Великая Отечественная война глазами простого пехотинца.
(Окончание. Начало в №22 от 28 мая 2014 года)
К этому времени уже началась наступательная операция против немцев, пытавшихся целиком блокировать Ленинград по всему южному и восточному берегу Ладожского озера, соединиться с финнами северо-восточнее Ладоги. Но добиться этого немцы не смогли, мы отбросили их на запад на 80-100 км в различных направлениях. Было тяжело, но сам факт перелома в положении на фронте, что на этот раз мы наконец бьем немцев, окрылял нас морально.
Примитивная разведка
Погода во время боев была разной: от морозов –20 градусов до оттепелей. Выданные нам полушубки и валенки раскисали (в самом начале боев на Волховском фронте нам выдали теплое обмундирование). Высушиться было негде, и эти оттепели были для нас хуже морозов. Несмотря ни на что, мы ломали отчаянное сопротивление немцев и стремительно продвигались вперед. Мы впервые увидели «работу» наших легендарных «катюш», групповое движение наших славных танков Т-34, обгонявших нас, видели массу немецких трупов и брошенную немцами боевую технику.
Наступали мы столь стремительно, что бывали дни, когда мы, пехотинцы, не спали по двое-трое суток подряд. Спали (дремали) на ходу. Стоило нашей колонне по какой-либо причине остановиться, как солдаты немедленно садились на обочины и тут же засыпали. Не раз нас, солдат, группами по 5-10 человек высылали впереди движущейся колонны на примитивную разведку наличия немецких мин в снегу в направлении предстоящего движения колонны.
Эти группы солдат должны были, двигаясь ночами по снегу рядом в ширину дороги для колонны, обнаруживать мины. Расчет простой: пусть лучше подорвутся несколько солдат, в противном случае, взорвись мина под движущейся колонной, потери будут значительно больше. В этих противоминных разведках приходилось участвовать и мне.
Тяжелое ранение
Однажды мы наступали на довольно большое село Сырецкое. Наступали тремя ротами, две – с флангов, одна – в лоб. Наша рота была на левом фланге. Наступали по глубокому снегу – по колено и глубже. Немцы оборонялись автоматным, пулеметным и минометным огнем. Мы выходили из леса на окраину села, как неподалеку приглушенно разорвалась прилетевшая немецкая мина. Я почувствовал вслед за взрывом жгучую боль в правой стопе. Попробовал потрогать стопу правой рукой, сняв предварительно варежку.
К своему удивлению, обнаружил, что пальцы рук не слушаются. В темноте удалось рассмотреть, что вся рука окровавлена, а два пальца беспомощно болтаются. Понял, что ранен не только в ногу, но и в руку. Прокричал об этом командиру, который услышал меня. Он отдал приказ солдату, наступавшему рядом со мной, помочь мне добраться до пункта первой медицинской помощи. Мы приползли туда, и мне сделали первые перевязки.
Через несколько часов накопившихся раненых, в том числе и меня, на лошадях с санями отправили в медсанбат. Всю дорогу, несмотря на сильные боли, я… спал. Сказалась накопившаяся физическая усталость. В медсанбате после операции мне дали стакан водки и гречневую кашу с мясом. Было отменно вкусно. После этого не помню сколько, но очень долго беспробудно спал.
В глубокий тыл, на восток
Накопившихся в медсанбате раненых перевезли в Тихвин, незадолго до этого освобожденный нашими войсками. В Тихвине комп-лектовали эшелон для эвакуации раненых на восток. Мы спали на соломе. Было уютно, тепло и неголодно. Я никак не мог отоспаться. По пути в Вологду эшелон несколько раз бомбили и обстреливали немецкие самолеты. Некоторые из этих нападений я проспал.
После Вологды нас отправили в Пермь (тогда это был город Молотов). После этого последовали города Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск. Нас все везли и не выгружали. Конечным пунктом оказался город Черемхово Иркутской области. В госпитале Черемхово продолжалось лечение моих ран.
После выписки из госпиталя я был признан инвалидом войны и освобожден от несения воинской службы. Куда мне ехать? Брянщина оккупирована немцами. Где находятся мои родные, я не знал.
Из переписки с другими родственниками выяснилось: мой отец был партизаном и погиб в бою с немцами. Мама с моей бабушкой и маленькими детьми была эвакуирована в Сталинградскую область. Но к ним отправиться я не смог: там проходила грандиозная битва, и добраться в этот район было невозможно. Даже мое обращение к Председателю Верховного Совета СССР не помогло.
Я поехал к родственникам, эвакуированным в ближайший от меня город Омск. Они жили семьей в одной комнате частного дома, и я подселился к ним. Устроился работать в ремесленное училище преподавателем физики».
«Чеховский» интеллигент
Летом 1943 г. была страшная засуха и голод в Сталинградской области. Иван вызвал маму с бабушкой и детьми в Омск. Городские власти подселили их к одной из семей в частный дом в Ленинском районе. Иван продолжал работу в училище. Победу в Великой Отечественной войне семья Миронкиных встретила в Омске.
В 1946 году Иван Николаевич женился. Невесту звали Клава Лукьянова, с ней он познакомился в Черемхово. В 1947-м в молодой семье родился сын Коля. В том же году Иван Николаевич поступил учиться в Омский машиностроительный институт на вечернее отделение «Холодная обработка металлов» сразу на 2-й курс, сессию третьего семестра сдал на «отлично».
В 1952-м защитил диплом с отличием по специальности «инженер-механик по холодной обработке металлов». В ЦКБА он пришел работать в 1958 году, а через год после тяжелой и продолжительной болезни умерла жена Клава. Иван Николаевич остался с Колей вдвоем.
В 1963 году Иван Миронкин получил квалификацию инженера-конструктора 1-й категории, в 1966 г. – ведущего конструктора отдела. На пенсию он ушел в 1983 году. Позднее Иван Николаевич работал преподавателем в СПТУ. В 2000 году после тяжелой и продолжительной болезни умер его единственный сын Николай. Детей у него больше не было, а значит, у Ивана Николаевича не было внуков.
Иван Николаевич Миронкин был награжден Почетными грамотами ЦКБА, ему присвоено почетное звание «Ветеран предприятия», он награжден 16 правительственными наградами – орденами и медалями, боевыми и трудовыми. После тяжелой и продолжительной болезни Иван Николаевич Миронкин умер 23 февраля 2014 г. Его похоронили на Ново-Кировском кладбище.
На похоронах собрались родственники, товарищи по работе в ЦКБА. Ветеран предприятия (бывший руководитель партийной организации ЦКБА) Юрий Донцов сказал: «Ушел уважаемый всеми скромный человек. Это был «чеховский» интеллигент девятнадцатого века. Никто не слышал от него бранных слов, за всю свою жизнь он никогда ни на кого не повысил голоса…»
Редакция благодарит помощника генерального директора ОАО «ЦКБА» Анатолия Желторылова за предоставленные материалы.
К этому времени уже началась наступательная операция против немцев, пытавшихся целиком блокировать Ленинград по всему южному и восточному берегу Ладожского озера, соединиться с финнами северо-восточнее Ладоги. Но добиться этого немцы не смогли, мы отбросили их на запад на 80-100 км в различных направлениях. Было тяжело, но сам факт перелома в положении на фронте, что на этот раз мы наконец бьем немцев, окрылял нас морально.
Примитивная разведка
Погода во время боев была разной: от морозов –20 градусов до оттепелей. Выданные нам полушубки и валенки раскисали (в самом начале боев на Волховском фронте нам выдали теплое обмундирование). Высушиться было негде, и эти оттепели были для нас хуже морозов. Несмотря ни на что, мы ломали отчаянное сопротивление немцев и стремительно продвигались вперед. Мы впервые увидели «работу» наших легендарных «катюш», групповое движение наших славных танков Т-34, обгонявших нас, видели массу немецких трупов и брошенную немцами боевую технику.
Наступали мы столь стремительно, что бывали дни, когда мы, пехотинцы, не спали по двое-трое суток подряд. Спали (дремали) на ходу. Стоило нашей колонне по какой-либо причине остановиться, как солдаты немедленно садились на обочины и тут же засыпали. Не раз нас, солдат, группами по 5-10 человек высылали впереди движущейся колонны на примитивную разведку наличия немецких мин в снегу в направлении предстоящего движения колонны.
Эти группы солдат должны были, двигаясь ночами по снегу рядом в ширину дороги для колонны, обнаруживать мины. Расчет простой: пусть лучше подорвутся несколько солдат, в противном случае, взорвись мина под движущейся колонной, потери будут значительно больше. В этих противоминных разведках приходилось участвовать и мне.
Тяжелое ранение
Однажды мы наступали на довольно большое село Сырецкое. Наступали тремя ротами, две – с флангов, одна – в лоб. Наша рота была на левом фланге. Наступали по глубокому снегу – по колено и глубже. Немцы оборонялись автоматным, пулеметным и минометным огнем. Мы выходили из леса на окраину села, как неподалеку приглушенно разорвалась прилетевшая немецкая мина. Я почувствовал вслед за взрывом жгучую боль в правой стопе. Попробовал потрогать стопу правой рукой, сняв предварительно варежку.
К своему удивлению, обнаружил, что пальцы рук не слушаются. В темноте удалось рассмотреть, что вся рука окровавлена, а два пальца беспомощно болтаются. Понял, что ранен не только в ногу, но и в руку. Прокричал об этом командиру, который услышал меня. Он отдал приказ солдату, наступавшему рядом со мной, помочь мне добраться до пункта первой медицинской помощи. Мы приползли туда, и мне сделали первые перевязки.
Через несколько часов накопившихся раненых, в том числе и меня, на лошадях с санями отправили в медсанбат. Всю дорогу, несмотря на сильные боли, я… спал. Сказалась накопившаяся физическая усталость. В медсанбате после операции мне дали стакан водки и гречневую кашу с мясом. Было отменно вкусно. После этого не помню сколько, но очень долго беспробудно спал.
В глубокий тыл, на восток
Накопившихся в медсанбате раненых перевезли в Тихвин, незадолго до этого освобожденный нашими войсками. В Тихвине комп-лектовали эшелон для эвакуации раненых на восток. Мы спали на соломе. Было уютно, тепло и неголодно. Я никак не мог отоспаться. По пути в Вологду эшелон несколько раз бомбили и обстреливали немецкие самолеты. Некоторые из этих нападений я проспал.
После Вологды нас отправили в Пермь (тогда это был город Молотов). После этого последовали города Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск. Нас все везли и не выгружали. Конечным пунктом оказался город Черемхово Иркутской области. В госпитале Черемхово продолжалось лечение моих ран.
После выписки из госпиталя я был признан инвалидом войны и освобожден от несения воинской службы. Куда мне ехать? Брянщина оккупирована немцами. Где находятся мои родные, я не знал.
Из переписки с другими родственниками выяснилось: мой отец был партизаном и погиб в бою с немцами. Мама с моей бабушкой и маленькими детьми была эвакуирована в Сталинградскую область. Но к ним отправиться я не смог: там проходила грандиозная битва, и добраться в этот район было невозможно. Даже мое обращение к Председателю Верховного Совета СССР не помогло.
Я поехал к родственникам, эвакуированным в ближайший от меня город Омск. Они жили семьей в одной комнате частного дома, и я подселился к ним. Устроился работать в ремесленное училище преподавателем физики».
«Чеховский» интеллигент
Летом 1943 г. была страшная засуха и голод в Сталинградской области. Иван вызвал маму с бабушкой и детьми в Омск. Городские власти подселили их к одной из семей в частный дом в Ленинском районе. Иван продолжал работу в училище. Победу в Великой Отечественной войне семья Миронкиных встретила в Омске.
В 1946 году Иван Николаевич женился. Невесту звали Клава Лукьянова, с ней он познакомился в Черемхово. В 1947-м в молодой семье родился сын Коля. В том же году Иван Николаевич поступил учиться в Омский машиностроительный институт на вечернее отделение «Холодная обработка металлов» сразу на 2-й курс, сессию третьего семестра сдал на «отлично».
В 1952-м защитил диплом с отличием по специальности «инженер-механик по холодной обработке металлов». В ЦКБА он пришел работать в 1958 году, а через год после тяжелой и продолжительной болезни умерла жена Клава. Иван Николаевич остался с Колей вдвоем.
В 1963 году Иван Миронкин получил квалификацию инженера-конструктора 1-й категории, в 1966 г. – ведущего конструктора отдела. На пенсию он ушел в 1983 году. Позднее Иван Николаевич работал преподавателем в СПТУ. В 2000 году после тяжелой и продолжительной болезни умер его единственный сын Николай. Детей у него больше не было, а значит, у Ивана Николаевича не было внуков.
Иван Николаевич Миронкин был награжден Почетными грамотами ЦКБА, ему присвоено почетное звание «Ветеран предприятия», он награжден 16 правительственными наградами – орденами и медалями, боевыми и трудовыми. После тяжелой и продолжительной болезни Иван Николаевич Миронкин умер 23 февраля 2014 г. Его похоронили на Ново-Кировском кладбище.
На похоронах собрались родственники, товарищи по работе в ЦКБА. Ветеран предприятия (бывший руководитель партийной организации ЦКБА) Юрий Донцов сказал: «Ушел уважаемый всеми скромный человек. Это был «чеховский» интеллигент девятнадцатого века. Никто не слышал от него бранных слов, за всю свою жизнь он никогда ни на кого не повысил голоса…»
Редакция благодарит помощника генерального директора ОАО «ЦКБА» Анатолия Желторылова за предоставленные материалы.
©
