакль в «Пятом театре». А вот приз зрительских симпатий (они могли опускать в специальные урны свои голоса за любой эскиз) завоевала постановка Евгении Константиновой «Я убил царя».

Получили призы и артисты. Профессиональное жюри присудило приз «Лучшая женская роль» Ларисе Чичко за воплощение образа умершей бабушки. И действительно, получив роль без слов, актриса справилась с ней так, что глаз от неё отвести было невозможно на протяжении всей постановки. За «Лучшую мужскую роль» приз получил «стрелочник» Борис Косицын. И зрители горячими аплодисментами выразили согласие с мнением жюри. Спецприз «За лучший актёрский ансамбль» получили участники постановки «Чёрная пурга». Этой номинации, на мой взгляд, были достойны все: актёры «Пятого театра» в очередной раз проявили самую сильную сторону своего творческого коллектива – ансамблевость.

Молодые режиссёры по-своему, с юмором, оценили тех, с кем им довелось поработать: они вручили призы в своих авторских номинациях, подчеркнув не столько профессиональные, сколько человеческие качества коллег. Так, Олега Чичко признали победителем в номинации «Лучшая байка»; Дмитрия Исаенко – в номинации «Ответственный за пожарную безопасность во время репетиционного процесса»; Александра Боткина наградили «За лучшее исполнение саундтрека к фильму «Привидение» (впрочем, соперников у него не было); Станиславу Горенбахеру досталась номинация «Рыцарь XXI века»; Анастасии Лукиной – номинация «Муза»; Евгению Точилову – номинация «Настоящий врач, от которого становится всем легче» (видимо, он не только зрителей заряжал энергией, но и дарил её всем участникам постановочного процесса). Такое неформальное завершение лаборатории порадовало всех присутствующих.

Эти два очень насыщенных лабораторных дня показали: театр не просто готов к творческим поискам, а активно идёт по этому пути. Выиграют, конечно, зрители.

Елена Петрова