Борис Акунин

Рукописи горят

Борис Акунин Писатель borisakunin.livejournal.com
Увы, это так. Еще как горят, и ничего от них не остается. Мне, как писателю, утраты такого рода кажутся трагичнее смерти, потому что текст гораздо долговечнее человеческой жизни. Можно еще понять, если автор сжигает свое творение сам.
Но если не уничтожил, а только завещал уничтожить – значит, у самого рука не поднялась. Коли так – любое сомнение толкуется в пользу осужденной.
Даже воля дорогого покойника, с моей точки зрения, в этих случаях несвященна. Поэтому я нисколько не осуждаю Дмитрия Набокова, опубликовавшего «Лауру и ее оригинал» вопреки желанию отца, а Максу Броду мы все должны быть бесконечно благодарны. Если бы Брод сжег рукописи Франца Кафки, то никакого Кафки бы и не было. Когда же человек, которому досталась рукопись, вовсе не приговоренная автором к уничтожению, истребляет ее по каким-то собственным соображениям, то это уже из разряда преступлений, не имеющих срока давности. Приведу пример подобного злодеяния.
17 мая 1824 свершилось черное дело. Душеприказчики Байрона спалили двухтомные воспоминания великого поэта и великого эпатажника. Вестминстерское аббатство только что отказало носителю «сомнительной морали» в погребении, но это, как говорится, проблема Вестминстерского аббатства, которое лишилось ценной достопримечательности.
А вот истребление байроновских записок – невосполнимая утрата для всего человечества. Инициатором аутодафе стал издатель, которому предстояло опубликовать рукопись.
Звали его Джон Мюррей, это он убедил остальных душеприказчиков, что сей скандальный манускрипт должен быть немедленно предан всесожжению. Более того – участники злодейства дали клятву не разглашать содержание мемуаров. И сдержали слово, чтоб им провалиться.
Господи, ну что там могло быть такого ужасного? Какие-нибудь половые шалости, несовместимые с тогдашними представлениями о приличиях? Ну не издавали бы, заперли бы в банковский сейф на сто лет. Вряд ли все два тома были посвящены сплошь любовным утехам, это же все-таки Байрон, а не Казанова. Ханжи чертовы! Сожженные воспоминания Байрона считаются самым знаменитым из безвозвратно утраченных произведений мировой литературы.