Убойная сила регламента

Вступивший в действие технический регламент на мясо поставил на грань выживания личные подсобные хозяйства.

Обращение не услышали 

На днях в редакцию обратился предприниматель из рабочего поселка Таврическое Валерий Бержеминский, один из организаторов протестных акций против новых «мясных правил». Он принес с собой номер «Омской правды» десятилетней давности с моей статьей о проблемах личных подворий. В ней уже тогда был поставлен вопрос о создании инфраструктуры для обслуживания этой категории товаропроизводителей. Герои публикации, владельцы ЛПХ из Таврического района, говорили, в частности, о необходимости открытия в каждом крупном селе мини-боен для крестьянского скота. Мотивировали это тем, что требования к сырью возросли и мясо подворного убоя не пользуется у мясокомбинатов спросом, а перекупщикам сдавать скот невыгодно.

Судя по тому, что таких убойных мощностей шаговой доступности в сельских районах как не было, так и нет, это мнение крестьян не услышали.

И вот сегодня, когда новыми правилами стран Таможенного союза мясо крестьянского убоя поставлено под запрет, приходится констатировать: нормальной альтернативы ЛПХ никто предложить не может. Владельцы подворий в шоке. Они признаются, что будут либо закрываться, либо искать способы обойти закон.
 
Деревня без мужчин

  Вместе с Валерием Бержеминским мы решили вновь проехать по тем же адресам, где были десять лет назад. И увидели: владельцам личных хозяйств по-прежнему живется нелегко.

– Да у меня в сарае сейчас лишь куры да кролики. До позапрошлого года держала еще корову, но и ее сдала, – говорит Ольга Водзаковская из села Неверовка.
Раньше у Водзаковских было большое поголовье: несколько коров, свиньи, лошади. Но, как говорит Ольга, трудились много, а результата – почти ноль. Работали на одни корма – они дорогие. Вырастят скотину, надумают сдать – опять проблема. Заготовители только и норовят заплатить поменьше. Самим же на рынке стоять времени не было.

Потом глава семьи уехал на Север – работать по вахтам, поскольку в местном хозяйстве зарплата мизерная. С тех пор, уже восемь лет, бывает дома месяц через два. А одной Ольге с большим подворьем не справиться. И сейчас она покупает молоко и сметану в магазине, хотя когда-то и представить себе такое не могла.

По словам хозяйки, похожая ситуация во многих неверовских семьях. Мужчины уезжают на заработки, дома все лежит на женщинах. Поэтому, к примеру, на их улице скотины на подворьях практически не осталось. Лишь в двух домах еще держат крупный рогатый скот.

«Проездили половину быка»

Семья Екатерины Павловой как раз из тех, кто пока держится за скотину. Потому что просто нет другого выхода.

 – Сын строится, нужны деньги. Он не пьет, не курит, а подняться не может. У него четверо детей. Работы нормальной нет. Сейчас в городе торгует, – делится Екатерина.

 Но разводит скот семья исключительно для себя. Реализовывать его невыгодно. Недавно Павловы решили сдать большого быка – так пока брали справку, из-за нестыковок в работе соответствующих структур «половину быка проездили». Нега­тивный опыт у владельцев этого подворья и от общения с предпринимателями, закупающими скот у населения. Екатерина рассказала такой случай. Как-то она и ее зять сдавали своих свиней.
У зятя животные были крупнее.

Но денег ему насчитали… втрое меньше, поскольку он при взвешивании не присутствовал. А Екатерина, видя, как торговцы норовят подвинуть гирьки весов в свою пользу, чуть ли не в драку кинулась. Сельчанка считает, что новые мясные правила с их требованием убоя крестьянского скота на специализированных пунктах только добавят людям проблем и сделают производство мяса на подворьях «золотым».

– Зачем это людям? Они просто не будут скот держать, – уверена Екатерина.

Есть желание, нет денег

 В соседней деревне Андреевке мы все-таки нашли подворье, занимающееся животноводством по-крупному. У Николая Киселева и его сына Анатолия – более ста свиней, десять коров, примерно столько же бычков мясной породы. И есть желание развиваться дальше. Правда, средств на это пока не хватает. В построенном недавно новом деревянном сарае для скота даже не везде положен пол.

 – Деньги закончились. Хотя сарай самый простой, в одну доску, из чего было – из того и строили, – поясняет глава семейства.

 На своем подворье Киселевы трудятся не просто от темна до темна. По их словам, вставать к скотине приходится и ночью. Реализуют произведенную продукцию они тоже сами, чтобы не платить посредникам, иначе прибыли вообще не увидишь.
 – Про новый технический регламент, конечно, слышал. Считаю запрет крестьянину самому забивать скот, предназначенный на продажу, очередным ударом по селу, – не скрывает негативных эмоций Николай.

 – Вот представьте, – рассуждает он, – бабушка решила зарезать и продать поросенка. По новым правилам для этого ей надо нанять специализированный транспорт, чтобы доехать до убойного пункта. Кстати, наш таврический убойный пункт с населением работать отказался. Значит, придется ехать в другой район. Потом заплатить за убой. И что ей в итоге с того поросенка останется?

А я должен буду сам такой транспорт купить – специально оборудованный. Но он стоит полтора миллиона. Где ж мне столько взять? Если такое требование выдвигается, тогда помогите мне, дайте какую-то субсидию.

 Николай подчеркивает, что возить скот на бойню в любом случае не станет. Это невыгодно. Предпочитает уйти в подполье. Будет искать покупателей через сарафанное радио, Интернет и другие каналы.

Порядок необходим

Вместе с тем и Николай Киселев согласен, что какое-то ужесточение правил безопасности мясной продукции необходимо. Но при этом надо создать условия, чтобы добросовестный крестьянин от этого выиграл, а не проиграл.

Николай с сыном торгуют мясом на «пятачке» перед районным торговым центром.

На местном рынке сельхозтоваропроизводителей вытеснили торговцы промтоварами из Омска.

 – А если бы у меня на рынке было постоянное место, я бы и холодильник там поставил, и сторожа нанял его стеречь. То есть постарался бы все оборудовать цивилизованно, – говорит селянин.

 Сегодня же, считает Николай, безусловно, есть место для злоупотреблений.
 – Недавно стою на своем «пятачке». Смотрю – подъезжает какой-то залетный мужик с мясом, и оно у него ярко-красного цвета. Ну, я-то в этом разбираюсь. Вижу – это кнурятина, мясо от некастрированного кабана. Его нельзя готовить, у него плохой вкус и запах.

Но кто-то же у него эту гадость купит и потом будет ругать нас, добросовестных товаропроизводителей, которые и проклеймят мясо перед продажей, и в морозилку положат, чтоб слегка подморозилось, – так оно потом нормально лежит на прилавке несколько часов. Дальше мы мясо уже не продаем. Если не распродали что-то – оставляем себе. Везем только свежее.

И цену не задираем. Зачем? Хотим, чтобы покупатель к нам снова пришел, – говорит Николай.

 Он все-таки верит, что ЛПХ, желающим самим забивать скот, пойдут навстречу. Иначе пострадают не только крестьяне.

 – Разбегутся рынки. Мясо еще подскочит в цене. Уже сегодня в стране его производство не покрывает внутренних потребностей.

Я сильно в политику не лезу. Но и мне понятно: все идет к тому, что мы еще сильнее будем зависеть от импорта, – подчеркивает глава ЛПХ.

Пока же Киселевы мечтают, как будут дальше развиваться. Говорят, что хотели бы купить ангар для свиней, поставить еще один сарай. Скоро с Севера возвращается дочь Николая с мужем. Работа для всех найдется.

Фото автора.