По результатам IX выставки-конкурса на лучшее художественное произведение среди профессионалов Александр Капралов признан художником года в номинации «Скульптура».
По результатам IX выставки-конкурса на лучшее художественное произведение среди профессионалов Александр Капралов признан художником года в номинации «Скульптура».
Люди, птицы, маски
– Александр Николаевич, в Омске веками вообще не было скульптур. Потом встали на площадях памятники одному человеку – Ленину. А в 80-е годы тогдашний председатель Омского союза художников Станислав Белов говорил: художники в долгу перед городом. И предлагал украшать Омск скульптурами. Похоже, вы среди первых, кто взялся за выполнение этого долга.
– Никогда не считал, что украшаю город. Официальных заказов не было. Разве что Дон Кихота у ТЮЗа и Достоевского у театра драмы я поставил по договоренности с мэром Валерием Рощупкиным в обмен на городскую мастерскую – не платил аренду. А у других работ, что видят омичи, – своя судьба. «Динамическое равновесие» у музея имени М. А. Врубеля я поставил, когда открывал там выставку, и забирать потом не стал, так и стоит. «Коммунальный карась» лет пять оставался в мастерской, потом скульптуру купила фирма недвижимости. «Книга» на Любинском появилась по заказу книжного магазина. На улице Ленина перед мастерской поставил свою работу.
– А какова судьба трона, удивлявшего омичей на набережной Оми?
– Его приобрела новосибирская галерея, стоит по соседству с мэрией.
– Где еще стоят на улицах ваши работы?
– В Чите, Сургуте.
– В ваших многофигурных скульптурах много человеческих персонажей и много животных, птиц. Какой символический смысл в образах «братьев наших меньших»?
– Птица – свобода, рыба – мудрость, благополучие, лошадь – тысячелетняя связка с человеком. Это устоялось и, я думаю, легко читается.
– Маленький человек и власть – ваша главная тема?
– Я много этому посвятил работ. Трон – олицетворение власти, весы – суда и нашего выбора. А в последнее время все больше ввожу в скульптуры шутов, клоунов, потому что с годами убеждаюсь, что наша жизнь – это даже не театр, а цирк. Вокруг одни маски.
– И вы приглашаете зрителей посмеяться над великой гордыней человека или маленькими слабостями. Юмор всегда сопутствует замыслу скульптуры?
– В молодости хотелось быть умным, серьезным, читать толстые книги. А чем становишься старше, тем с большей иронией смотришь на происходящее вокруг. Иначе жить невозможно.
– Много иллюзий оказалось разрушено?
– Я, как и все, интересовался политикой, верил в перестройку, Ельцина, а потом с болью увидел разрушение страны. Обидно за страну и наши надежды. В городе это не так остро ощущается, как, например, в Москаленках.
– Вы по образу мыслей славянофил?
– Да, наверное.
Слушай всех, а делай по-своему
– Когда поступали на худграф, знали, что будете скульптором, а не живописцем, не графиком?
– Нет. У нас на худграфе скульптуре уделяли мало внимания. Но на втором курсе Виталий Сафронов привел меня в мастерскую к скульптору Анатолию Петровичу Юдину. Виталий Сафронов учился у нас, потом перешел в институт сервиса, стал модельером, имел успех. Но переехал в Германию, поступил в Академию художеств в Штудтгарте по классу скульптуры, сегодня выставляет в Лувре. Тогда, 20 с лишним лет назад, у него только проснулся интерес к скульптуре, и он меня им заразил. Я начал заниматься у Анатолия Петровича, единственного моего учителя, прекрасного человека, который всю свою жизнь, до последнего дня, преподавал на художественно-графическом факультете.
– Какой его урок был для вас особенно важен?
– Он любил говорить: «Слушай всех, а делай по-своему». Однажды известный омский скульптор пришел и разбирал мои работы. Вот тогда я впервые и услышал эту фразу. Ей и следую.
– А интересно, к какому творческому направлению вы себя относите? На мой взгляд, вы реалист.
– Я пробовал делать формальные вещи и понял, что это мне не интересно. Да, мои скульптуры декоративны, изломанны, но без фигур, без конкретных деталей работать не хочу. Есть разные мнения о моих работах – ну что ж, пусть так.
– Ваш почерк ни с чьим не спутаешь. Почему вы выбрали путь скульптора, работающего со сварным металлом?
– Сварка придает скульпторам легкость, свободу. Я пробовал сделать в мастерской свою литейку. А потом разобрал. Была у меня только одна литая скульптура «Мыслитель», ее сделали на заводе имени Баранова. Она давно куплена, даже не знаю, где находится сейчас. Понял, что не мое. Литые скульптуры нужно отдавать на предприятия. А мне нравится все делать самому. Конечно, скульптуры в бронзе, мраморе – это на века, а мои работы, знаю, попадут во вторчермет. Металл подвергается коррозии… Легко ставить – легко и убрать. Я к этому отношусь спокойно.
– Вы оставляете незачищенными швы, рваные края. Это авторский почерк?
– В каждом городе кто-то из скульпторов работает со сварным металлом. И все по-разному. Обычно сварные работы более декоративные, плоскостные. У меня много деталей. Считается, что хорошая скульптура должна быть лаконичной. От дерева, камня отсекается все лишнее. А мне нравится, когда всего много, чтобы людям было интересно смотреть, разглядывать мои работы. Хотя понимаю, что это дробит форму. Скульптура – это такая работа: в нее бросаешься, как в омут. И, конечно, скульптура – это грязное дело.
– У вас по-прежнему две мастерские?
– В Москаленках это фактически цех, а на улице Ленина – выставочный зал. В Москаленках мастерскую построил сам, это меня выручило в трудное время. Есть мастерская – чувствуешь себя свободным человеком.
– Вас в Москаленках считали чудаком…
– Наверное, кто-то и сейчас считает. Но я убедился: чудаком считают человека, который находится в начале пути. А если чего-то добился, уже перестает быть чудаком в глазах других.
Выйти на сцену – большое испытание
– В Интернете множество отзывов о ваших работах, их обсуждают, о них спорят. А для вас что важнее: мнение зрителей или коллег?
– Коллег. Искушенных людей. Мне запомнилась добрая оценка в книге отзывов на моей выставке студента-скульптора академии художеств. Студенты ко всему подходят с максимализмом, жестко судят старших. Тем приятнее хорошие слова от молодого коллеги.
– Ваши скульптуры вошли в число достопримечательностей Омска. Вы чувствуете себя популярным человеком?
– Нет, я вообще стесняюсь всякой публичности. На открытии выставки во время представления автора не могу дождаться, когда все это кончится. Выйти на сцену и что-то говорить – для меня большое испытание. Шучу: художнику надо язык обрезать при рождении.
– Кто ваш любимый скульптор?
– Из скульпторов ХХ века итальянец Джакомо Манцу.
– А Роден?
– Я однажды смотрел передачу и услышал мнение, с которым согласен: Роден – больше салонный художник, чем возмутитель спокойствия, как его представляли. Мне по душе творчество учеников Родена. Но в мировом искусстве нет равных Микеланджело. Не было и не будет. Я не понимаю, как можно было сделать то, что сделал он. Это фантастика.
– Вы верите в великую миссию искусства?
– Нет. Искусство было и остается элитарным. Стоит посмотреть статистику: сколько людей посещает выставки. Ну и что эта тысяча пришедших значит в миллионном городе?
– Но к вашим скульптурам это не относится. А чем еще хотели бы порадовать омичей?
– Когда мы с дизайнером Игорем Вахитовым выбирали место для Дон Кихота, предполагалось, что это будет не одна скульптура, а композиция: рядом Санчо Панса на ослике, ветряная мельница. Но для того, чтобы это появилось, нужен все-таки заказ. И первая моя сварная скульптура «Колесо покаяния», приобретенная музеем «Искусство Омска», могла бы быть доработана, увеличена до восьми метров, чтобы интересно было рассматривать каждую фигурку. Но в одиночку такой проект не вытянуть. Вот я все время слышу: скульпторов мало. Нет спроса – нет скульпторов. Будет спрос – появятся.
– Вы очень работоспособный человек. А что делаете, когда не трудитесь в мастерской?
– Люблю охоту. На уток, зайцев, если есть лицензия – на косулю. Еще – грибник. А рыбалкой не увлекаюсь.
– Чем порадуете омских зрителей в 2014 году?
– Жду в июле на персональной выставке по случаю 55-летия.
Из отзывов в Интернете
«Поражена памятником Достоевскому: глубочайшее проникновение в суть жизни и творчества писателя, отражение личности, сколь великой, столь и страдающей, но не оставляющей своего креста как долга всей жизни. Для меня это событие личной жизни – знакомство со скульптором Александром Капраловым».
«Замечательно, что город украшает себя произведениями своего художника».
«Мимо Дон Кихота у ТЮЗа, стремительно несущегося куда-то вдаль на войну с ветряными мельницами, пройти невозможно. Его хочется потрогать, поразглядывать, повосторгаться».
«К скульптурам Капралова можно относиться по-разному (лично мне большинство из них нравятся, особенно «Карась» и «Дон Кихот»), но они, однозначно, придают колорит омским улицам. Если мне выдается случай показывать Омск иногородним гостям, то обязательно стараюсь показать хотя бы одну капраловскую скульптуру».
«Замечательный автор. Нашему Омску побольше бы городских скульптур вообще и таких юморных в частности».
Люди, птицы, маски
– Александр Николаевич, в Омске веками вообще не было скульптур. Потом встали на площадях памятники одному человеку – Ленину. А в 80-е годы тогдашний председатель Омского союза художников Станислав Белов говорил: художники в долгу перед городом. И предлагал украшать Омск скульптурами. Похоже, вы среди первых, кто взялся за выполнение этого долга.
– Никогда не считал, что украшаю город. Официальных заказов не было. Разве что Дон Кихота у ТЮЗа и Достоевского у театра драмы я поставил по договоренности с мэром Валерием Рощупкиным в обмен на городскую мастерскую – не платил аренду. А у других работ, что видят омичи, – своя судьба. «Динамическое равновесие» у музея имени М. А. Врубеля я поставил, когда открывал там выставку, и забирать потом не стал, так и стоит. «Коммунальный карась» лет пять оставался в мастерской, потом скульптуру купила фирма недвижимости. «Книга» на Любинском появилась по заказу книжного магазина. На улице Ленина перед мастерской поставил свою работу.
– А какова судьба трона, удивлявшего омичей на набережной Оми?
– Его приобрела новосибирская галерея, стоит по соседству с мэрией.
– Где еще стоят на улицах ваши работы?
– В Чите, Сургуте.
– В ваших многофигурных скульптурах много человеческих персонажей и много животных, птиц. Какой символический смысл в образах «братьев наших меньших»?
– Птица – свобода, рыба – мудрость, благополучие, лошадь – тысячелетняя связка с человеком. Это устоялось и, я думаю, легко читается.
– Маленький человек и власть – ваша главная тема?
– Я много этому посвятил работ. Трон – олицетворение власти, весы – суда и нашего выбора. А в последнее время все больше ввожу в скульптуры шутов, клоунов, потому что с годами убеждаюсь, что наша жизнь – это даже не театр, а цирк. Вокруг одни маски.
– И вы приглашаете зрителей посмеяться над великой гордыней человека или маленькими слабостями. Юмор всегда сопутствует замыслу скульптуры?
– В молодости хотелось быть умным, серьезным, читать толстые книги. А чем становишься старше, тем с большей иронией смотришь на происходящее вокруг. Иначе жить невозможно.
– Много иллюзий оказалось разрушено?
– Я, как и все, интересовался политикой, верил в перестройку, Ельцина, а потом с болью увидел разрушение страны. Обидно за страну и наши надежды. В городе это не так остро ощущается, как, например, в Москаленках.
– Вы по образу мыслей славянофил?
– Да, наверное.
Слушай всех, а делай по-своему
– Когда поступали на худграф, знали, что будете скульптором, а не живописцем, не графиком?
– Нет. У нас на худграфе скульптуре уделяли мало внимания. Но на втором курсе Виталий Сафронов привел меня в мастерскую к скульптору Анатолию Петровичу Юдину. Виталий Сафронов учился у нас, потом перешел в институт сервиса, стал модельером, имел успех. Но переехал в Германию, поступил в Академию художеств в Штудтгарте по классу скульптуры, сегодня выставляет в Лувре. Тогда, 20 с лишним лет назад, у него только проснулся интерес к скульптуре, и он меня им заразил. Я начал заниматься у Анатолия Петровича, единственного моего учителя, прекрасного человека, который всю свою жизнь, до последнего дня, преподавал на художественно-графическом факультете.
– Какой его урок был для вас особенно важен?
– Он любил говорить: «Слушай всех, а делай по-своему». Однажды известный омский скульптор пришел и разбирал мои работы. Вот тогда я впервые и услышал эту фразу. Ей и следую.
– А интересно, к какому творческому направлению вы себя относите? На мой взгляд, вы реалист.
– Я пробовал делать формальные вещи и понял, что это мне не интересно. Да, мои скульптуры декоративны, изломанны, но без фигур, без конкретных деталей работать не хочу. Есть разные мнения о моих работах – ну что ж, пусть так.
– Ваш почерк ни с чьим не спутаешь. Почему вы выбрали путь скульптора, работающего со сварным металлом?
– Сварка придает скульпторам легкость, свободу. Я пробовал сделать в мастерской свою литейку. А потом разобрал. Была у меня только одна литая скульптура «Мыслитель», ее сделали на заводе имени Баранова. Она давно куплена, даже не знаю, где находится сейчас. Понял, что не мое. Литые скульптуры нужно отдавать на предприятия. А мне нравится все делать самому. Конечно, скульптуры в бронзе, мраморе – это на века, а мои работы, знаю, попадут во вторчермет. Металл подвергается коррозии… Легко ставить – легко и убрать. Я к этому отношусь спокойно.
– Вы оставляете незачищенными швы, рваные края. Это авторский почерк?
– В каждом городе кто-то из скульпторов работает со сварным металлом. И все по-разному. Обычно сварные работы более декоративные, плоскостные. У меня много деталей. Считается, что хорошая скульптура должна быть лаконичной. От дерева, камня отсекается все лишнее. А мне нравится, когда всего много, чтобы людям было интересно смотреть, разглядывать мои работы. Хотя понимаю, что это дробит форму. Скульптура – это такая работа: в нее бросаешься, как в омут. И, конечно, скульптура – это грязное дело.
– У вас по-прежнему две мастерские?
– В Москаленках это фактически цех, а на улице Ленина – выставочный зал. В Москаленках мастерскую построил сам, это меня выручило в трудное время. Есть мастерская – чувствуешь себя свободным человеком.
– Вас в Москаленках считали чудаком…
– Наверное, кто-то и сейчас считает. Но я убедился: чудаком считают человека, который находится в начале пути. А если чего-то добился, уже перестает быть чудаком в глазах других.
Выйти на сцену – большое испытание
– В Интернете множество отзывов о ваших работах, их обсуждают, о них спорят. А для вас что важнее: мнение зрителей или коллег?
– Коллег. Искушенных людей. Мне запомнилась добрая оценка в книге отзывов на моей выставке студента-скульптора академии художеств. Студенты ко всему подходят с максимализмом, жестко судят старших. Тем приятнее хорошие слова от молодого коллеги.
– Ваши скульптуры вошли в число достопримечательностей Омска. Вы чувствуете себя популярным человеком?
– Нет, я вообще стесняюсь всякой публичности. На открытии выставки во время представления автора не могу дождаться, когда все это кончится. Выйти на сцену и что-то говорить – для меня большое испытание. Шучу: художнику надо язык обрезать при рождении.
– Кто ваш любимый скульптор?
– Из скульпторов ХХ века итальянец Джакомо Манцу.
– А Роден?
– Я однажды смотрел передачу и услышал мнение, с которым согласен: Роден – больше салонный художник, чем возмутитель спокойствия, как его представляли. Мне по душе творчество учеников Родена. Но в мировом искусстве нет равных Микеланджело. Не было и не будет. Я не понимаю, как можно было сделать то, что сделал он. Это фантастика.
– Вы верите в великую миссию искусства?
– Нет. Искусство было и остается элитарным. Стоит посмотреть статистику: сколько людей посещает выставки. Ну и что эта тысяча пришедших значит в миллионном городе?
– Но к вашим скульптурам это не относится. А чем еще хотели бы порадовать омичей?
– Когда мы с дизайнером Игорем Вахитовым выбирали место для Дон Кихота, предполагалось, что это будет не одна скульптура, а композиция: рядом Санчо Панса на ослике, ветряная мельница. Но для того, чтобы это появилось, нужен все-таки заказ. И первая моя сварная скульптура «Колесо покаяния», приобретенная музеем «Искусство Омска», могла бы быть доработана, увеличена до восьми метров, чтобы интересно было рассматривать каждую фигурку. Но в одиночку такой проект не вытянуть. Вот я все время слышу: скульпторов мало. Нет спроса – нет скульпторов. Будет спрос – появятся.
– Вы очень работоспособный человек. А что делаете, когда не трудитесь в мастерской?
– Люблю охоту. На уток, зайцев, если есть лицензия – на косулю. Еще – грибник. А рыбалкой не увлекаюсь.
– Чем порадуете омских зрителей в 2014 году?
– Жду в июле на персональной выставке по случаю 55-летия.
Из отзывов в Интернете
«Поражена памятником Достоевскому: глубочайшее проникновение в суть жизни и творчества писателя, отражение личности, сколь великой, столь и страдающей, но не оставляющей своего креста как долга всей жизни. Для меня это событие личной жизни – знакомство со скульптором Александром Капраловым».
* * *
«Замечательно, что город украшает себя произведениями своего художника».
* * *
«Мимо Дон Кихота у ТЮЗа, стремительно несущегося куда-то вдаль на войну с ветряными мельницами, пройти невозможно. Его хочется потрогать, поразглядывать, повосторгаться».
* * *
«К скульптурам Капралова можно относиться по-разному (лично мне большинство из них нравятся, особенно «Карась» и «Дон Кихот»), но они, однозначно, придают колорит омским улицам. Если мне выдается случай показывать Омск иногородним гостям, то обязательно стараюсь показать хотя бы одну капраловскую скульптуру».
* * *
«Замечательный автор. Нашему Омску побольше бы городских скульптур вообще и таких юморных в частности».
©
