Не разрешаю себя обыскать

Читательница газеты, по профессии журналист, однажды не позволила сотрудникам супермаркета обыскать свои вещи, и вот что из этого вышло.

В № 7 «Омской правды» от 18 февраля была опубликована статья Евгения Орлова «Разрешите вас обыскать?». Сразу же вспомнилась история, которую пыталась забыть не один год.

Попытка сохранить достоинство

Был обыкновенный июньский вечер. Через пару часов супермаркет заканчивал свой рабочий день, покупатели механически выкладывали товар на кассовую ленту, рассчитывались и, уложив покупки в пакеты, спешили по домам. Я тоже не стала исключением – но до тех пор, пока парень в ярко-красной спецовке с названием магазина не преградил мне путь: «Пройдемте в подсобку. Нам надо досмотреть ваши вещи». «Так вот мои покупки», – оправдательный тон при таком неожиданном повороте событий лишь убеждал сотрудника магазина в своей правоте. «Пройдемте, пройдемте», – и он указал рукой на металлическую дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен». Страх оказаться без свидетелей взял верх, и я поставила пакет с литром молока и всякой мелочью на покупательский столик: «Смотрите здесь». «Из сумки все выложите», – железным тоном потребовал сотрудник супермаркета. Я пододвинула сумку к нему. «Если вы сами не выложите содержимое, мы вызовем сотрудников ЧОПа».

…Минут тридцать ждали чоповцев. Здоровые мужчины в черной спецодежде оказались, на удивление, деликатными людьми. Рыться в чужой сумке они не имели права, и поэтому, не теряя времени даром, вызвали участкового милиционера. Участковый прибыл с дознавательницей, которая и прошерстила мою сумку вплоть до наличия второго дна. Были составлены опись, протокол. Участковый извинился за доставленные неудобства. Сотрудники магазина молча стояли рядом. И, казалось бы, суждено этой ситуации закончиться тихо-мирно – ну разве что полутора часов времени было жалко, но достоинство-то при этом было сохранено, – как дернул же меня черт сказать, что досматривать в подсобке противоправно…

Это уже позже я поняла, что с этой минуты судьба могла совершить такой кульбит, какой не приснился бы мне и в самом страшном сне.

Показания под диктовку

Как-то моментально все поменялось. Последних покупателей вытолкали из магазина. Входные двери закрыли на ключ. Участковый вдруг резко изменился в лице и из справедливого стража порядка превратился в озверевшего жандарма. Потом вдруг он подозвал к себе нескольких продавщиц, и они удалились за ту самую дверь, куда посторонним вход был воспрещен. А через какое-то время пригласили туда и меня. Продавщицы смотрели на участкового как кролики на удава.

«Была попытка хищения», – вынес свой вердикт страж порядка. В руках у него были показания, написанные девчонками-продавцами, как потом выяснилось, под его диктовку. Это уже позже я узнала, что девушки недавно приехали из районов области, что все вместе они снимают квартиру на территории, подконтрольной этому участковому, и что у них нет регистрации. А в тот момент их показания становились серьезным доводом в нашем противостоянии. Участковый вызвал милицейский наряд.

И тут я вспомнила, что в мой мобильник вбит телефон знакомого адвоката. Я быстро набрала ее номер и вкратце рассказала суть дела. Адвокат попросила передать трубку участковому. На все ее вопросы он отвечал односложно: «Нет». «Мы проедем в отделение для установления личности, только и всего», – сказал уже почти миролюбиво человек в полицейской форме, хотя мой паспорт лежал перед ним.

Кружка с кипятком и корвалол

Представляю эту картину со стороны: двое полицейских с оружием наперевес и болтающимися сбоку дубинками сопровождают к служебному «уазику» женщину с авоськами в руках. Но тогда было не до смеха. В отделении полиции меня завели за какую-то тяжелую железную дверь, которая тут же щелкнула замком. Вдоль маленького коридора с одной стороны был «обезьянник», с другой – две комнаты для допросов с деревянными столами и лавками. В «обезьяннике» маячила девчонка-подросток, а в одной из допросных щуплый мужичок односложно отвечал на вопросы. Ну а вторая допросная предназначалась уже мне.

Звонить куда-то было бесполезно: телефон не пропускал сигналы. Оставалось терпеливо ждать, не теряя самообладания. Внезапно появился какой-то опутывающий страх не выйти отсюда. Почему-то вспомнился старый анекдот со словами «а у меня белье в тазике замочено». Как-то нехорошо стало на душе. И на сердце тоже. Попросила что-нибудь сердечное. Принесли кружку с кипятком и корвалол.

Сколько прошло времени – сказать сложно: может быть, минут пятнадцать, может быть, час. Внезапно на пороге возник прежний участковый – на удивление, дружелюбный и немного виноватый. Где он был все это время – известно только ему. Наверное, консультировался с начальством, которое не одобрило его действий. Предложил пройти в допросную и законспектировал уже мой рассказ случившегося. Потом поинтересовался, сколько у меня денег в кошельке – я показала бумажник. И дал мне подписать протокол, последнее предложение в котором гласило: «Претензий к полиции не имею». В тот момент за то, чтобы выйти из этих стен, я бы, наверное, подписала все что угодно.

… Улица встретила меня ночной прохладой. Наверное, про такие моменты в жизни говорят: родиться во второй раз. Именно в тот момент свобода показалась мне самым радостным достоянием человечества. Вот только утверждение классика я бы опровергла напрочь: человек – это не звучит гордо.