Елизавета Боярская: «Стать актрисой не мечтала»

Анна навсегда

– Лиза, у вас была одна кинороль, которая очень дорога нам, омичам: Анна Тимирева из фильма «Адмиралъ». Как вы готовились к этой роли, что читали? Как отнеслись к этой необыкновенной судьбе?

– Я прочла все, что можно было отыскать об Александре Васильевиче Колчаке, Анне Васильевне Тимиревой и жене Колчака Софье Федоровне Омировой: биографии, монографии, переписку. И, пропустив через душу судьбу своей героини, поверив в нее, продолжаю интересоваться всем, что с ней связано. Уже после съемок вышла книга о сыне Анны Тимиревой – Володе, расстрелянном за «вину» матери, книга ее стихов и рисунков. На гастролях в Париже я съездила на могилу Софьи Омировой в Сент-Женевьев-де-Буа, а до Ваганьковского кладбища, где похоронена Анна Тимирева, 15 минут езды от моей московской квартиры, и я там бываю. Мне очень близка эта история, я по сей день думаю с волнением о ней. Я не отношусь к своей героине как к роли, хотя это моя первая главная роль и самая любимая из всех, сыгранных в кино.

– Чем поразила вас Анна Тимирева?

– Безоглядной жертвенностью, которая так характерна для русских женщин. Она хорошо понимала, что за эту любовь придет расплата, но готова была ее нести за свое короткое счастье. Правда, не предполагала, что ценой будет жизнь сына. И это трагедия. Ей было 22 года, когда они познакомились с Колчаком, а мне во время съемок – 21.

– Вы побывали в Омском центре изучения истории Гражданской войны, расположенном в бывшей резиденции Колчака?
– Да. Потрясающее впечатление. И атмосфера, и документальные кадры – все это очень трогает. Рада, что удалось побывать на экскурсии и посмотреть другие здания, связанные с историей Колчака и моей героини. Я в любом русском городе стараюсь почувствовать его историю. В Омске этот дух старины остался.

Двенадцатая в актерской семье

– Вы как-то сказали, что являетесь девятым представителем актерской профессии в семье…
– Сведения уже неверны. Благодаря моей тете Екатерине, которая восстанавливает родословную и написала книгу «Боярские. Петербургская династия», могу сказать, что я двенадцатая, а мой муж Максим Матвеев – тринадцатый. Книга толстая, с фотографиями, в ней подробно рассказано про каждого. Первой актрисой была моя прабабушка, затем ее сыновья: папин папа и два папиных двоюродных дяди, тетя Лида Штыкан, моя бабушка, тетя Катя, мама, папа, папин брат, его жена. Тетя Катя – биограф семьи, она плотно работала в архивах. Нашла сведения о прадеде, который был священником, последним из служивших в Исаакиевском и в Казанском соборах перед тем, как там прекратились службы. Он был расстрелян в 30-е годы.

– Несмотря на то что вы выросли за кулисами, семейную династию продолжить не мечтали?

– Не мечтала. Я с детства была пресыщена папиной популярностью. Очень не любила, когда нас приходили снимать для телевидения. Мне надевали банты, задавали вопросы, на которые неловко было отвечать. Не нравилось гулять с папой: казалось, что все показывают на нас пальцами. Сложилось негативное отношение к актерской профессии, я подумала, что не хочу так жить. Была довольно закомплексованным подростком. И от безысходности решила поступать на факультет журналистики, пошла на подготовительные курсы.

– А что помогло повернуться к сцене?

– Два спектакля, которые перевернули мое сознание, – «В ожидании Годо» и «Калигула» Юрия Бутусова с Хабенским, Пореченковым. Их фамилии тогда гремели в театральном Петербурге. И еще я сходила на открытие учебного театра на Моховой. Тогда я впервые увидела будущих актеров и поняла, что хочу к ним – измученным, худым, бледным, бегающим в черных трико, и с горящими глазами.
И гены, наверное, сработали.

– Кто для вас безусловные авторитеты в профессии? В первую очередь – родители?
– В первую очередь – Лев Абрамович Додин, у которого я училась в институте, а теперь работаю в театре. Я очень люблю своих родителей, мне нравится то, что они делают, но у нас с ними разные школы. Наверное, во мне не так ярко выражено характерное начало, как у папы и мамы.

– Странно слышать это от актрисы, с юмором сыгравшей роль в фильме «Пять невест».

– Да, я благодарна режиссеру Карену Оганесяну, который во мне это разглядел и взял без проб. Хотя я была ошарашена: как это так, меня всю жизнь наряжают в кринолины и шляпки, а тут нужно играть девушку-шофера в комбинезоне и кепке. Если бы в театре предложили что-то подобное, я бы с удовольствием пошла на эксперимент. Но все-таки есть школа Додина, уроки которой я впитала с первого момента в обучении профессии, можно сказать, с молоком.

– Я читала в одном из отзывов на спектакль «Коварство и любовь», который с таким успехом был сыгран на фестивале «Академия», что в Луизе Елизаветы Боярской есть какая-то тайна…

– А ведь я, прочитав трагедию Шиллера, вообще не понимала, что мне играть. Как Луиза мне не понравилась! Инфантильная, простодушная. Может быть, в моей внешности что-то есть от лирической героини, но в жизни я не такой романтизированный человек. Понимаю, как это мило и трогательно, когда барышня по любому поводу падает в обморок. Но это далеко от меня, и подобная героиня сегодня может выглядеть странно. А когда мы начали разбирать пьесу – поняли, что по замыслу режиссера здесь нет плохих и хороших героев, коварных или же однобоких героев-любовников, они живые и, как и все мы, подвержены и тому и другому. Так и Луиза не только чиста, но и дерзка, принципиальна, умна, по-своему включается в борьбу и видит в возлюбленном не только сильное чувство, но и отражение своего расчетливого и циничного отца. И мне стало интересно работать над этой ролью. Я очень люблю разубеждаться, осознавать свою неправоту. И в очередной раз так произошло: я не хотела играть Луизу, а благодаря Льву Абрамовичу это теперь одна из любимых ролей. А тайну, вообще-то, не играла.

– Мне кажется, что, написав о тайне, человек мог иметь в виду не роль, а образ актрисы Елизаветы Боярской. Вы можете шутить в передаче «Вечерний Ургант», но никогда не открываете себя до конца. Такая питерская сдержанность украшала вашу героиню в фильме «Ирония судьбы-2». Отвечать публично на вопросы, какими духами пользуетесь, для вас табу?

– От многого, я считаю, нужно отказываться. Меня учили, что артист должен если и не быть примером для подражания, то помнить о некой образовательной и возвышающей миссии театра. Поэтому я против мата на сцене и против того, чтобы опускаться до низов социальной лестницы, вытаскивая на сцену грязь и помои, пытаясь быть на равных со зрителем. Ну, во-первых, зритель разный, а во-вторых, лучше, наоборот, приподнимать зрителя до высокой эстетики театра.

«Красная стрела» – отрезок жизни

– Живете в Москве, играете в питерском театре, киносъемки могут быть где угодно. Тяжело жить на колесах?

– Я к этому привыкла с 18 лет. Одной было, конечно, легче. Сейчас езжу в Петербург на спектакли и возвращаюсь в Москву. Если идут репетиции, забираю с собой сына, и тогда муж приезжает к нам.

– Сколько же времени уходит на переезды?

– Самой интересно посчитать сколько. Отрезок жизни провела в поезде. Скоростному «Сапсану» предпочитаю «Красную стрелу», чтобы за восемь часов дороги выспаться.

– И легко засыпаете?

– Сразу. И сплю как убитая. Привычка.

– Лиза, вы, не расставаясь с театром, снялись в 40 с лишним фильмах. В иной год выходит по четыре кинопремьеры. Откуда такая работоспособность?
– С учебы в академии. Мы репетировали с утра до вечера, а порой и ночью. Оставаться на ночь было запрещено, но мы прятались от охранников по углам и в шкафах. В 8 утра ложились, а в 9 шли на урок танца. Никто не заставлял, а мы так жили. И в голову не приходило пожалеть себя: не хочу быть затворницей, хочу в клуб, молодость проходит.

– То есть времени на увлечения, отдых не было и нет?
– Честно говоря, нет, и я от этого не страдаю. Раньше могла себе позволить пойти в кино или, скажем, на массаж. А с появлением семьи задвинула свои предпочтения в дальний угол, каждую свободную минуту трачу на сына и мужа и совершенно от этого не страдаю.

– Мода, шоппинг вас не интересуют?

– Нет, этим не увлекаюсь.

– Сегодня такой аскетизм удивителен.

– А я в доме Колчака смотрела на опись вещей, изъятых у адмирала при аресте, и думала: как мало надо человеку. Я не могу назвать себя аскетом, но не хочу обрастать лишним. Есть вещи, связанные с тем или иным событием в жизни, с семьей, с ролями. Например, сережки, в которых я играла в фильме «Адмиралъ». Складная икона Богородицы, которую мне передала тетя. Прабабушка, отправив на фронт четверых сыновей, молилась о них, и все вернулись. Есть любимые книги. Иногда думаю: если случится пожар, что буду выносить в первую очередь? Конечно, документы и вот это, что сердцу дорого. Остальное все наживное.