Владимир Бирюков: «Есть такое понятие – кукольное братство»

Известный режиссер-кукольник убежден, что театр – это территория сочинительства и эксперимента.
IV Международный фестиваль театров кукол «В гостях у Арлекина» открылся спектаклем омского театра «Ночь перед Рождеством» в постановке заслуженного деятеля искусств России Владимира Бирюкова и был восторженно принят участниками и зрителями. На фестивале представлены еще две работы режиссера: «Панночка» в постановке томского театра и «Винни-Пух» – костромского. Эти спектакли завораживают режиссерской фантазией, изысканностью формы, а главное, заложенным в них зарядом человечности.

 Владимир Бирюков – главный режиссер и художественный руководитель Пензенского областного театра «Кукольный дом», а с недавних пор еще и Ульяновского театра, лауреат многих фестивалей в России и за рубежом. Два его спектакля были признаны лучшими на Национальном театральном фестивале «Золотая маска». А в Омске он в третий раз удостоен звания лауреата фестиваля «В гостях у Арлекина». В 2015 году его талант отмечен специальным призом «За вклад в развитие искусства театра кукол».

Дружелюбный фестиваль

 – Владимир Иванович, вы были участником большого числа фестивалей кукольных театров. Чем вам интересен омский?

 – Во-первых, тем, что это российский фестиваль. А еще особенной атмосферой. «В гостях у Арлекина» – удивительно дружелюбный и очень гостеприимный форум. Когда спектакль показываешь на чужой площадке, всегда возникает много технических вопросов, и здесь они все решаемы. В Омске гостей хорошо встречают, селят, кормят – а артистов надо кормить.

 – Фестиваль открылся вашим спектаклем «Ночь перед Рождеством». Как вам работалось с художником Ольгой Веревкиной?

 – Замечательно. От художника очень многое зависит. Как бы ни был убедителен режиссер, все его идеи реализует художник. Или не реализует, и такое бывает, и в спектаклях видно это разногласие. Я много лет работаю с одним, своим сценографом, но было интересно и с замечательным художником Ольгой Веревкиной: новые впечатления, новые возможности, и не было внутренних противоречий.

 – А что скажете об омской труппе?

 – Самое главное – здесь есть яркие актерские индивидуальности. Это то, что не в каждом театре встретишь. Бывают труппы, про которые я говорю: Кремлевский полк. Все на одно лицо. Как сегодня модно в кино – кукольные личики, барби. Я этих актрис не могу запомнить, кажется, что постоянно снимается одна и та же. Вот этого категорически не может быть в театре. Когда актеры друг на друга не похожи – это здорово, актерская индивидуальность – великое богатство, которым обладает Омск.

 – Сцена «Арлекина» дает хорошие возможности режиссеру? 

 – У меня в Пензе маленькая сцена и никакого оборудования нет. Мы 25 лет работаем в комнатке в 56 квадратных метров. И поэтому, конечно, когда мне представилась возможность поработать на большой, хорошо оборудованной сцене «Арлекина», я использовал все возможности движения. Мне надоела статика в спектаклях, а здесь декорации летают, опускаются. Есть возможность поиграть пространством, и прием спектакля – открытый театр: труппа актеров-кукольников отправляется зимой на выездной спектакль в далекую деревню.

Артист, а не кукловод


 – Есть ли такое понятие – «кукольное братство»?

 – Как ни странно, есть. Не знаю, как во всем мире, а в России оно реально, и это абсолютная правда. Я даже говорил своим детям: не дай Бог, если что-то случится в поездке, ну, например, украдут деньги или документы, обращайтесь в кукольный театр того города, где это произошло, – там помогут.

 – Как выбирают профессию кукольника? Актерской славы она не сулит, знаменит был только Зиновий Гердт, и то не потому, что работал в Театре Образцова. Больших денег тоже не предвидится.

 – У каждого путь в кукольный театр свой. Меня, например, привела случайность. Я жил в маленьком городе Желтые Воды Днепропетровской области и никогда не видел кукольного театра. А когда приехал поступать в Днепропетровское театральное училище, оказалось, что в этом году нет набора на курс актеров драмы, и все, кого приняли, попали на кукольное отделение. А потом я влюбился в этот жанр, после окончания поработал актером и после армии поступил в Ленинградский институт театра, музыки и кино на отделение режиссеров кукольных театров. Я до сих пор уверен в том, что в театре кукол намного больше возможностей, чем в драматическом. Театр кукол визуально интереснее, многообразнее, доказательнее и выразительнее. Мне кажется, зрители могут убедиться в этом, посмотрев мой спектакль «Панночка».

 – У куклы особые способности к гротеску?

 – Она не может быть совсем бытовой. Кукла передает поэтическое начало, комедийное, гротескное, но быт ей не очень свойственен.

 – А как вы относитесь к кукольным пародиям на людей?

 – Это концертный вариант. Пародию не очень люблю. Как ни странно, в театре кукол я предпочитаю человеческий театр, разговор о человеческих отношениях.

 – Вы считаете, что кукольник должен быть хорошим драматическим актером? Не только профессиональным кукловодом?

 – Да, я отстаиваю это. Кукловод – унизительное слово. Я бы сказал: артист, а остальное потом, через запятую. Когда я ставил спектакль «Убить Кароля» С. Мрожека, отмеченный потом двумя «Золотыми масками», пригласил на роль драматического артиста. Он дал согласие, не зная, что в спектакле будут куклы-марионетки. Когда пришел в театр и увидел, что предстоит делать, чуть не упал в обморок. И за месяц фантастически освоил механику куклы. Прибегал ко мне: «Владимир Иванович, я сделал два шага». Я говорил: «Сделаешь десять, тогда приходи». Сработало актерское любопытство, профессиональное желание открыть для себя новое. И он сыграл блистательно. И знаете, чем это кончилось?

 – Драматический артист перешел в ваш театр?

 – Именно так. После успеха на фестивале «Золотая маска» он пришел и спросил: «Возьмете меня в штат?». И теперь работает у меня и играет в драме.

Хотя мы и не айболиты

 – Вы предпочитаете использовать кукол разных систем в одном спектакле?

 – Все зависит от решения – сценографического, смыслового, какая система кукол будет самой выразительной в конструкции этого спектакля. В «Убить Кароля» мне принципиально нужно было человекоподобие, как в кино. Там даже был врачебный журнал с записями и печатями на рецептах. Зрители этих страничек не видят, но для внутреннего состояния артиста эти подробности важны. Там течет вода, кукольное ружье стреляет, кукла берет ручку и пишет. Ради сцен в 15 секунд делались дубли кукол.

 – Мрожек, Гоголь… Есть писатели, наиболее интересные кукольным режиссерам?

 – Фантастичность отвечает природе кукольного театра. Наше искусство – самое условное.

 – А опера, балет?

 – Конечно. Но кто-то любит оперу, кто-то драму, и нет людей, которые любили бы только исключительно кукол. Но только у нас персонаж может, например, поменять масштаб, из человека превратиться в крохотное, жалкое существо.

 – Есть традиционные театры кукол в Японии, Китае, Италии. А что такое русская традиция?

 – Ее сегодня нет совсем. На смену Петрушке пришел государственный театр. Петрушку нельзя было сделать идеологическим, управляемым персонажем. Он абсолютный хулиган, и театр Петрушки – это народный юмор, острота, нецензурированное существование героя по отношению к власти и всему происходящему. Потому этот театр советская власть закрыла.

 –  И на смену пришел Театр Сергея Образцова?

  – И это был фантастически талантливый театр. Но потом он превратился в театр-музей. Нельзя же выживать только за счет «Необыкновенного концерта». Театр должен развиваться, искать, пробовать новое, пусть даже проигрывая, рисковать. Театр – это авантюра, территория сочинительства. Сейчас Борис Константинов возглавил Театр Образцова, и он становится современным театром. Приглашают режиссеров. И я там ставил, и Евгений Ибрагимов.

 – А должен ли быть театр кукол территорией изобретательства? Или все системы кукол уже придуманы?

 – Я очень надеюсь на талантливую молодежь, вдруг она что-то придумает. В сценическом языке сегодня много повторов. В молодости у меня был забавный случай. Я с дипломом ЛГИТМиКа приехал в Ровно, где была вакансия главного режиссера. Директор говорит: «Ты рисовать умеешь?». Отвечаю: «Да». – «Сходи в Большой театр кукол в Ленинграде, зарисуй декорации, кукол».– «А зачем?» – «У них есть, пусть и у нас будет». И это не юмор.

 – Кукольники верят, что искусство может изменить мир?

 – Я уже не преувеличиваю роль театра. Иллюзии были в молодости. Сейчас я понимаю, что это далеко не так. Может быть, хотя бы в то время, когда зритель сопереживает происходящему, с ним что-то внутренне происходит. Разумеется, мы не айболиты, у нас нет таблеток и уколов, которые могут излечить человеческую душу. Но, как говорил Владимир Набоков, на чем основано искусство? На красоте и жалости. Я понимаю жалость как сочувствие. И мне кажется, вот эта формулировка очень справедлива для театра кукол.
©
URL: http://omskregion.info/news/32533-vladimir_biryukov_est_takoe_ponyatie__kukolnoe_bra/
Дата публикации:20/05/2015 11:29
Автор:Светлана Васильева
Фото:Евгений Кармаев