Валентина Шершнева: «Я жадная до работы»

Ведущая солистка Музыкального театра, председатель Омского отделения Союза театральных деятелей России, профессор Валентина Шершнева отметила юбилей. Любимица публики, она в Омске известна и признана.

Ведущая солистка Музыкального театра, председатель Омского отделения Союза театральных деятелей России, профессор Валентина Шершнева отметила юбилей. Любимица публики, она в Омске известна и признана.

«Жахнем «Марицу»!»

– Валентина Алексеевна, сколько ролей вы сыграли на сцене Омского музыкального театра за 32 года?

– Точно не знаю, наверное, за сотню. Редкий спектакль, где я не занята. И так всю жизнь. Я после окончания Саратовской консерватории пришла в Петрозаводский театр музкомедии. И с лету, без оркестровых репетиций, сыграла маму в детском спектакле «Красная Шапочка». Заболела актриса, в пятницу вечером дирижер попросил меня ее подменить, в воскресенье я уже была на сцене. И потом не раз еще были случаи, когда я буквально «влетала» в спектакль. На украинских гастролях с Омским музыкальным тоже было безвыходное положение. Эрик Викторович Розен говорит: «Валентина, давай жахнем «Марицу». Я засомневалась: все-таки заглавная роль. А он: «Ну ты же знаешь материал. Работаем!» И с одного урока – на сцену. Он потом не раз вспоминал: «А как мы с тобой «Марицу» жахнули!». Я жадная до работы и легкая на подъем. 

– В молодости вы играли героинь и, кажется, легко пере­шли к возрастным ролям. На самом деле легко?

– Да, драмы не было, потому что сразу появились другие роли. Я не сидела без работы, не ждала. За роли героинь не цеплялась. Дирижер Григорий Комаровский как-то увидел, как я ввожу молодых актрис на свои роли в опереттах «Цыганский барон», «Летучая мышь», и изумился: «Валь, я смотрю, как вы скрупулезно работаете и передаете все свои фишки. Неужели не жалко?». А я даже не подумала о том, что можно что-то пожалеть. И говорю: «Все равно эта актриса не будет Валентиной Шершневой, а Валентина Шершнева – этой актрисой». Никогда у меня не было ни зависти, ни злости.

– А ведь про творческие коллективы говорят: там нет друзей, есть соперники.

– Нет, у меня друзья. И я всегда только работой на сцене доказывала свою состоятельность певицы и актрисы.

– А с режиссерами приходилось спорить?

– Никогда не ругаюсь на репетициях ни с режиссером, ни с дирижером. Они видят весь спектакль в проекте, нужно понять, выполнить то, что просят, а потом уж предлагать свое. Бывает, что-то придумаю, спрашиваю: можно попробовать? Пробую, отказываюсь от своей идеи. А режиссер говорит: «Нет-нет, делай по-своему, это хорошо». 

– То есть все так нежно, без истерик и скандалов примадонны?

– Вот этого я совершенно не терплю. И состояние обиды – не мое.

– Счастливый характер!

Мороженое? Никогда!

– Валентина Алексеевна, как вам удается на протяжении 40 лет сохранять прекрасную вокальную форму?

– В прошлом году об этом зашел разговор на 100-летнем юбилее Саратовской консерватории. Из Омского музыкального на это торжество заведующий кафедрой вокала народный артист СССР Леонид Сметанников пригласил меня и Дженни Окропиридзе. Мы и жили в его квартире. После нашего концерта в Большом зале консерватории педагоги очень хвалили Дженни, говорили: «Вот молодец, как распелся!». А меня спросили именно об этом: как храню голос. Сметанников говорит: «Голос нужно беречь, а это не так просто». А я стою и думаю, что при своей нагрузке не очень-то берегу, бывает, не успеваю отдохнуть. И говорю: «Это природа и хорошая школа. И со школой мне повезло».

– То есть особенно голос не бережете?

– Есть несколько запретов: семечки, соленое, спиртное, мороженое. Как я любила мороженое! У нас в деревне его не было. И в Волгограде, куда я ездила покупать учебники, как-то за несколько часов съела 9 порций. А в музучилище педагог говорит: «Никакого мороженого. Никогда!» И как отрезало. Забыла, что любила.

– А то, что, распеваясь, артистки глотают сырые яйца, – это миф?

– Ну конечно. У меня был только один опыт. Приехала со знакомой женщиной в Элисту поступать в муз­училище. Остановились в доме ее брата. Ходим по городу, ищем училище. Услышали, как труба заиграла, – да вот же оно, рядом. Потом с хозяевами пьем чай. Нужно сдавать экзамен по вокалу, они говорят: надо пить яйца, в кино показывали. И начинают их для меня взбивать. Я проглотить не смогла, побежала во двор и выплюнула. Больше никогда и не пыталась яйца глотать. Глупости все это.

Как Фрося Бурлакова

– В училище, в консерваторию вы поступали из сельской глубинки, из многодетной семьи. Прямо как Фрося Бурлакова из фильма «Приходите завтра».

– Именно так. В моей деревне не было музыкальной школы, я нот не знала.

– Оперные арии по радио слушали?

– Так и было. Каждый вечер – концерт классической музыки. Радио родители не выключали, чтобы по гимну встать в шесть утра. И вот я лежу в постели, слушаю солистов Большого театра Образцову, Архипову, Атлантова, Мазурка и плачу. Думаю, какие они счастливые, что могут так петь. Меня с детства мальчишки артисткой дразнили. Я на каждой школьной линейке пела «Я – Земля, я своих провожаю питомцев» – тогда такое увлечение космосом было. Но классические певцы казались мне недосягаемыми людьми.

Когда я рассказываю о своем детстве, люди удивляются и говорят: «Это же другая жизнь». Конечно, другая. И я одна из нашего Октябрьского района Калмыкии, а не только села стала артисткой.

– Народной артисткой. И ваши земляки из Калмыкии шлют поздравления с юбилеями. Вам важно сохранить эту связь? 

– Очень важно. Я стараюсь помогать школе искусств, которая теперь есть в моем селе. Обращаюсь в министерство культуры республики. Мой папа ходит в клуб ветеранов «Огонек», пишет стихи и тексты песен, радеет за Россию, за культуру. Моих родителей всегда причисляли к сельской интеллигенции, хотя они не получили хорошего образования.

Пройти по сцене колесом

– А когда вы себя почувствовали омичкой?

– Не сразу. Приглядывалась к городу, прежде чем влюбиться в него. Помню одно впечатление: сын Игорь учился в театральном институте в Екатеринбурге, я навестила его и ранним утром вернулась домой. Вышла на Привокзальную площадь, села в троллейбус. Солнце светит, город чистый, умытый дождем, уютный. Подумала: как хорошо, что я здесь живу.

– На одном из творческих вечеров вы прекрасно станцевали с сыном. Он учился бальным танцам?

– Нет, но брал уроки у Виктора Тзапташвили. Причем втайне от меня.

– Сын не связал свою жизнь с театром?

– Окончил театральный институт, а в театр ни ногой. Так бывает. Муж – музыкант, гобоист, играл в военном оркестре, я певица, актриса, а Игорь занялся сейчас строительным бизнесом, переехал в Новосибирск.

– Возвращаясь к танцам, скажите: вы и сейчас готовы сделать шпагат на сцене?

– Сделать шпагат не осмелюсь, а колесом могу пройтись. Чтобы работать в оперетте, нужно не только голос сохранить, но и физическую форму. Я в молодости спортом занималась, стараюсь не забывать об этом.

– А есть у вас пока не сбывшаяся роль-мечта?

– Я мечтаю сыграть классную роль в драматическом театре. Может быть, женщину, которая оказалась на самом дне жизни, но сумела подняться, выкарабкаться. И в моем театре ждет интересная работа: роль бывшей доярки в музыкальном спектакле по пьесе Николая Коляды «Чирик кердык ку-ку». Драматургию Коляды называют экспериментальной. Режиссер Кирилл Стрежнев предложил попробовать – я рада.

– А если выдается свободное время, какую музыку любит слушать классическая певица Валентина Шершнева?

– Оперные арии в исполнении Марии Каллас, Галины Вишневской. Слушаю «Норму» Беллини и настраиваюсь на спектакль. Люблю хорошую музыку в любом жанре. Например, народную: русские, калмыцкие, казахские песни.

– Вы как-то сказали со сцены: «Зрители мне как близкие родственники».

– Именно так всю жизнь воспринимаю людей в зале, пришедших на мой спектакль или концерт.