Фахртдинов: «В песне главное – чудо»

Фахртдинов: «В песне главное – чудо»

В областном молодежном центре «Химик» прошел II Омский региональный фестиваль авторской песни и поэзии «Камертон». В качестве гостей были приглашены известные российские барды. С одним из них – Павлом Фахрт­диновым – встретилась наш обозреватель.

Гитара по кругу

– Павел, вы автор-исполнитель авторской песни во втором поколении. Любовь к авторской песне – это у вас наследственное?

– Наследственное, безусловно. Другое дело, что папа Марат Фахртдинов не писал и не пишет тексты, он исполняет песни на чужие стихи.

– Вы выросли в атмосфере поющих гостей в доме, гитары по кругу?

– Именно так. Еще были походы, палатки, песни у костра.

– И вы не могли не стать бардом, хотя в вашем поколении жанр авторской песни уже не был так популярен, как прежде?

– Мне повезло с родителями: они не были зациклены на одном жанре и предоставляли свободу выбора. Я мог слушать и «металлику», и Шарля Азнавура, и «Нирвану», и Булата Окуджаву. Бывал и на симфонических концертах. Наверное, поэтому мои песни выходят за рамки жанра.

– Электросталь, откуда вы родом, был городом авторской песни?

– Был и есть. Там и сегодня четыре клуба авторской песни. Откуда такой интерес? На огромный завод приезжало по распределению много молодых специалистов, а интеллигенция неравнодушна к песням под гитару. Мой отец до сих пор работает на заводе и выступает с концертами. До 2009 года и у меня была основная профессия – я работал финансовым аналитиком.

– А на сцене с какого возраста?

– С семи лет. А мне скоро 33.

Я взял в руки гитару, конечно, чтобы нравиться девочкам. А сочинять начал в пубертатном возрасте – от подростковых проблем, которые нелегко переживал. Тяжелые проблемы – тяжелые песни.

«Я не знаю, что такое авторская песня»

– Что в авторской песне первично – музыка или стихи?

– Мы подходим к разговору, что такое для меня авторская песня?

– Да. Одни говорят, что это исповедь под гитару, другие считают беседой с единомышленниками, способом самопознания…

– А у меня нет ответа на этот вопрос. Если вы спросите наших бардов-мэтров, которые меня знают, они, возможно, скажут, что Фахртдинов к авторской песне не имеет никакого отношения. И по-своему будут правы. У меня непонятно, какой жанр. Для кого-то в моих песнях слишком много рока, для кого-то – экспрессии. Мне интересно заниматься музыкой, а не каким-то стилем. Я сочиняю песни, а к какому стилю их отнесут, меня не интересует.

– Но они делят судьбу жанра: их также не допускают на телеэкраны, как сочинения классических бардов, аудитория несравнимо меньше, чем у эстрадных исполнителей…

– Тут вы правы. Но мне грех жаловаться, у меня часто бывают и большие залы. Кто-то думает, что я ушел в эстраду. Такая точка зрения тоже может быть. Но вот мы сейчас обсуждали на мастер-классе, что в песне главное. Для меня – чудо. Есть оно или нет. Чудо может быть от слов, или от музыки, или от сочетания того и другого. Как развивалась авторская песня? Барды первого призыва, начиная с Булата Окуджавы, – это поющие поэты. Потом появился Александр Дольский – великолепный музыкант, поэзия у него другая. Алексей Иващенко и Георгий Васильев – профессионалы, прекрасно владеющие гитарой и пишущие стихи, которые поклонникам Окуджавы могли показаться легкомысленными. Можно ли их назвать поющими поэтами? Нет. Сергей и Татьяна Никитины вообще не писали стихи, они исполнители. Поэтому что первично? Первично чудо. Задевает песня за живое или нет. Шаблонные слова, но так и есть.

– Давайте поговорим о ваших песнях. Вы с иронией говорите о себе как о поэте: «жалко, что я не поэт», «недурацких стихов у меня нет», «поэт – это слишком громко, я стараюсь быть потише»…

– Это строчки из стихотворений. Я, конечно, иронизирую над собой. Разумеется, в 20 лет у меня были мечты стать поэтом, заниматься литературой. А потом я просто перестал себя обманывать. Меня интересуют песни, а это другой жанр, тоже сложный – совокупность текста и музыки. Если прочесть стихи Иосифа Бродского, Льва Лосева, Юрия Левитанского, станет понятно, что это поэзия, а у меня – литературные тексты. Я считаю, что настоящий поэт не только пользуется языком, но еще и обогащает его, как Владимир Маяковский, Александр Введенский, Юрий Левитанский.

– У вас тоже есть стилизованная под народную песня «Я ходил по полю» – с неологизмом, вы поете: «Нету меня одинокей». А своей маленькой гордостью называете простую, прозрачную «Колыбельную для Веры и Нади». Почему?

– Мне кажется, что в этой песне больше поэзии, чем в других. Это не чистая лирика, там несколько слоев: это песня о вере и надежде.

Автор-пылесос и автор-колодец

– Раньше источником вдохновения барда часто была романтика дальних дорог. А что вас вдохновляет?

– Самый сложный вопрос. Если б ­я знал ответ, старался бы искусственно вызвать состояние творчества, потому что, бывает, не пишется. Я вообще делю авторов на два типа: автор-пылесос и автор-колодец. Вот Дмитрий Быков воспринимает все извне – яркий, талантливый представитель первого типа. А я автор-колодец. Вычерпал – и пока заново не наполнюсь, не могу писать. Чем будет наполняться мой колодец: сточными, мутными или светлыми водами – второй вопрос.

– Этот колодец нуждается в чистке?

– Сам очищается, только нужно дождаться этого.

– В ваших песнях есть мотив полетов – от себя, к себе, к Богу. Вы, например, поете: «Человеку груз человечности после полетов легче нести». Вас порой называют жестким автором, а я услышала во многих песнях утверждение самых высоких идеалов добра. «Слушай, сынок» звучит как заповеди, положенные на музыку.

– Мне приятно это слышать.

– Вы верующий человек?

– Да, я православный.

– А политику не впускаете в свое творчество?

– Я в каждой песне выражаю свою гражданскую позицию. А политика, мне кажется, от лукавого, служение маммоне, а не Богу. Я не хочу служить маммоне, хочу не терять ориентир, идти к свету. «Важно не то, что дорога длинна, главное – она одна».

Без фальши

– Какова география ваших выступлений?

– Мне легче назвать города, где я не был: Чита, Улан-Удэ, Петропавловск-Камчатский. Во всех крупных городах страны выступал по нескольку раз. Как и в Белоруссии, до недавнего времени на Украине, куда сегодня въезд для мужчин запрещен.

– Барды говорят, что у них есть свои города, где их знают, принимают, любят и ждут. Омск входит в число ваших городов?

– Входит. Меня позвали сюда в третий раз – значит, меня здесь ждут.

– А что такое «квартирники»?

– Выступления на квартирах. Это давняя бардовская традиция, которая родилась, когда выступать было негде. В Петербурге, например, устройством таких концертов занимается Дима Гороховский. Когда-то начал, ему понравилось. Организовывает в своей сталинской квартире по 4 концерта в неделю. У него и Шевчук выступает. На моем «квартирнике» у Димы было 96 человек. Это, конечно, сумасшествие, 50 слушателей – много, квартира плотно набита.

– Авторская песня никогда не была коммерческим проектом. Всегда приветствовался альтруизм, «чтобы жить километ­рами, а не квадратными метрами», как пел Евгений Клячкин. И сегодня идеология та же?

– Конечно.

– Аудитория прирастает молодежью?

– Когда-то Окуджава сказал: «Авторская песня умерла». Она действительно умерла в том виде, какой была во времена Булата Шалвовича. Но не исчезла, а видоизменилась. И, думаю, через 30 лет изменится еще.

– Чего ни при каких обстоятельствах не должно быть в авторской песне?

– Фальши. Впрочем, ее не должно быть и в живописи, и в театре, и в отношениях между людьми.