Аркадий Найдич: «Во время войны на омских заводах трудились фанаты своего дела»

В годы Великой Отечественной войны в Омск было эвакуировано больше сотни промышленных предприятий, которые теперь составляют индустриальную основу региональной экономики.
В годы Великой Отечественной войны в Омск было эвакуировано больше сотни промышленных предприятий, которые теперь составляют индустриальную основу региональной экономики. Велик вклад, который внесли омские оборонные предприятия в победу в Великой Отечественной войне. «ОВ. Деловая среда» в преддверии празднования Дня Победы публикует серию материалов о ветеранах труда, которые в годы войны ковали Победу на омских заводах.

О сделанных в Омске в годы войны и послевоенное время изобретениях – создании на заводе имени Баранова бензопилы «Дружба», впервые построенном за Уралом слипе (системе подъема судов на сушу для ремонта) и попытках создания «шагающего» парохода «ОВ. Деловая среда» рассказал изобретатель Аркадий Найдич. Во времена войны он работал на нескольких омских предприятиях, где создавались лучшие в стране комплектующие для военной и гражданской техники. И сейчас, в свои 80 лет, Аркадий Иосифович занимается новыми разработками совместно с профессорами ОмГТУ.

– Аркадий Иосифович, в военное время вам чем приходилось заниматься?
– Всю свою жизнь я посвятил судоходству. Моя мать начала работать помощником капитана на большегрузном танкере «Дмитрий Гусихин» в 1941-м. Причем, когда она пошла на курсы обучения этой профессии, ей посоветовали в заявлении написать, что о моем отце ничего не известно – так у нее было больше шансов попасть на эти курсы. На самом деле отец был репрессирован и расстрелян в 1938 году. Уже после, в 1959-м, мы узнали, что он был реабилитирован посмертно. До войны у «Гусихина» был маршрут Тюмень–Томск. Мальчишкой я все время был с ней на пароходе, правда, в первый год не поднимался на верхнюю палубу, смелости не хватало. В 1943-м маму назначили помощником капитана на пароходе «Владимир Ленин». Капитаном был Иван Дмитриевич Смертин, он меня поднял на верхнюю палубу, в ходовую рубку и даже посадил меня к штурвалу. По сути, свою трудовую деятельность я начал в 1944 году, когда стал учеником штурвального. Мне тогда было 12 лет. Потом я учился в Школе юнг, куда брали детей водников. Ее создали капитаны Вронские – была такая династия на Иртыше. Вообще, в Иртышском пароходстве было много выдающихся людей, у которых я многому научился. Мне приходилось быть на судне «Анастас Микоян», построенном в Гамбурге специально для России. Первым штурманом его был Виктор Иванович Евдокимов, в честь которого названо Омское речное училище. Можно смело утверждать, что водники – фанаты своей профессии. Интересен тот факт, что в войну капитанов приговаривали к тюремному заключению за каждую аварию. Но наказание они должны были отбывать после войны. И капитаны шли на риск, думая в первую очередь о своем корабле и экипаже. Один капитан таким образом «заработал» 25–30 лет тюрьмы.

– Какие еще актуальные проблемы были у предприятий в те годы?
– На заводе Баранова во время войны были свои суда, но об этом мало кто знает.
У них был пароход «Шахтер», который пароходство передало заводу. Завод его отремонтировал, и он ходил по Иртышу, перевозил лес, который шел на строительство цехов и других объектов предприятия. Кроме леса он перевозил продукты, которые завод закупал в деревнях и дополнительно выдавал рабочим.

– Почему пароходство списало это судно?
– Это очень драматичная история. Тогда в пароходстве был такой механик Поленов, задумавший сделать «шагающий» пароход. У обычного парохода лопасти (плицы) шлепают по воде. Поленов же предложил смонтировать штанги, которые упираются в дно и толкают пароход. Это, с одной стороны, логично – КПД шеста приравнивается к единице, то есть какую силу прикладываешь к одному концу, такую силу получаешь на выходе. У гребного колеса КПД около 10%, то есть в десять раз меньше. Но он не учел одного: дно реки – это не дно канала, оно неровное. Одна штанга может до дна достать, а другая нет. Так и случилось. Когда «Шахтер» был оборудован штангами и «шел» по Иртышу, в одном месте штанга уперлась, в другом – не достигла дна. Пароход накренился, вода через иллюминаторы хлынула внутрь – и пароход стал тонуть. Хорошо, что кочегары не растерялись и вовремя погасили котлы, иначе бы они взорвались. Пароход сохранился, но был списан. Участвовавших в создании «шагающего парохода» людей, Поленова в первую очередь, к утру посадили. Поленов тогда сказал: «Я неграмотный, мое дело предложить, дальше пусть инженеры думают». Я разговаривал с людьми, работавшими с Поленовым над этим проектом. Они говорили, что видели неладное, но не вмешивались, потому что боялись, что это сочтут вредительством научно-техническому прогрессу.

– Расскажите о примерах удачных изобретений.
– Кроме перевозки грузов предприятия испытывали трудности и с погрузкой-разгрузкой судов. Раньше не было много техники, чтобы выгружать лес, кранов не хватало. Делали так – сталкивали лес с баржи в воду, потом цепными транспортерами вытаскивали на берег. Я сам так зарабатывал, когда учился – разгружал лесовозы. Но после Министерством речфлота был объявлен конкурс на создание лесовозов-самосвалов. Тогда в Иртышском пароходстве был главный инженер – Аляев, на которого работал весь инженерный отдел, был еще шкипер Алексей Луковицкий, которому мало кто помогал. Они оба создали модели лесовозов. Тогда Луковицкий представил свою модель лесовоза секретарю обкома партии в Омске Евгению Петровичу Колущинскому, в кабинет которого затащили ванну, налили в нее воды и поместили туда модель лесовоза с 2000 карандашей. Придя в действие, модель лесовоза плавно сгрузила карандаши в воду, из 2000 там осталось около 15. Министру транспорта тоже показали этот эксперимент. После он дал задание сделать опытный образец. Самосвал Луковицкого отличался от самосвала Аляева тем, что его не нужно было ремонтировать после каждой разгрузки. Его даже не нужно было на якорь ставить: пока буксир тащил его в загороженную гавань (чтобы лес не расплывался), при открытии створок он наклонялся на левый борт, лес сползал, баржа выскакивала из-под этого леса. Это было в 1958 году, за это изобретение Луковицкий получил 200 000 рублей и звание заслуженного изобретателя. Вообще, в советское время изобретателей поддерживали лучше, чем сейчас.

– Расскажите о работе в Машиностроительном КБ?
– Когда я работал на флоте, параллельно учился в Машиностроительном институте (сегодня – ОмГТУ. – Прим. ред.), ближе к окончанию которого меня пригласили в Машиностроительное КБ. «МашКБ» начинало работать на территории бывшего Агрегатного завода, выпускали фильтры, подкачивающие насосы. Там тоже работали только увлеченные люди, готовые ради своей работы на многое, – главный конструктор Михаил Тимофеев отдал свои собственные средства в бухгалтерию, когда не хватало денег на выплату зарплаты коллективу. Хочу отметить, что уже тогда мы стали создавать системы питания и регулирования двигателей такого качества, что вытесняли с рынка предприятия из Ленинграда, Рыбинска и Запорожья своими изделиями, которые оказались более надежны. И сейчас в России практически нет ни одного летательного аппарата, в чьем двигателе не было бы системы топливного питания и автоматического регулирования производства «МашКБ». Предприятие уже тогда было на хорошем счету.

– Многие слышали о том, что знаменитую советскую бензопилу «Дружба» создали в годы войны или в послевоенное время именно в Омске. Вы принимали в этом участие?
– Непосредственно нет, но я знаю ее создателей. Бензопилу «Дружба» создали в Омске на заводе Баранова. Один из создателей – Александр Ивченко, изобретатель двигателя АИ. Напомню, самолеты назывались по первым двум буквам фамилии создателя, а для названия двигателей брали инициалы. Работая на Баранова, Ивченко совместно с Анашкиным создали эту пилу. С ее помощью завод в десятки раз повысил производительность труда при заготовке леса. За бензопилу «Дружба» изобретателям присудили Сталинскую премию, и когда ее вручили, Ивченко тогда сказал Анашкину: «Зря ты кичишься, что ты лауреат Сталинской премии, потомки проклянут тебя – благодаря нашему изобретению земля скоро лысой будет». Но после эту пилу поручили изготавливать одному заводу в Перми. Решение было то же самое, но дизайн немного другой. Потом уже пермяки сами сделали снегоходы, используя тот же механизм движения, что и в «Дружбе».

– Каким было судоходство в послевоенное время?
– Мы всегда очень много работали и очень много изобретали. Уже после войны, когда я работал на судоремонтном заводе, там был создан первый в стране слип – подъемно-спусковое сооружение для управляемого механизированного подъема и спуска судов на сушу из воды и обратно. Был достаточно жесткий график подъема судов на берег, и нужно было максимально ускорить этот процесс. В Омске построили первый слип, тогда даже министр транспорта Шишков приезжал сюда, поздравил коллектив с таким достижением. Впервые по эту сторону Уральских гор было сделано такое сооружение. После войны работа на этом предприятии шла полным ходом – мы занимались дооборудованием и ремонтом речных боевых кораблей. Там работали очень прямые люди, могли за дело даже подраться, но обиды за пазухой не держали.

– Сегодня вы занимаетесь какими-либо разработками?
– Да, совместно с профессорами ОмГТУ мы продвигаем проект озонирования общественных мест и транспорта. Для этого можно адаптировать специальное оборудование. Реализация такого проекта позволила бы значительно снизить количество заболеваний, передающихся воздушно-капельным путем.

– Спасибо за беседу.

Автор Мария Приходина
©
URL: http://omskregion.info/news/2894-arkadiy_naydich_vo_vremya_voyn_na_omskix_zavodax_t/
Дата публикации:11/04/2012 13:43