Интервалютный долг
Как советский специалист отправился за длинным «африканским» рублем.
Шестьсот долларов для учителя
И куда только не заносило наших военных. Воевали они, оказывается, и в Корее, и во Вьетнаме, и в Египте довелось побывать. Во времена Союза без участия наших военных специалистов и советников не обходился ни один локальный конфликт в так называемых странах «с жарким климатом». Такие конфликты высшее политическое руководство нашей страны склонно было считать, как минимум, нацио-нально-освободительным движением, а максимум – социалистической революцией. Понятное дело, эти национальные движения требовали необходимой подпитки со стороны. В том числе вооружением и техникой, которая без «братской» помощи наших спецов не хотела ни ездить, ни летать, ни стрелять. Что касается спецов, то они с огромным удовольствием готовы были помогать аборигенам. Но за отдельную плату, руководствуясь простой житейской истиной: лучше 600 долларов в Африке, чем 300 рублей в Союзе. А некоторые острословы свой интернациональный долг окрестили интервалютным.
В конце восьмидесятых мне, преподавателю русского языка и литературы одной из омских школ, предложили поработать на африканском континенте. Причем предложение поступило по линии Министерства обороны СССР. Это означало, что работать предстояло в военном училище и обучать «великому и могучему» чернокожих курсантов.
На честном слове и на одном крыле
Старенький Boeing, принадлежащий ангольской авиакомпании TAAG, после почти шестнадцатичасового перелета из Москвы наконец приземлился в аэропорту города Луанда – столице Республики Ангола. Таможенные формальности для прибывших советских граждан оказались действительно формальными:
встречавший нас представитель советской военной миссии мгновенно решил с таможней все вопросы. Так вся наша команда оказалась в Африке. Африка, как ей и положено, встретила липкой жарой. Небольшое облегчение почувствовали лишь в машине по пути в миссию. «Уазик» – это чудо советского автомобилестроения – не был оборудован кондиционером, зато в нем отсутствовало лобовое стекло, что позволяло ветру врываться в салон и приносить пассажирам хоть какое-то облегчение. Как узнали позже, стекло разбила местная шпана, а раздобыть новое не представлялось никакой возможности.
Клуб советской военной миссии встретил вновь прибывших кондиционированной прохладой. Кадровик провел небольшой, но очень содержательный инструктаж, перемежаемый размышлениями о достоинствах баночного пива Bavaria и недостатках сорта Heineken. В те годы подавляющее большинство советских граждан еще не знало, что такое баночное пиво, но кадровик был уже искушен и успел познать вкус капиталистической еды и заморского питья. Поэтому своими предпочтениями с удовольствием делился с нами. Таким образом, гастрономическое открытие Африки началось не с экзотических фруктов, а с баночного пива. Впрочем, о питании – разговор особый.
Коммунальный быт
После трехдневного карантина, проведенного в стенах миссии, предстояло размещение по местам, выражаясь военным языком, постоянной дислокации. Сосед по квартире, куда меня определили на жительство, никакого радушия не выразил. Мало того, успел очень выгодно кому-то продать кровать, остававшуюся после моего предшественника. В худших традициях советских коммуналок, он категорически отказался впускать меня на эту жилплощадь. Старожилы из числа наших военных в Анголе рассказывали, когда «колонизаторы и поработители ангольского народа», то есть португальцы, предоставили своей колонии независимость, руководство Анголы предложило нашим военным занять оставленные коттеджи и виллы. Но, как уверяют, правительство СССР ответило гордым отказом, мотивируя это принципами равенства, братства, а также солидарности с ангольским народом. Мы, дескать, представители страны рабочих и крестьян, поэтому негоже нам жить в условиях капиталистической роскоши. Ангольцы поначалу удивились, но возражать не стали. Так мы привнесли в эту страну дух отечественных коммуналок.
О хлебе насущном
Несмотря на активное сопротивление соседа, я все-таки занял одну комнату в квартире. Что касается отсутствовавшей кровати, то добывать этот необходимый атрибут пришлось самостоятельно. Когда бытовые условия были налажены, предстояло подумать о хлебе насущном. В этом месте следует сделать небольшое отступление. Дело в том, что «живых» денег, ни местных, ни американских, нашим военным в Анголе не платили. Все заработанное перечислялось на счет, обналичить который можно было только по возвращении в Союз. Поэтому все имевшиеся в магазине военной миссии товары можно было приобретать только по безналичному расчету. Но беда в том, что покупать там было практически нечего. За исключением рыбных консервов, гречневой крупы и хлеба, который прикомандированные солдаты-срочники выпекали в полевой пекарне. О фруктах и прочих мелочах жизни речи не шло. Теоретически получалось, что человек, пробыв в Африке год, два, а то и три, мог так и не попробовать банан и не узнать вкуса папайи.
«Праса – это работа»
Слово prasa в переводе с португальского означает «рынок». Как я уже сказал, наш магазин разнообразием ассортимента не баловал. Зато абсолютным ему контрастом были местные рынки. Здесь можно было встретить все, начиная с местной экзотики в виде каких-то жареных жуков до лучших сортов французского шампанского и отборных марочных коньяков. Если учесть, что к началу девяностых годов прошлого столетия с полок советских магазинов исчезло практически все, то нетрудно представить тот шок, что испытывали наши командированные сограждане при виде изобилия, царившего на рынках Луанды. Здесь гастрономические изыски были составлены на какие-то ящики, а то и просто на мешки с мусором, выполнявшие роль прилавков. Но ни жара, ни царящая на рынке антисанитария не смущали наших соотечественников. Замечу, что местный торговый люд к любому белому человеку на рынке обращался либо «друг», либо попросту «советику». Причем торговцы никогда не ошибались относительно принадлежности белого человека к государству. И ошибиться было невозможно, так как никаких других белых людей, кроме советских, встретить на рынке было невозможно. Видимо, у размещенного в Анголе контингента ООН с питанием было все в порядке, и только мы отчаянно торговались, меняя привезенную из Союза технику на продукты. Правда, чтобы не наносить удар по престижу родной страны, советским гражданам посещать рынки формально было запрещено. Но на практике на этот запрет и в посольстве, и в военной миссии закрывали глаза, прекрасно понимая, что на одних консервах и гречневой крупе выжить невозможно.
Товар – деньги – товар
Известно, для того, чтобы что-то купить, нужно что-то продать. И тут нашим не было равных. Любопытно было наблюдать, как два полковника, обряженных в шорты и ковбойки, пытались продать местным торгашам утюг. Ни слова не понимая по-португальски, они активно жестикулировали, этим компенсируя незнание языка. Зато как потом радовались успешно проведенной сделке, обменяв утюг на пару бутылок виски и связку бананов. Так что, «праса» – это была по-настоящему тяжелая, изнурительная и унизительная работа. Но не корысти ради, а пропитания для. Особых слов восхищения заслуживали и жены советских офицеров. Однажды, во время очередной вылазки на рынок там случилась облава: полиция разыскивала сбежавших с фронтов дезертиров. Внезапно началась беспорядочная автоматная стрельба. Местная публика по большей части разбежалась, остальные залегли на землю. Но только наши женщины не прятали головы под перекрестным огнем и продолжали героически торговаться, не замечая автоматных очередей. Обошлось, к счастью, без жертв.
Продолжение следует.
Фото автора
И куда только не заносило наших военных. Воевали они, оказывается, и в Корее, и во Вьетнаме, и в Египте довелось побывать. Во времена Союза без участия наших военных специалистов и советников не обходился ни один локальный конфликт в так называемых странах «с жарким климатом». Такие конфликты высшее политическое руководство нашей страны склонно было считать, как минимум, нацио-нально-освободительным движением, а максимум – социалистической революцией. Понятное дело, эти национальные движения требовали необходимой подпитки со стороны. В том числе вооружением и техникой, которая без «братской» помощи наших спецов не хотела ни ездить, ни летать, ни стрелять. Что касается спецов, то они с огромным удовольствием готовы были помогать аборигенам. Но за отдельную плату, руководствуясь простой житейской истиной: лучше 600 долларов в Африке, чем 300 рублей в Союзе. А некоторые острословы свой интернациональный долг окрестили интервалютным.
В конце восьмидесятых мне, преподавателю русского языка и литературы одной из омских школ, предложили поработать на африканском континенте. Причем предложение поступило по линии Министерства обороны СССР. Это означало, что работать предстояло в военном училище и обучать «великому и могучему» чернокожих курсантов.
На честном слове и на одном крыле
Старенький Boeing, принадлежащий ангольской авиакомпании TAAG, после почти шестнадцатичасового перелета из Москвы наконец приземлился в аэропорту города Луанда – столице Республики Ангола. Таможенные формальности для прибывших советских граждан оказались действительно формальными:
встречавший нас представитель советской военной миссии мгновенно решил с таможней все вопросы. Так вся наша команда оказалась в Африке. Африка, как ей и положено, встретила липкой жарой. Небольшое облегчение почувствовали лишь в машине по пути в миссию. «Уазик» – это чудо советского автомобилестроения – не был оборудован кондиционером, зато в нем отсутствовало лобовое стекло, что позволяло ветру врываться в салон и приносить пассажирам хоть какое-то облегчение. Как узнали позже, стекло разбила местная шпана, а раздобыть новое не представлялось никакой возможности.
Клуб советской военной миссии встретил вновь прибывших кондиционированной прохладой. Кадровик провел небольшой, но очень содержательный инструктаж, перемежаемый размышлениями о достоинствах баночного пива Bavaria и недостатках сорта Heineken. В те годы подавляющее большинство советских граждан еще не знало, что такое баночное пиво, но кадровик был уже искушен и успел познать вкус капиталистической еды и заморского питья. Поэтому своими предпочтениями с удовольствием делился с нами. Таким образом, гастрономическое открытие Африки началось не с экзотических фруктов, а с баночного пива. Впрочем, о питании – разговор особый.
Коммунальный быт
После трехдневного карантина, проведенного в стенах миссии, предстояло размещение по местам, выражаясь военным языком, постоянной дислокации. Сосед по квартире, куда меня определили на жительство, никакого радушия не выразил. Мало того, успел очень выгодно кому-то продать кровать, остававшуюся после моего предшественника. В худших традициях советских коммуналок, он категорически отказался впускать меня на эту жилплощадь. Старожилы из числа наших военных в Анголе рассказывали, когда «колонизаторы и поработители ангольского народа», то есть португальцы, предоставили своей колонии независимость, руководство Анголы предложило нашим военным занять оставленные коттеджи и виллы. Но, как уверяют, правительство СССР ответило гордым отказом, мотивируя это принципами равенства, братства, а также солидарности с ангольским народом. Мы, дескать, представители страны рабочих и крестьян, поэтому негоже нам жить в условиях капиталистической роскоши. Ангольцы поначалу удивились, но возражать не стали. Так мы привнесли в эту страну дух отечественных коммуналок.
О хлебе насущном
Несмотря на активное сопротивление соседа, я все-таки занял одну комнату в квартире. Что касается отсутствовавшей кровати, то добывать этот необходимый атрибут пришлось самостоятельно. Когда бытовые условия были налажены, предстояло подумать о хлебе насущном. В этом месте следует сделать небольшое отступление. Дело в том, что «живых» денег, ни местных, ни американских, нашим военным в Анголе не платили. Все заработанное перечислялось на счет, обналичить который можно было только по возвращении в Союз. Поэтому все имевшиеся в магазине военной миссии товары можно было приобретать только по безналичному расчету. Но беда в том, что покупать там было практически нечего. За исключением рыбных консервов, гречневой крупы и хлеба, который прикомандированные солдаты-срочники выпекали в полевой пекарне. О фруктах и прочих мелочах жизни речи не шло. Теоретически получалось, что человек, пробыв в Африке год, два, а то и три, мог так и не попробовать банан и не узнать вкуса папайи.
«Праса – это работа»
Слово prasa в переводе с португальского означает «рынок». Как я уже сказал, наш магазин разнообразием ассортимента не баловал. Зато абсолютным ему контрастом были местные рынки. Здесь можно было встретить все, начиная с местной экзотики в виде каких-то жареных жуков до лучших сортов французского шампанского и отборных марочных коньяков. Если учесть, что к началу девяностых годов прошлого столетия с полок советских магазинов исчезло практически все, то нетрудно представить тот шок, что испытывали наши командированные сограждане при виде изобилия, царившего на рынках Луанды. Здесь гастрономические изыски были составлены на какие-то ящики, а то и просто на мешки с мусором, выполнявшие роль прилавков. Но ни жара, ни царящая на рынке антисанитария не смущали наших соотечественников. Замечу, что местный торговый люд к любому белому человеку на рынке обращался либо «друг», либо попросту «советику». Причем торговцы никогда не ошибались относительно принадлежности белого человека к государству. И ошибиться было невозможно, так как никаких других белых людей, кроме советских, встретить на рынке было невозможно. Видимо, у размещенного в Анголе контингента ООН с питанием было все в порядке, и только мы отчаянно торговались, меняя привезенную из Союза технику на продукты. Правда, чтобы не наносить удар по престижу родной страны, советским гражданам посещать рынки формально было запрещено. Но на практике на этот запрет и в посольстве, и в военной миссии закрывали глаза, прекрасно понимая, что на одних консервах и гречневой крупе выжить невозможно.
Товар – деньги – товар
Известно, для того, чтобы что-то купить, нужно что-то продать. И тут нашим не было равных. Любопытно было наблюдать, как два полковника, обряженных в шорты и ковбойки, пытались продать местным торгашам утюг. Ни слова не понимая по-португальски, они активно жестикулировали, этим компенсируя незнание языка. Зато как потом радовались успешно проведенной сделке, обменяв утюг на пару бутылок виски и связку бананов. Так что, «праса» – это была по-настоящему тяжелая, изнурительная и унизительная работа. Но не корысти ради, а пропитания для. Особых слов восхищения заслуживали и жены советских офицеров. Однажды, во время очередной вылазки на рынок там случилась облава: полиция разыскивала сбежавших с фронтов дезертиров. Внезапно началась беспорядочная автоматная стрельба. Местная публика по большей части разбежалась, остальные залегли на землю. Но только наши женщины не прятали головы под перекрестным огнем и продолжали героически торговаться, не замечая автоматных очередей. Обошлось, к счастью, без жертв.
Продолжение следует.
Фото автора
©
| URL: | http://omskregion.info/news/29338-intervalyutny_dolg/ |
| Дата публикации: | 21/01/2015 09:38 |
| Автор: | Александр Васин |