Александр Михайлов: «Актером можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»

Прославленный актер о тревогах и надеждах нашего времени.

Народный артист России Александр Михайлов выступил перед омичами на фестивале «Киносозвездие России» и пообещал приехать еще с большой программой, представив ее в Концертном зале. Любимец миллионов зрителей, артист предпочитает сегодня говорить не о своих киноролях, а о тревогах и надеждах нашего времени.

Не стреляйте в прошлое

– Александр Яковлевич, вы в четвертый раз приезжаете в Омск. Чем вам наш город интересен?

– Ну, во-первых, я благодарен Омску и театру драмы за Владимира Гуркина, автора сценария фильма «Любовь и голуби». За актера Юрия Кузнецова, моего однокурсника по институту искусств во Владивостоке. Мы тогда, еще в юности, очень подружились, а потом он сыграл Василия Кузякина в омском спектакле, а я в кино. Интересно, что после этого у него была главная роль в фильме «Ужин с посторонним», а я эту же роль играю в театре с Ниной Усатовой.
Омск мне интересен как город Колчака. Я в этот раз два часа провел в Центре изучения истории Гражданской войны. Нам с детства внушали, что были хорошие красные, а белогвардейцы – палачи. А у меня один дед воевал на стороне белых, другой – на стороне красных, и оба мне дороги. Когда приходили красные, один дед спасал другого, и наоборот.

– Вы увлекаетесь историей?

– Мне нравится мудрое выражение: «Кто выстрелит в прошлое из ружья, в того будущее выстрелит из пушки». Вот я никогда стрелять в прошлое не буду.
Я не занимаюсь историей, я к ней прикасаюсь, ни с кем не споря. Я из забайкальских старообрядцев. Но помимо православной веры бросаю свои помыслы в Древнюю Русь. Мы не стояли на четвереньках и до прихода христианства. Вот вы готовитесь отметить 300-летие Омска, а ему, может быть, 3000 лет – здесь было одно из древнейших поселений.

– Уже найдены свидетельства, что и 45 тысяч лет назад здесь жили люди…

– Как интересно, я этого не знал. Но омич Андрей Никитенко в 50 километрах от города создает поселок по образу древнесла-вянского, где дети будут расти в гармонии с природой, и это мне нравится.

– Что значат для вас воспоминания детства?

– Все. Мне было шесть лет, когда умирал мой дед-белогвардеец. Он знал Каппеля, видел Колчака, служил в полку атамана Семенова, был ранен, ушел в Харбин и даже поменял фамилию, чтобы не подвести родных. И этот сильный человек двухметрового роста призвал меня к себе и сказал: «Шурка, запомни четыре фразы – и ты выживешь».

А завет был такой: «Люби Родину свою больше, чем свою жизнь. Сердце отдай людям. Душу – Господу Богу. А честь – никому». Он заставил меня повторить эту формулу трижды. Я повторил, ничего не понял, заплакал и убежал. Но прошло лет 10 или 12, и я осознал, что дед дал мне такой мощный фундамент, на котором я и сегодня крепко стою. Мне скоро исполнится 70 лет, чувствую себя на 60, ну, на 65. Полон энергии, потому что знаю свои корни, помню, где родился, не стал манкуртом – человеком без памяти.

Брат на брата

– На Украине, вы считаете, забыли об общих корнях и славянском братстве?

 – В Священном писании сказано: «И пойдет брат на брата, и предаст сын отца». Идет чудовищная война, людей зомбировали и готовили к ненависти. Еще в 80-е годы я снимался во Львове и Ровно в роли великого русского разведчика Михаила Кузнецова в фильме «Отряд специального назначения». Когда надевал форму обер-лейтенанта Зиберта, мне улыбались и кланялись, а когда был в своей одежде, мне предлагали говорить по-русски тише. Выросли два поколения, и было много сделано, чтобы молодежь кричала: «Кто не скачет, тот москаль». Ничего нет страшнее братоубийственной войны. Есть такая сербская притча.

 Встречаются двое. Один спрашивает другого: «Кто выколол тебе глаза?» – «Брат мой». – «Теперь я понимаю, почему так глубоки раны». Никто так больно не добивает, как самые близкие по духу и вере. И мы стали свидетелями этого. Сегодня матери плачут по своим детям, которых отправляют воевать на восток. Но что они говорят? Чтобы их сыновьям дали бронежилеты и каски, и жалуются, что солдат плохо кормят. Грустные и грубые детали войны. Как можно спокойно к этому относиться?

– Что вы думаете по поводу запрета демонстрации на Украине фильма «Поддубный», в котором вы снялись?

– На воре и шапка горит. Впрочем, сами себя наказали. Меня в двух городах Украины заочно приговорили к расстрелу за определенность позиции. Я за два дня до референдума был в Крыму. Мой друг поэт Константин Фролов 20 лет бился за Черноморский флот, написал потрясающий гимн Севастополя, где рефреном звучит: «Покуда Севастополь будет русским, Россия не изведает стыда». Я живу по принципу: «Актером можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».

В криминале не снимаюсь

– Александр Яковлевич, вы ведь не прямым путем пришли в актеры?

– Я в детстве «заболел» морем, не знаю, почему. Увидел репродукцию картины Айвазовского – и все. Дважды сбегал из дома в Нахимовское училище. Один раз на станции поймали, второй – в Чите. Мама отхлестала мокрым полотенцем. Все-таки после восьмого класса говорю ей: «Мама, я не могу без моря». – «Ну, поехали, сынок». Взяли чемоданчик с металлическими уголками, узелок. В мореходку не смог поступить, пошел в ремесленное училище – по одной причине: там вместо простой майки выдавали тельняшку. После окончания сбежал к рыбакам, меня взяли на дизель-электроход учеником моториста.
Бороздил Японское, Охотское, Берингово моря, Тихий океан, Бристольский залив. Ходил в порты Петропавловска-Камчатского, Южносахалинска, Находки, Владивостока. Это были самые счастливые годы моей жизни.

– Ваши киногерои – люди цельные, добрые. А отрицательных персонажей приходилось играть?

– Одна–две роли были. Но это не мое.

– Все помнят вас в фильмах «Любовь и голуби», «Мужики», «Одиноким предоставляется общежитие». А в какой вашей картине наиболее полно выражен русский характер?

– «Очарованный странник». Это герой, за которого готов душу положить: и в огне не горит, и в воде не тонет. Лесков показал такую силу духа! Это мой любимый фильм.

– Вы часто отказываетесь от предложенных ролей?

– Я отказываюсь сниматься в кино, где патология, неправда. Гора трупов и море криминала, где убить человека – все равно что высморкаться.

– Каковы же критерии при выборе сценария?

– Чтобы прочитал – и пошли мурашки.

– Среди друзей вы называете многих актеров родом из Сибири. В столице сложилось такое сибирское землячество?

– Наверное, так. Мы дружили с Михаилом Евдокимовым, я президент его фонда, мы проводим фестиваль на его родине, где сливаются в Обь Бия и Катунь. Дружим с замечательной певицей Викой Цыгановой. Она училась в том же вузе, что и я, но на 15 лет позже, и я возглавлял госкомиссию, когда она получала диплом. Талантливая актриса, а стала певицей с потрясающей позицией: как бы ее ни уничтожало телевидение, она верна себе. Ну, конечно, не только земляки у меня в друзьях. Алексей Петренко, Владимир Гостюхин, Михаил Ножкин – те, с кем мы близки по взглядам.

– Ваше выступление перед зрителями – не концерт, а патриотическая миссия. А не думали заняться политикой, чтобы иметь возможность влиять на события?

– Был такой опыт, я баллотировался в Госдуму от партии «Справедливая Россия», но проиграл на выборах Кобзону. И понял, что Богу Богово, а кесарю – кесарево. Каждому свое. И хорошо, что Господь уберег от политической элиты. Мне в тысячу раз интереснее убеждать людей стихами, песнями, разговором со сцены. Если бы был облечен властью, мне, может быть, меньше бы доверяли. Я стараюсь что-то сделать для Забайкалья. Как-то посмотрел рейтинг ста городов России по уровню развития, благоустройству, перспективам. Там на первом месте был Грозный, еще недавно лежавший в разрухе, а на последнем – моя Чита. Это задело, и мы за несколько месяцев организовали землячество и фестиваль.