Юрий Башмет: «Омский Концертный зал - изумительное событие»
Камерный ансамбль «Солисты Москвы» Юрия Башмета в рамках гастрольного тура, посвященного 20-летию коллектива, 1 марта дал концерт в Омске.
Камерный ансамбль «Солисты Москвы» Юрия Башмета в рамках гастрольного тура, посвященного 20-летию коллектива, 1 марта дал концерт в Омске. Величайший альтист мира, дирижер, народный артист СССР рассказал о музыкальных идеях, политических пристрастиях и продолжателях музыкальной династии.
ГОЛОС СВОЕЙ СТРАНЫ
Камерный ансамбль «Солисты Москвы» дебютировал 19 мая 1992 года на сцене Большого зала Московской консерватории. Юрий Башмет пригласил в его состав выпускников, лучших студентов и аспирантов Московской консерватории. За 20 лет совместной работы музыканты сыграли около 2000 концертов в более чем 50 странах мира. Оркестр трижды номинировался на премию «Grammy», и в 2008 году. «Солисты Москвы» были удостоены этой престижнейшей премии в номинации «Лучшее выступление в составе малого ансамбля» за запись музыки И. Стравинского и С. Прокофьева. Мировая пресса отмечает ансамбль как один из лучших в этом жанре, называя его «голосом своей страны».
– Юрий Абрамович, это второй коллектив с таким названием. Если бы первый сохранился, сегодня ему было бы 26 лет, но музыканты первого состава остались за границей. Старый и новый ансамбли похожи?
– Они разные. В первом составе были артисты 40–45 лет. Замечательные музыканты, но убедить их в необходимости моей собственной трактовки произведения было нелегко. Привыкли играть иначе – и сопротивлялись.
Я чувствовал, что работать со мной – это для них так же тяжело, как, скажем, заядлому курильщику бросить курить. Им приходилось ломать себя. Ну, например, был у меня альтист, который умел прекрасно извлекать звуки на своем инструменте, но заставить его изменить краску было невозможно. Трудно руководить людьми старше тебя, сложившимися музыкантами. А потом мы работали во Франции, и оркестр захотел там остаться, музыканты пожелали стать французами. А я этого не хотел. Мы расстались, и это была травма. Ведь наш оркестр был на вершине славы, он выступал в лучших залах мира, дал 80 концертов. Я думал, что никогда больше не возьму на себя ответственность руководить оркестром. Но Нина Дорлиак, вдова Рихтера, подвигла меня еще на одну попытку. Я выбирал музыкантов по трем спискам профессоров Консерватории.
Этот коллектив мне ближе, чем тот, и он ярче. В нем нет ни одного человека из первого состава, кроме одного: моего друга-пианиста, который просто от меня никогда не уходил.
– 20 лет – юношеский возраст. А ваш ансамбль считают маститым. Как вы относитесь к этому юбилею?
– В каждом коллективе, особенно маленьком, как в браке, есть критические моменты, и мы их пережили. Считается, раз получилось их пройти – связь укрепляется. 20 лет – это много, за это время рождаются и вырастают дети, люди переезжают на новое место жительства, меняется политика, которая тоже, конечно, влияет на творчество. Большой плюс «Солистов Москвы» – очень маленькая текучесть. Если люди уходили, то это было связано с семейными ситуациями. От правды не уйти – в основном из-за женщин. Жена, например, с родителями уезжает на ПМЖ в другую страну. Мужу говорит: «Не поедешь – разведемся». Он плачет и спрашивает: «Что делать?». Я говорю: «Раз ставит так вопрос, и там разведетесь». Что и произошло через полгода в Америке. Второй случай был связан с отъездом всей семьи во Францию.
А по другим причинам никто не уходил. Сегодня виолончельный состав, группа вторых скрипок – те же, что и 20 лет назад, альты те же плюс еще один музыкант. Сменилось несколько «первых скрипок», но все равно несколько человек работают с момента создания коллектива. 20 лет назад помните, какое сложное было время? А в «Солистах Москвы» – студенты. Выехали на первые гастроли в Афины, они купили подарки близким, что-то себе и довольными вернулись домой, зная, что через десять дней у нас снова выезд за границу. Вторые гастроли были в Париже. Сегодня «Солисты Москвы» – это не просто сыгравшиеся в ансамбле музыканты. Коллектив имеет свое лицо. Есть особенности, касающиеся интерпретации, и инструментальные. Мне кажется, я сумел передать коллегам то, что сам умею. Так что все хорошее – это заслуга родителей, учителей и моя. А плохое – только от меня.
– В 2006-м вы приезжали с «Солистами Москвы» в Омск и говорили, что по России любите ездить больше, чем по Европе, потому что к факту исполнительства прибавляется ощущение некоей семейственности: я ваш, вы – мои. А какова география гастрольного тура в честь 20-летия коллектива?
– 15-летие мы отметили на российских сценах. А сейчас всемирный тур. Были в Берлине, Ницце, дальше – Китай, Америка, Япония, Сингапур и вся Европа. Я решил, что на этот раз мы должны пройти по крупным музыкальным центрам мира.
– Приятно, что Омск оказался в их числе. Что скажете об обновленном Концертном зале?
– Такой зал с хорошей акустикой – изумительное событие. Я собирался строить камерный зал и искал архитектора, который «выстроил» акустику в Далласе и Бирмингеме, потому что был потрясен звучанием в этих залах. И, оказывается, в Омске работал тот же мастер. Я не знаю, где еще в нашей стране есть такие новые залы. Только в Петербурге потрясающий зал сделал Валерий Гергиев. Старые залы с хорошей акустикой – тоже в Питере и Москве. А теперь – и в Омске.
«Я ВЕРЮ ПУТИНУ»
Юрий Башмет никогда не стеснялся называть себя патриотом. Он считает свою судьбу счастливой оттого, что не пришлось убегать из родной страны. Не появлялось такой мысли, больно было смотреть на тех, кто в трудные годы уехал и хвастался: «Зато моя дочь теперь пьет натуральный яблочный сок». Говорил: «Это так мелко. Это вопрос цельности». Патриотическая позиция порой требует поступка. Вскоре после того как Владимир Путин был в первый раз выбран Президентом России, творческая интеллигенция Франции направила ему открытое письмо с критикой действий федеральных войск в Чечне. Юрий Башмет был в числе тех, кто подписал письмо в защиту президента.
– Юрий Абрамович, после этого поступка были отменены три из пяти концертов в Париже. С тех пор ваше отношение к Владимиру Путину не изменилось?
– Нет, потому что нет оснований ему не верить. Он человек слова. И вот что для меня важно. Я с 1975 года езжу на зарубежные гастроли. Было время, когда к нам относились с большим уважением, потому что побаивались Советского Союза: миллионы за спиной, космос, атомное оружие. И вообще непонятный для Запада «дикий» народ. Наш музыкант приехал, сыграл – и уехал. За это еще больше уважали, что не рвался занять место на мировой линейке первых профессионалов. Отношение стало меняться в худшую сторону, когда в перестройку мы сами стали лить грязь на нашу страну, писать об ужасах, виниться. Весь мир это читал, и на Россию стали смотреть как на страну третьего мира. А когда в качестве первого лица появился Путин, я вдруг вспомнил старые времена. Вернулось достоинство. Никакой боязни уже, конечно, нет. Но с нами считаются, потому что Путин как настоящий мужик дал понять: Россия не прогнется. Мы стали представлять за границей сильную страну. Путин за четыре года премьерства очень хорошо изучил Россию. Знает, что нужно делать и как за рубежом будут реагировать на наши дела. А из личного общения: Путин уважительно относится к деятелям культуры. Умеет слушать долго (редчайшее качество), вникает в ситуацию, готов помочь. Мне, например, что нужно? Чтобы музыканты жили лучше. Что и произошло: появились гранты, увеличились зарплаты музыкантов ведущих оркестров, поддерживаются интересные проекты.
– Вам не предлагали сняться в ролике в поддержку Владимира Владимировича?
– Нет. Но я знаю точно, что круг доверенных лиц не был куплен за деньги. Другие же кандидаты что-то обещали.
– Вы участвовали в московских митингах?
– Нет. Может, и пошел бы, но не было времени. Все расписано. Вот и в день выборов у меня концерт в Большом зале Московской консерватории. Об этом стало известно задолго до того, как назвали дату выборов. Этот зал расписан на год вперед.
ДРУЗЬЯ И ГОДЫ
Среди немузыкантов один из самых близких друзей – сосед по даче на Николиной горе Никита Михалков. Еще близкими были ушедшие из жизни Олег Янковский, Михаил Козаков. Единомышленники в музыке – Валерий Гергиев, Виктор Третьяков, Наталья Гутман. И, кажется, этот перечень мог бы быть еще очень-очень длинным.
АЛЬТИСТОМ СТАЛ СЛУЧАЙНО
Юрий Башмет рассказывает, что в детстве только для мамочки играл на скрипочке, а для души был поп-звездой у себя во Львове, играл на гитаре, руководил группой, зарабатывал деньги, нравился девочкам. Вопрос об альте впервые возник перед восьмым классом музыкальной школы, когда нужно было делать выбор между ним и скрипкой. Один хороший знакомый альтист сказал: «Перейди на альт, у тебя будет больше времени для гитары». Именно этот аргумент стал решающим. А на серьезные занятия музыкой Юрия вдохновил Чайковский: услышал Шестую симфонию Чайковского и понял, что в ней есть множество мелодий не слабее «Yesterday» любимого ансамбля «Битлз».
Свой инструмент – альт – Башмет сделал одним из лидеров современного концертного исполнительства. Он побудил обратиться к этому инструменту крупнейших композиторов современности: А. Шнитке, С. Губайдулину, Г. Канчели и других. Мировое композиторское сообщество откликнулось на этот феномен созданием более пятидесяти произведений для альта с симфоническим оркестром, написанных специально для него.
– А сегодня величайший альтист выступает с сольными концертами?
– Мне немного скучно одному ездить, поэтому выступаю редко. Почему стал дирижером? Я давно переиграл весь альтовый репертуар, причем в самых знаменитых залах: Нью-Йорка, Токио, Вены, Амстердама. Нельзя играть композиторов второго-третьего ряда. Только музыку Моцарта, а не менее одаренных его современников. Если вообще для альта написано немало, то настоящих шедевров не такое уж великое число. Скажем, Бетховен написал только одно произведение, в то время как пианистам подарил 32 сонаты.
Хотелось двигаться вперед. Как стал дирижером? На альте нельзя было сыграть любимую Струнную серенаду Чайковского. Поэтому родился камерный оркестр «Солисты Москвы». А еще хотелось исполнить Шестую симфонию Чайковского. Это дало повод к созданию симфонического оркестра «Новая Россия».
ДИНАСТИЯ
В 2004 году Юрий Башмет был в Омске с симфоническим оркестром «Новая Россия» и дочерью Ксенией – пианисткой. Вместе исполнили Первый концерт для фортепиано с оркестром Д. Шостаковича. Мы видели огромное волнение на сцене 24-летней Ксении. И видели, как она умело с ним справляется. Первый концерт Шостаковича прозвучал мощно, эмоционально. И этот трепет перед залом и профессией тронул слушателей.
– Вы с раннего возраста готовили дочь к профессии музыканта?
– Мы не собирались учить дочь музыке. Но, когда ей было пять лет, в первой нашей московской квартире должен был начаться большой ремонт, и ребенка нужно было куда-то переселить. Ксению взяла моя мама, преподаватель музыки. И через два месяца дочь вернулась из Львова абсолютно подготовленной к поступлению в музыкальную школу. Маме было мало меня! Ночь я не спал, думал: звонить или не звонить профессорам Гнесинки, куда должна была поступать дочь в нулевой класс школы. Никому не позвонил, а она поступила первым номером по своим данным. А в Гнесинке у педагогов возникло мнение, что я зазнался: дочь поступала – и даже не позвонил! Дочь с красным дипломом окончила Консерваторию и первой была принята в аспирантуру. Когда пришла домой и сообщила об этом, мама сказала: «Позор семье!». Мы с женой учились в этой же Консерватории и к отличникам относились плохо. Вообще, я считаю, главное – вырастить ребенка хорошим и порядочным человеком. А что дочь музыканта пошла в музыку – совершенно естественно. Думаю, если бы я был зубным врачом, то дочь взял бы в свою клинику.
– Как складывается карьера Ксении?
– Она очень активно проживает свою жизнь: и личную, и творческую. Недавно гуляли на ее свадьбе. Муж – не музыкант, у него свой небольшой бизнес, все время сидит за компьютером. Творчески дочь очень самостоятельный человек. Иногда дело доходит до неприличия. Поздно вечером звонит из Нижнего Новгорода хорошо знакомая директор филармонии и восторженно рассказывает: «Успех! Стоячие овации!». Я долго не могу понять, о чем она. Выясняется, что это моя дочь только что сыграла концерт Моцарта. А я и не знал, что она поехала в Нижний Новгород. На днях я урвал полчаса на репетицию с Ксенией. Будем играть концерт Александра Чайковского. Композитор приболел и без меня с ней договорился. Она сидит учит, там расширенная партия рояля. У Ксении большой камерный репертуар. Выступала с концертами в Австралии. А внук, сын Ксении, учится игре на скрипке. Ему пять с половиной лет. Данные, по-моему, очень хорошие. Хотя он меня не допускает. Говорю: «Покажи, что ты умеешь». А он: «Мне сказали никому ничего не показывать». Тут мама вмешалась: «Тому, кто сам умеет, можно. Тем более что он – твой дед». Внук тогда: «У меня есть репертуар – 11 пьес. Я сыграю каждую по одному разу». Я увидел главное: если у него что-то не получается, он останавливается, думает, и тут же у него начинается получаться. После каждого урока ему дают шоколадку «Аленка». У него уже коллекция, угощает гостей.
БЛАГО ТВОРИТЬ
Удивительно, но в сегодняшней России самые известные меценаты – не богатые предприниматели, а творческая интеллигенция: Гергиев, Спиваков, Башмет, Хаматова и т. д. Причем создавая и курируя разнооб-разные фонды, они помогают друг другу. На счету Юрия Башмета множество благотворительных акций, в том числе и совместные с Чулпан Хаматовой, возглавляющей Фонд «Подари жизнь».
– А какую из них вы считаете для себя самой важной?
– Создание молодежной Академии в Минске и детской в Новокуйбышевске, под Самарой. Впервые на постсоветском пространстве созданы условия для творческого роста молодых музыкантов, приезжающих в Белоруссию из бывших союзных республик. Преподают ведущие музыканты, профессора. Сейчас идет речь о переезде Академии во Львов. Встречи сразу предполагались на разной территории.
А в Новокуйбышевске рассматриваем вариант проведения расширенной детской академии в течение пяти месяцев, включая летние каникулы. Потрясающее зрелище: приезжают маленькие музыканты с мамами, папами, бабушками. Есть молодые музыканты, которых я приглашаю выступать вместе: скрипачка Алена Баева, виолончелист Саша Бузлов… Прививаем вкус.
А школа при Московской консерватории, собирающая способных музыкантов со всей страны, сама Консерватория растят музыкантов. Быть талантливым на базе этого образования – счастье.
ГОЛОС СВОЕЙ СТРАНЫ
Камерный ансамбль «Солисты Москвы» дебютировал 19 мая 1992 года на сцене Большого зала Московской консерватории. Юрий Башмет пригласил в его состав выпускников, лучших студентов и аспирантов Московской консерватории. За 20 лет совместной работы музыканты сыграли около 2000 концертов в более чем 50 странах мира. Оркестр трижды номинировался на премию «Grammy», и в 2008 году. «Солисты Москвы» были удостоены этой престижнейшей премии в номинации «Лучшее выступление в составе малого ансамбля» за запись музыки И. Стравинского и С. Прокофьева. Мировая пресса отмечает ансамбль как один из лучших в этом жанре, называя его «голосом своей страны».
– Юрий Абрамович, это второй коллектив с таким названием. Если бы первый сохранился, сегодня ему было бы 26 лет, но музыканты первого состава остались за границей. Старый и новый ансамбли похожи?
– Они разные. В первом составе были артисты 40–45 лет. Замечательные музыканты, но убедить их в необходимости моей собственной трактовки произведения было нелегко. Привыкли играть иначе – и сопротивлялись.
Я чувствовал, что работать со мной – это для них так же тяжело, как, скажем, заядлому курильщику бросить курить. Им приходилось ломать себя. Ну, например, был у меня альтист, который умел прекрасно извлекать звуки на своем инструменте, но заставить его изменить краску было невозможно. Трудно руководить людьми старше тебя, сложившимися музыкантами. А потом мы работали во Франции, и оркестр захотел там остаться, музыканты пожелали стать французами. А я этого не хотел. Мы расстались, и это была травма. Ведь наш оркестр был на вершине славы, он выступал в лучших залах мира, дал 80 концертов. Я думал, что никогда больше не возьму на себя ответственность руководить оркестром. Но Нина Дорлиак, вдова Рихтера, подвигла меня еще на одну попытку. Я выбирал музыкантов по трем спискам профессоров Консерватории.
Этот коллектив мне ближе, чем тот, и он ярче. В нем нет ни одного человека из первого состава, кроме одного: моего друга-пианиста, который просто от меня никогда не уходил.
– 20 лет – юношеский возраст. А ваш ансамбль считают маститым. Как вы относитесь к этому юбилею?
– В каждом коллективе, особенно маленьком, как в браке, есть критические моменты, и мы их пережили. Считается, раз получилось их пройти – связь укрепляется. 20 лет – это много, за это время рождаются и вырастают дети, люди переезжают на новое место жительства, меняется политика, которая тоже, конечно, влияет на творчество. Большой плюс «Солистов Москвы» – очень маленькая текучесть. Если люди уходили, то это было связано с семейными ситуациями. От правды не уйти – в основном из-за женщин. Жена, например, с родителями уезжает на ПМЖ в другую страну. Мужу говорит: «Не поедешь – разведемся». Он плачет и спрашивает: «Что делать?». Я говорю: «Раз ставит так вопрос, и там разведетесь». Что и произошло через полгода в Америке. Второй случай был связан с отъездом всей семьи во Францию.
А по другим причинам никто не уходил. Сегодня виолончельный состав, группа вторых скрипок – те же, что и 20 лет назад, альты те же плюс еще один музыкант. Сменилось несколько «первых скрипок», но все равно несколько человек работают с момента создания коллектива. 20 лет назад помните, какое сложное было время? А в «Солистах Москвы» – студенты. Выехали на первые гастроли в Афины, они купили подарки близким, что-то себе и довольными вернулись домой, зная, что через десять дней у нас снова выезд за границу. Вторые гастроли были в Париже. Сегодня «Солисты Москвы» – это не просто сыгравшиеся в ансамбле музыканты. Коллектив имеет свое лицо. Есть особенности, касающиеся интерпретации, и инструментальные. Мне кажется, я сумел передать коллегам то, что сам умею. Так что все хорошее – это заслуга родителей, учителей и моя. А плохое – только от меня.
– В 2006-м вы приезжали с «Солистами Москвы» в Омск и говорили, что по России любите ездить больше, чем по Европе, потому что к факту исполнительства прибавляется ощущение некоей семейственности: я ваш, вы – мои. А какова география гастрольного тура в честь 20-летия коллектива?
– 15-летие мы отметили на российских сценах. А сейчас всемирный тур. Были в Берлине, Ницце, дальше – Китай, Америка, Япония, Сингапур и вся Европа. Я решил, что на этот раз мы должны пройти по крупным музыкальным центрам мира.
– Приятно, что Омск оказался в их числе. Что скажете об обновленном Концертном зале?
– Такой зал с хорошей акустикой – изумительное событие. Я собирался строить камерный зал и искал архитектора, который «выстроил» акустику в Далласе и Бирмингеме, потому что был потрясен звучанием в этих залах. И, оказывается, в Омске работал тот же мастер. Я не знаю, где еще в нашей стране есть такие новые залы. Только в Петербурге потрясающий зал сделал Валерий Гергиев. Старые залы с хорошей акустикой – тоже в Питере и Москве. А теперь – и в Омске.
«Я ВЕРЮ ПУТИНУ»
Юрий Башмет никогда не стеснялся называть себя патриотом. Он считает свою судьбу счастливой оттого, что не пришлось убегать из родной страны. Не появлялось такой мысли, больно было смотреть на тех, кто в трудные годы уехал и хвастался: «Зато моя дочь теперь пьет натуральный яблочный сок». Говорил: «Это так мелко. Это вопрос цельности». Патриотическая позиция порой требует поступка. Вскоре после того как Владимир Путин был в первый раз выбран Президентом России, творческая интеллигенция Франции направила ему открытое письмо с критикой действий федеральных войск в Чечне. Юрий Башмет был в числе тех, кто подписал письмо в защиту президента.
– Юрий Абрамович, после этого поступка были отменены три из пяти концертов в Париже. С тех пор ваше отношение к Владимиру Путину не изменилось?
– Нет, потому что нет оснований ему не верить. Он человек слова. И вот что для меня важно. Я с 1975 года езжу на зарубежные гастроли. Было время, когда к нам относились с большим уважением, потому что побаивались Советского Союза: миллионы за спиной, космос, атомное оружие. И вообще непонятный для Запада «дикий» народ. Наш музыкант приехал, сыграл – и уехал. За это еще больше уважали, что не рвался занять место на мировой линейке первых профессионалов. Отношение стало меняться в худшую сторону, когда в перестройку мы сами стали лить грязь на нашу страну, писать об ужасах, виниться. Весь мир это читал, и на Россию стали смотреть как на страну третьего мира. А когда в качестве первого лица появился Путин, я вдруг вспомнил старые времена. Вернулось достоинство. Никакой боязни уже, конечно, нет. Но с нами считаются, потому что Путин как настоящий мужик дал понять: Россия не прогнется. Мы стали представлять за границей сильную страну. Путин за четыре года премьерства очень хорошо изучил Россию. Знает, что нужно делать и как за рубежом будут реагировать на наши дела. А из личного общения: Путин уважительно относится к деятелям культуры. Умеет слушать долго (редчайшее качество), вникает в ситуацию, готов помочь. Мне, например, что нужно? Чтобы музыканты жили лучше. Что и произошло: появились гранты, увеличились зарплаты музыкантов ведущих оркестров, поддерживаются интересные проекты.
– Вам не предлагали сняться в ролике в поддержку Владимира Владимировича?
– Нет. Но я знаю точно, что круг доверенных лиц не был куплен за деньги. Другие же кандидаты что-то обещали.
– Вы участвовали в московских митингах?
– Нет. Может, и пошел бы, но не было времени. Все расписано. Вот и в день выборов у меня концерт в Большом зале Московской консерватории. Об этом стало известно задолго до того, как назвали дату выборов. Этот зал расписан на год вперед.
ДРУЗЬЯ И ГОДЫ
Среди немузыкантов один из самых близких друзей – сосед по даче на Николиной горе Никита Михалков. Еще близкими были ушедшие из жизни Олег Янковский, Михаил Козаков. Единомышленники в музыке – Валерий Гергиев, Виктор Третьяков, Наталья Гутман. И, кажется, этот перечень мог бы быть еще очень-очень длинным.
АЛЬТИСТОМ СТАЛ СЛУЧАЙНО
Юрий Башмет рассказывает, что в детстве только для мамочки играл на скрипочке, а для души был поп-звездой у себя во Львове, играл на гитаре, руководил группой, зарабатывал деньги, нравился девочкам. Вопрос об альте впервые возник перед восьмым классом музыкальной школы, когда нужно было делать выбор между ним и скрипкой. Один хороший знакомый альтист сказал: «Перейди на альт, у тебя будет больше времени для гитары». Именно этот аргумент стал решающим. А на серьезные занятия музыкой Юрия вдохновил Чайковский: услышал Шестую симфонию Чайковского и понял, что в ней есть множество мелодий не слабее «Yesterday» любимого ансамбля «Битлз».
Свой инструмент – альт – Башмет сделал одним из лидеров современного концертного исполнительства. Он побудил обратиться к этому инструменту крупнейших композиторов современности: А. Шнитке, С. Губайдулину, Г. Канчели и других. Мировое композиторское сообщество откликнулось на этот феномен созданием более пятидесяти произведений для альта с симфоническим оркестром, написанных специально для него.
– А сегодня величайший альтист выступает с сольными концертами?
– Мне немного скучно одному ездить, поэтому выступаю редко. Почему стал дирижером? Я давно переиграл весь альтовый репертуар, причем в самых знаменитых залах: Нью-Йорка, Токио, Вены, Амстердама. Нельзя играть композиторов второго-третьего ряда. Только музыку Моцарта, а не менее одаренных его современников. Если вообще для альта написано немало, то настоящих шедевров не такое уж великое число. Скажем, Бетховен написал только одно произведение, в то время как пианистам подарил 32 сонаты.
Хотелось двигаться вперед. Как стал дирижером? На альте нельзя было сыграть любимую Струнную серенаду Чайковского. Поэтому родился камерный оркестр «Солисты Москвы». А еще хотелось исполнить Шестую симфонию Чайковского. Это дало повод к созданию симфонического оркестра «Новая Россия».
ДИНАСТИЯ
В 2004 году Юрий Башмет был в Омске с симфоническим оркестром «Новая Россия» и дочерью Ксенией – пианисткой. Вместе исполнили Первый концерт для фортепиано с оркестром Д. Шостаковича. Мы видели огромное волнение на сцене 24-летней Ксении. И видели, как она умело с ним справляется. Первый концерт Шостаковича прозвучал мощно, эмоционально. И этот трепет перед залом и профессией тронул слушателей.
– Вы с раннего возраста готовили дочь к профессии музыканта?
– Мы не собирались учить дочь музыке. Но, когда ей было пять лет, в первой нашей московской квартире должен был начаться большой ремонт, и ребенка нужно было куда-то переселить. Ксению взяла моя мама, преподаватель музыки. И через два месяца дочь вернулась из Львова абсолютно подготовленной к поступлению в музыкальную школу. Маме было мало меня! Ночь я не спал, думал: звонить или не звонить профессорам Гнесинки, куда должна была поступать дочь в нулевой класс школы. Никому не позвонил, а она поступила первым номером по своим данным. А в Гнесинке у педагогов возникло мнение, что я зазнался: дочь поступала – и даже не позвонил! Дочь с красным дипломом окончила Консерваторию и первой была принята в аспирантуру. Когда пришла домой и сообщила об этом, мама сказала: «Позор семье!». Мы с женой учились в этой же Консерватории и к отличникам относились плохо. Вообще, я считаю, главное – вырастить ребенка хорошим и порядочным человеком. А что дочь музыканта пошла в музыку – совершенно естественно. Думаю, если бы я был зубным врачом, то дочь взял бы в свою клинику.
– Как складывается карьера Ксении?
– Она очень активно проживает свою жизнь: и личную, и творческую. Недавно гуляли на ее свадьбе. Муж – не музыкант, у него свой небольшой бизнес, все время сидит за компьютером. Творчески дочь очень самостоятельный человек. Иногда дело доходит до неприличия. Поздно вечером звонит из Нижнего Новгорода хорошо знакомая директор филармонии и восторженно рассказывает: «Успех! Стоячие овации!». Я долго не могу понять, о чем она. Выясняется, что это моя дочь только что сыграла концерт Моцарта. А я и не знал, что она поехала в Нижний Новгород. На днях я урвал полчаса на репетицию с Ксенией. Будем играть концерт Александра Чайковского. Композитор приболел и без меня с ней договорился. Она сидит учит, там расширенная партия рояля. У Ксении большой камерный репертуар. Выступала с концертами в Австралии. А внук, сын Ксении, учится игре на скрипке. Ему пять с половиной лет. Данные, по-моему, очень хорошие. Хотя он меня не допускает. Говорю: «Покажи, что ты умеешь». А он: «Мне сказали никому ничего не показывать». Тут мама вмешалась: «Тому, кто сам умеет, можно. Тем более что он – твой дед». Внук тогда: «У меня есть репертуар – 11 пьес. Я сыграю каждую по одному разу». Я увидел главное: если у него что-то не получается, он останавливается, думает, и тут же у него начинается получаться. После каждого урока ему дают шоколадку «Аленка». У него уже коллекция, угощает гостей.
БЛАГО ТВОРИТЬ
Удивительно, но в сегодняшней России самые известные меценаты – не богатые предприниматели, а творческая интеллигенция: Гергиев, Спиваков, Башмет, Хаматова и т. д. Причем создавая и курируя разнооб-разные фонды, они помогают друг другу. На счету Юрия Башмета множество благотворительных акций, в том числе и совместные с Чулпан Хаматовой, возглавляющей Фонд «Подари жизнь».
– А какую из них вы считаете для себя самой важной?
– Создание молодежной Академии в Минске и детской в Новокуйбышевске, под Самарой. Впервые на постсоветском пространстве созданы условия для творческого роста молодых музыкантов, приезжающих в Белоруссию из бывших союзных республик. Преподают ведущие музыканты, профессора. Сейчас идет речь о переезде Академии во Львов. Встречи сразу предполагались на разной территории.
А в Новокуйбышевске рассматриваем вариант проведения расширенной детской академии в течение пяти месяцев, включая летние каникулы. Потрясающее зрелище: приезжают маленькие музыканты с мамами, папами, бабушками. Есть молодые музыканты, которых я приглашаю выступать вместе: скрипачка Алена Баева, виолончелист Саша Бузлов… Прививаем вкус.
А школа при Московской консерватории, собирающая способных музыкантов со всей страны, сама Консерватория растят музыкантов. Быть талантливым на базе этого образования – счастье.
©
| URL: | http://omskregion.info/news/1674-yuriy_bashmet_omskiy_kontsertny_zal_izumitelnoe_so/ |
| Дата публикации: | 06/03/2012 08:43 |
| Автор: | Светлана Васильева |