Омичи вспомнили горький хлеб блокады
Сегодня в Омской области проживают 270 блокадников Ленинграда. По словам многих из них, самое страшное воспоминание, оставшееся из детства – это морозная зима 1941-го и голод, жертвами которого стали тысячи жителей Северной столицы.
Спасительный кипяток
В страшные дни блокады Зое Ивановне Ефимовой было всего 10 лет, но она хорошо помнит все, что ей пришлось пережить.
– Для меня, как и для всех людей, кто пережил блокаду, самым страшным испытанием был голод, – рассказывает Зоя Ивановна. – У нас была многодетная семья: мама, папа, бабушка и мы – три дочери. И только папа получал рабочую карточку, на которую полагалось 250 граммов хлеба. Остальные члены семьи имели право на куски хлеба по 125 граммов.
Блокадный хлеб в значительной части состоял не из муки, в него добавляли солод, овес, шелуху и целлюлозу. И все же это был хлеб. Маленькие черные кирпичики делились на три части: завтрак, обед и ужин. Зоя Ивановна вспоминает, что отщипывала по крошке от кусочка и долго сосала эту крошку, запивая кипятком. Когда крошка растворялась во рту, она отщипывала следующую.
Семье еще очень повезло: жили на четвертом этаже дома, а на первом располагалась студенческая столовая. Туда пропускали по специальным удостоверениям. Но поскольку Зою уже знали девушки-охранники, они позволяли ей ходить в столовую за кипятком. Каждый день она спускалась с большим медным чайником. В суровые холодные дни кипяток позволял семье греться и выживать.
У большинства блокадников такой возможности не было. Люди ходили по воду на каналы, к Неве. Чтобы обогреть жилище и вскипятить воду, умудрялись топить буржуйки. В качестве топлива годилось все: книги, мебель, бытовые вещи.
Зима 1941-го в Ленинграде выдалась очень суровой. Люди гибли не только от голода, многие не могли выдержать сильных морозов. Прохожие на улицах просто засыпали и падали в сугробы.
Горчица вместо муки
В январе 1942 года на семью Зои сразу свалилось несколько бед. Умерли от голода бабушка и месячный братик, который появился на свет в осажденном Ленинграде.
Четыре дня семья сидела без крошки хлеба. В городе действовал комендантский час. Мать Зои бегала по магазинам, чтобы отоварить карточки. Ее штрафовали, но она снова шла на улицу, чтобы добыть хоть какое-то пропитание. Только на пятый день ей удалось взять немного муки. Из нее женщина приготовила клецки и накормила домочадцев.
Голод был самым страшным испытанием для блокадников. Когда в магазинах остались только спички и горчица, люди стали печь лепешки из жгучего порошка. Но его быстро изъяли из продажи, горчица сильно влияла на сердце.
– Эти горчичные лепешки были на вкус ужасны, – вспоминает Зоя Ивановна. – Помню, папа раздобыл где-то столярный клей. Этот брусочек клея размачивали несколько дней, а потом сварили что-то вроде холодца. Еще родителям давали карточки в рабочую столовую. Я помню вкус супа из дрожжей, в котором плавали несколько тоненьких полосок моркови. Запах был неприятный, но на вкус довольно съедобный.
Только весной 1942 года ситуация с продовольствием стала немного налаживаться. Увеличили нормы хлеба. Мама Зои возила на линию фронта изготовленные на заводе мины. Фронт тогда находился в пятнадцати минутах езды от Невского. Из этих опасных поездок она приносила целую сетку свежей травы. Молодая зелень тоже шла в качестве наполнителя для похлебки.
А потом была в жизни Зои эвакуация на Алтай. В феврале забрали на фронт ее отца. И уже в марте им пришла похоронка. Иван Николаевич Петров погиб под городом Севском Брянской области.
Те страшные дни давно минули, а память о блокадном Ленинграде на всю жизнь осталась.
– Я до сих пор не выбрасываю крошки хлеба, – рассказывает Зоя Ивановна. – Собираю их в баночку и кормлю птиц.
Из Ленинграда – в Тару
Коренной ленинградец Борис Тимофеевич Веселов стал сибиряком не по своей воле. Когда началась блокада Ленинграда, мальчику было всего четыре года. В суровые зимние дни 1941 года мама привела Борю в детский сад. Вечером за ним никто не пришел.
– Думаю, что мама умерла от голода, – говорит Борис Тимофеевич. – В группе нас было несколько детей, за которыми уже никогда не приходили родители. В детском саду мы и прожили до весны. А потом нас эвакуировали. Помню, как мы в белых панамках плыли на небольшом катере. Немцы бомбили Ладожское озеро, но нам удалось добраться до берега.
Эшелон с осиротевшими детьми ехал через всю страну – в Сибирь. На станциях, когда узнавали, что везут детей из блокадного Ленинграда, люди старались подкармливать сирот. Вместе с другими блокадниками Борис Веселов попал в Тару в детский дом.
Хлеб под подушкой
– Нас, блокадников, было много, – говорит Борис Тимофеевич. – Некоторым повезло, их взяли в семьи. А я так и остался в детском доме. Потом нас перевели в Черлак. Там был создан специальный детский дом для сирот из Ленинграда. Окончил школу, затем ПТУ и пошел работать на производство. Так и прошла вся жизнь. И сегодня, несмотря на то что хлеба могу кушать вдоволь, все равно прячу под подушку небольшой кусочек. Блокада и детский дом приучили быть запасливым.
Прошли годы, Борис Веселов нашел своих тетю и сестру, переживших блокаду Ленинграда. Сестра Лида не могла сдержать слез радости, когда узнала, что Борис выжил. Судьба хранила его и дала возможность реализоваться на омской земле.
– Мы, дети войны, знаем, как горек сиротский хлеб, – рассказывает Борис Тимофеевич. – Сегодня, когда пытаются переписать историю, принизить значение советского народа в победе над фашизмом, переживаю. Всегда говорю: лишь бы не было войны. Для нас – это не пустые слова.
Материал опубликован в газете «Омская правда» от 28 января 2015 года.
В страшные дни блокады Зое Ивановне Ефимовой было всего 10 лет, но она хорошо помнит все, что ей пришлось пережить.
– Для меня, как и для всех людей, кто пережил блокаду, самым страшным испытанием был голод, – рассказывает Зоя Ивановна. – У нас была многодетная семья: мама, папа, бабушка и мы – три дочери. И только папа получал рабочую карточку, на которую полагалось 250 граммов хлеба. Остальные члены семьи имели право на куски хлеба по 125 граммов.
Блокадный хлеб в значительной части состоял не из муки, в него добавляли солод, овес, шелуху и целлюлозу. И все же это был хлеб. Маленькие черные кирпичики делились на три части: завтрак, обед и ужин. Зоя Ивановна вспоминает, что отщипывала по крошке от кусочка и долго сосала эту крошку, запивая кипятком. Когда крошка растворялась во рту, она отщипывала следующую.
Семье еще очень повезло: жили на четвертом этаже дома, а на первом располагалась студенческая столовая. Туда пропускали по специальным удостоверениям. Но поскольку Зою уже знали девушки-охранники, они позволяли ей ходить в столовую за кипятком. Каждый день она спускалась с большим медным чайником. В суровые холодные дни кипяток позволял семье греться и выживать.
У большинства блокадников такой возможности не было. Люди ходили по воду на каналы, к Неве. Чтобы обогреть жилище и вскипятить воду, умудрялись топить буржуйки. В качестве топлива годилось все: книги, мебель, бытовые вещи.
Зима 1941-го в Ленинграде выдалась очень суровой. Люди гибли не только от голода, многие не могли выдержать сильных морозов. Прохожие на улицах просто засыпали и падали в сугробы.
Горчица вместо муки
В январе 1942 года на семью Зои сразу свалилось несколько бед. Умерли от голода бабушка и месячный братик, который появился на свет в осажденном Ленинграде.
Четыре дня семья сидела без крошки хлеба. В городе действовал комендантский час. Мать Зои бегала по магазинам, чтобы отоварить карточки. Ее штрафовали, но она снова шла на улицу, чтобы добыть хоть какое-то пропитание. Только на пятый день ей удалось взять немного муки. Из нее женщина приготовила клецки и накормила домочадцев.
Голод был самым страшным испытанием для блокадников. Когда в магазинах остались только спички и горчица, люди стали печь лепешки из жгучего порошка. Но его быстро изъяли из продажи, горчица сильно влияла на сердце.
– Эти горчичные лепешки были на вкус ужасны, – вспоминает Зоя Ивановна. – Помню, папа раздобыл где-то столярный клей. Этот брусочек клея размачивали несколько дней, а потом сварили что-то вроде холодца. Еще родителям давали карточки в рабочую столовую. Я помню вкус супа из дрожжей, в котором плавали несколько тоненьких полосок моркови. Запах был неприятный, но на вкус довольно съедобный.
Только весной 1942 года ситуация с продовольствием стала немного налаживаться. Увеличили нормы хлеба. Мама Зои возила на линию фронта изготовленные на заводе мины. Фронт тогда находился в пятнадцати минутах езды от Невского. Из этих опасных поездок она приносила целую сетку свежей травы. Молодая зелень тоже шла в качестве наполнителя для похлебки.
А потом была в жизни Зои эвакуация на Алтай. В феврале забрали на фронт ее отца. И уже в марте им пришла похоронка. Иван Николаевич Петров погиб под городом Севском Брянской области.
Те страшные дни давно минули, а память о блокадном Ленинграде на всю жизнь осталась.
– Я до сих пор не выбрасываю крошки хлеба, – рассказывает Зоя Ивановна. – Собираю их в баночку и кормлю птиц.
Из Ленинграда – в Тару
Коренной ленинградец Борис Тимофеевич Веселов стал сибиряком не по своей воле. Когда началась блокада Ленинграда, мальчику было всего четыре года. В суровые зимние дни 1941 года мама привела Борю в детский сад. Вечером за ним никто не пришел.
– Думаю, что мама умерла от голода, – говорит Борис Тимофеевич. – В группе нас было несколько детей, за которыми уже никогда не приходили родители. В детском саду мы и прожили до весны. А потом нас эвакуировали. Помню, как мы в белых панамках плыли на небольшом катере. Немцы бомбили Ладожское озеро, но нам удалось добраться до берега.
Эшелон с осиротевшими детьми ехал через всю страну – в Сибирь. На станциях, когда узнавали, что везут детей из блокадного Ленинграда, люди старались подкармливать сирот. Вместе с другими блокадниками Борис Веселов попал в Тару в детский дом.
Хлеб под подушкой
– Нас, блокадников, было много, – говорит Борис Тимофеевич. – Некоторым повезло, их взяли в семьи. А я так и остался в детском доме. Потом нас перевели в Черлак. Там был создан специальный детский дом для сирот из Ленинграда. Окончил школу, затем ПТУ и пошел работать на производство. Так и прошла вся жизнь. И сегодня, несмотря на то что хлеба могу кушать вдоволь, все равно прячу под подушку небольшой кусочек. Блокада и детский дом приучили быть запасливым.
Прошли годы, Борис Веселов нашел своих тетю и сестру, переживших блокаду Ленинграда. Сестра Лида не могла сдержать слез радости, когда узнала, что Борис выжил. Судьба хранила его и дала возможность реализоваться на омской земле.
– Мы, дети войны, знаем, как горек сиротский хлеб, – рассказывает Борис Тимофеевич. – Сегодня, когда пытаются переписать историю, принизить значение советского народа в победе над фашизмом, переживаю. Всегда говорю: лишь бы не было войны. Для нас – это не пустые слова.
Материал опубликован в газете «Омская правда» от 28 января 2015 года.
©
| URL: | http://omskregion.info/news/29561-omichi_vspomnili_gorkiy_xleb_blokad/ |
| Дата публикации: | 29/01/2015 08:23 |