Амангельды Шакенов: «Я человек двух культур»

На его полотнах – березы и кони, православные храмы и мечети, виды старого Омска и пейзажи бескрайней Великой степи, портреты русских и казахов. В творчестве художника Амангельды Шакенова без споров и противоречий сошлись Запад и Восток.

На его полотнах – березы и кони, православные храмы и мечети, виды старого Омска и пейзажи бескрайней Великой степи, портреты русских и казахов. В творчестве художника Амангельды Шакенова без споров и противоречий сошлись Запад и Восток. Он сам себя называет человеком двух культур.

ДЕТСТВА ЯРКИЕ МГНОВЕНЬЯ
В родном ауле Чукут Шербакульского района его при рождении нарекли Уразбаем. Шел 1943 год, с фронта неожиданно вернулся домой дядя. Он был учителем, сельских педагогов не хватало, вот его и отправили с передовой работать по специальности. По такому радостному случаю младенца переименовали. «Амангельды» – означает «благополучно приехал».

На многих полотнах Амангельды Шакенова – картины, с детства запечатлевшиеся в памяти. Айтысы – песенные состязания, байга – конные.

На коня мальчика посадили в шесть лет. В скудном на житейские блага послевоенном детстве яркой вспышкой радости остались походы в ночное. Ребятам доверяли вывести лошадей на пастбище в степи. Иногда они, тайком от взрослых, устраивали соревнования. Если бы старики узнали – попало бы по первое число, ночью кони должны отдыхать. Но им хотелось, чтоб все, как у взрослых, на байге. Отец – председатель колхоза, а мать разнорабочая. Труднее дела, чем у нее, – поискать. Жена руководителя хозяйства возила на быке воду на поля: ее – много требовалось для колесных тракторов. Амангельды с малолетства – с нею. Потом он напишет портрет матери – внешне хрупкой, но сильной духом женщины с натруженными руками. Этот выразительный образ скромной неизбалованной матери пятерых детей, которая никогда не роптала на судьбу, – сыновний поклон Амангельды Шакенова. Спустя годы он создает картину «У памятника Евдокии Акатьевны Ларионовой» – русской крестьянки-матери, потерявшей на фронте семерых сыновей и не уронившей достоинства в страшном горе.

КАК ОН СТАЛ ХУДОЖНИКОМ
Уроки рисования в школе, как и пения, физкультуры, были нагрузкой для учителей основных предметов. Заочными наставниками стали великие – мальчик копировал из учебника работы знаменитых художников, например Репина. О холстах и красках в ауле не было речи. Амангельды прочитал в книжке, что можно картон пропитать маслом. Конечно, он был в ауле белой вороной – единственным, кто интересовался искусством. 10 классов оканчивал в Боголюбовской школе Марьяновского района, жил в интернате. Получил аттестат – и в Москву, в Суриковский институт. Привез пейзажи, портреты, написанные с натуры. Преподаватели посоветовали сначала поступить в Московское художественное училище имени 1905 года.

– И они были правы, у меня же не было никакой подготовки, – говорит художник. – А я обиделся и уехал – в Омск, на худграф Пединститута.

ХУДГРАФ НАВСЕГДА
Его дипломная работа называлась «Джайляу». Воспитанник русской классической школы в поисках своего творческого почерка решил обратиться к казахским национальным традициям, чтобы представить их красоту и поэзию. Джайляу – летние пастбища, летовки, куда выезжают родами, аулами. Уже оседлые потомки кочевого народа ведут образ жизни такой же, как предки в глубине веков. На этюды Шакенов поехал в Казахстан, туда, после ликвидации малых деревень и аулов, переселились родители. В Казахстане дядя был директором школы, родной брат – чабаном. Амангельды привез 15 графических листов, выполненных гуашью. А дипломная картина поражает яркостью красок. Юрты, ковры, чаепитие в степи написаны открытым цветом. Что ж, художники издавна стремились на юг, чтобы «очистить палитру».

– Меня критиковали.
Я послушался и стал усложнять цветовые решения, – говорит Амангельды Шакенов.

Кисть становилась уверенней, что-то менялось в творческой манере, но самобытность молодого художника Амангельды Шакенова с первых шагов в творчестве выделила его в ряду коллег-выпускников худграфа. Алексей Николаевич Либеров сразу пригласил его на преподавательскую работу. Тогда, в начале 70-х, стать художником было непросто.

– При Союзе художников было молодежное объединение, в котором нужно было заявить о себе перед вступлением в Союз, – вспоминает Амангельды Шакенов. – К 1975 году я участвовал в нескольких зональных, трех или четырех республиканских выставках и, конечно, во всех областных. Потом обязательна была претендентская выставка – тех, кто подал заявление на вступление в Союз. Ее обсуждали на общем собрании организации и голосовали за каждого тайно. Бывало, отказывали в приеме. После собрания документы с фотографиями творческих работ отправляли в Москву. У меня все прошло гладко, рекомендации мне дали А. Н. Либеров и А. А. Чермошенцев. Своими учителями я также считаю Геннадия Штабнова, Станислава Белова, Михаила Слободина. Но у нас тогда было столько маститых художников, что у каждого было чему поучиться. Мы, молодые, бегали по коридорам Дома художника и радовались, если кто-то из старших товарищей одарит красками, холстиком – все это было тогда в дефиците, за всем ездили в Москву. Но время было замечательное – ездили на творческие дачи на два месяца, причем бесплатно, бывали в творческих командировках.

Спустя годы Амангельды Шакенов войдет в правление Омского отделения Союза художников России, а с 2001-го по 2004-й возглавит его.

И будет озабочен приемом в Союз, помощью молодым. Впрочем, давать путевку в жизнь – его постоянная работа: ассистент, старший преподаватель, доцент, декан худграфа, а ныне профессор живописи – преподавание всегда и естественно в его жизни сочетается с творчеством.

КРАСКИ И НЕМНОГО ПОЭЗИИ
У Амангельды Шакенова состоялось более 40 персональных выставок – в Омской, Томской, Тюменской областях, в Казахстане. На выставке в Алма-Ате журналисты назвали его творчество «колдовством». Он на это сказал: «Никакого колдовства нет, только краски и немного поэзии».

Поэзия – в обобщенной до символа фигурке юного всадника на коне, в бескрайних, изменчивых, своей жизнью живущих между прошлым и будущим пространствах, суровых и притягательных горных отрогах, в состязании акынов. Однажды на таком состязании – айтысе – старый аксакал из жюри показал мастер-класс этого старинного казахского искусства. Собрав человек 15 гостей, в числе которых был и омский художник Шакенов, он обратился к одному из участников: «Покажи, на что способен, если ты настоящий акын». Каждый из гостей назвал свое имя и профессию, и каждому тут же была посвящена только что рожденная песня. Казалось, запомнить имена невозможно, а вышло чудное, искрометное представление. Вот такие моменты дарили вдохновение Амальгельды Шакенову. Он написал портрет омского акына и тезки Амангельды Жунусова. Вспоминал, как играли на домбре его отец и брат. Да и мастерскую художника украшает старинный инструмент – подарок старшего коллеги Валентина Кукуйцева.

Образ будущей картины порой рождается внезапно, чудом интуиции. Однажды в Казахстане брат пригласил на рыбалку. Художник взял с собой не только удочки, но и этюдник. На перевале был заворожен пейзажем грозового неба, цепью лошадей, передвигающихся по холмам друг за другом. Рыбалка была забыта. Сюжет дышал вечностью, и эта картина с простым названием «В степи» стала одним из самых эмоциональных и философичных полотен Амангельды Шакенова.

ОБЪЯСНЕНИЕ ГОРОДУ В ЛЮБВИ
Больше ста работ, на которых запечатлен Казахстан, приобрел друг, бизнесмен и меценат Мурат Сарсембаев. Они украшали выставки в Астане, Алма-Ате, Усть-Каменогорске. Амангельды Шакенов – заслуженный работник культуры России и действительный член Академии художников Казахстана. Состоялось признание в двух странах. Но Шакенов подчеркивает: он омский художник.

Его сердцу близок такой щемяще русский мотив: березы. Он в отличие от многих казахов истовый и удачливый грибник.

Волнуют душу художника величавые образы омских православных храмов: от часовни в Парке Победы до Успенского собора, который Амангельды Шакенов начал писать еще во время строительства, в радостно-приподнятом настроении, с небом в тон куполов, а они у храма цвета морской волны. Художник и по городу ходит с этюдником, чтобы, удивившись увиденной красоте, остановиться, запечатлеть состояние природы или городского пейзажа – для будущей работы в мастерской. Он любит писать омскую старину, печалится, когда исчезают дома – живые свидетельства патриархального, задушевного Омска. Так не стало деревянного дома на углу улиц Куйбышева и Лермонтова. А у него 50 этюдов сделано с «участием» этого дома. В «Галерее» музея «Либеров-центр» даже была выставка одного мотива в творчестве художника Амангельды Шакенова. Он писал этот городской уголок в весеннем пробуждении, золоте осени. А картина «Покров» – та же натура в снежном наряде. Художник увидел красоту, а окружающие почему не замечают? Этюды у Шакенова – это предчувствие картины, заявка музыкальной темы, которая в окончательном варианте мощно зазвучит симфонией. Кстати, «Предчувствие картины» – это тоже название выставки, которая прошла в Музее К. П. Белова.

В городских пейзажах много любви, тонкого лиризма, прозрачности, а порой и призрачности – будто художник объясняется в любви городу, которого мы не знаем. Или не видим, как он?

ПОРТРЕТ КАК ОТРАЖЕНИЕ ДУШИ
Амангельды Шакенов много написал портретов. Нефтяников Тюменского Севера, речников, крестьян… Особая, любимая тема – дети. Он считает: изображать молодость все равно, что цветущий бетон, необычайно сложно, но неизмеримо приятно, если эта работа удается.

«Родные мотивы» – три девочки с домбрами в национальных костюмах – картина стала визитной карточкой художника. Портреты дочерей Динары и Жамили так искренни, прекрасны и разнообразны, что тоже могут претендовать на отдельную экспозицию. Серию продолжают портреты внуков Розы и Леонарда, волею судьбы растущих далеко от Омска – в Германии.

Каким художник видит самого себя – об этом рассказывают автопортреты. Амангельды Шакенов на автопортретах строг, аскетичен – ни одной детали, указывающей на богемность профессии. И есть какое-то неуловимое сходство с героем российской, омской и казахской истории – Чоканом Валихановым.

Это любимый персонаж из легендарных деятелей прошлого. Художник прочел о нем все что нашел. Потомок чингизидов, кадет, адъютант генерал-губернатора, султан, отважный разведчик, практически Штирлиц на Востоке, благодаря его отчету о путешествии в образе андижанского купца в Кашгарию была выверена политика России в отношении Китая на пятьдесят лет вперед. А еще: друг Ф. М. Достоевского, денди в петербургском свете, но главное:– неутомимый исследователь и просветитель своего народа, добровольно взявший на себя миссию наведения мостов к согласию и единению народов в регионе. К тому же, литератор и художник. Увы, рано ушедший из жизни, не до конца понятый современниками как своей родной Великой степи, так и сибирскими администраторами. Он обогнал свое время, предвосхитил будущее.

Чокан Валиханов духовно и душевно близок Амангельды Шакенову. Он снова и снова возвращается к образу этого выдающегося человека. На одном из портретов художник поместил над головой Чокана Валиханова шанрак – деталь, закрывающую отверстие в верхней части юрты. Это символ того, как высоко был поднят Чоканом престиж его народа. А другой портрет работы Амангельды Шакенова «Юность Чокана» был преподнесен губернатором Омской области Леонидом Полежаевым президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву.

Человек двух культур – нужно большое сердце, чтобы принять, понять и полюбить столь непохожие обычаи, традиции, национальный и ландшафтный колорит. Нужен талант, чтобы донести гармонию зрителям по обе стороны российско-казахстанской границы. Таков наш земляк художник Амангельды Шакенов, выбравший путь Чокана.