Надежда Бабкина: «Такого сплочения россиян и украинцев, которое я увидела в Полтавке, давно не было»

Надежда Бабкина: «Такого сплочения россиян и украинцев, которое я увидела в Полтавке, давно не было»

Дата публикации 12 августа 2015 17:23 Автор Фото Сергей Мельников

Омская область принимает фестиваль-марафон «Песни России». На протяжении пяти дней омские коллективы будут делятся своими лучшими номерами с коллегами из Московского государственного музыкального театра фольклора. Автор проекта, Надежда Бабкина, рассказала, зачем столичным артистам песни омичей.

— Надежда Георгиевна, как возникла идея такого масштабного проекта?

— Эта идея лежала на поверхности, но ее никто не брал. Я три года за этим наблюдала. Конечно, кому же охота ездить по регионам, тратить время, собирать песни. Я этот фестиваль выстрадала. Восемь лет мне приходилось доказывать, что народные традиции объединяют, что нужно опереться на внутреннюю мощь страны. Я ходила по кабинетам и чего только не наслушалась! Мне говорили, что это не нужно, немодно, несовременно. Палки вставляли с колеса, даже не палки, а бревна. Но я добилась, проект поддержала «Единая Россия», и мы поехали по регионам. Но не все к нам рвались, нет. Сначала присматривались, что нам нужно, кто мы такие, а только потом начинали потихоньку открываться. И братание было, и даже породнились коллективы, свадьбу сыграли. Все у нас в коллективе было, и судьбу свою находили в разных регионах.

 

— Как думаете, почему мы так легко отказались от народной культуры? На чем зиждется сегодня интерес?

— Я знаю, что существует, по всей видимости, какая-то программа, которая внедряется в нашу культуру, быт, колористику и выхолащивает ценности. Она не дает тому яркому, которое появляется, развиваться. Культура зиждется сегодня на энтузиастах, которые свято верят в свое дело и двигаются вперед. Я видела на сцене ваш русский народный хор, они роскошны, шикарно исполняли песни. «Русская песня» этим занимается уже почти 40 лет. На мой взгляд, не нужно хоронить то, что не умерло. Как оно существовало, так и будет передаваться из поколения в поколение. Мы рождены в этой культуре, мы дети своих родителей, здесь есть определенная последовательность. К сожалению, у нас нет государственной программы по развитию национальных традиций. Проекты есть, а воткнуться некуда. 

 

— Как относитесь к интерпретациям русской песни?

— В том виде, в котором звучат народные песни, они не будут вызывать интереса у массовости. Они будут интересны научным работникам для диссертации. Сцена сегодня требует другого. Музыки много разной — пойди разберись, где хорошая, где плохая. Я остаюсь на своих принципах, никуда не виляю. Мы берем оригинал и делаем аранжировки, я миксую баян, балалайку. Иначе современный человек не поймет ни одного слова, а значит, ему будет неинтересно. В своих выступлениях мы стараемся и традиции сохранить, и сделать произведение удобным для современных слушателей. Слово было первое, и первое слово было «Бог». Когда мы что-то произносим, мы соприкасаемся с божественной силой и должны нести за это ответственность. Что сегодня происходит в мире искусства? Какие песни? Сплошь нескладушки, пустые фразы, а порой даже разрушительные. Вот и все. Забыли, что первое слово было самое важное. А если на это слово нанизываешь красивый звук, получается гармония. И в этом вся простота. Мы все знаем, но не все пользуемся.

 

— Зачем вам, профессионалам, собирать в регионах?

— На фестивале у нас огромное количество профессионалов из разных регионов России. На месте мы связываем свою деятельность с профессиональными и самобытными коллективами и вместе создаем программы. Для региональных коллективов это  повышение квалификации, для нас — подпитка, получение новой информации. Мы уже подметили себе в репертуар у вас несколько произведений. Необязательно ездить в экспедицию, здесь тоже можно получить целый багаж. Без этого ни один коллектив не будет профессионалом.

 

— Сегодня, в условиях санкций, сокращается финансирование всех сфер. На культуре всегда экономили. Как обстоят дела сейчас?

— Бюджетное финансирование сократилось очень сильно, и не только культура, но и социальная сфера. Денег в стране нет. Санкции, которые вокруг нашего государства работают, все прищучивают, прищучивают, круг все сужается и сужается. Меня это не страшит, значит, есть время для определенного размышления. Мы жили в советское время, где ничего подобного не происходило, потом в какое-то время мы неплохо зажили. Мы так избаловались и так привыкли, что к этому хорошо. И это нормально. Но что мы в этой ситуации выбираем: разрушение страны напрочь или же мы сплотимся и потерпим?

Это не может быть вечно, это закончится. В этой ситуации нам нужно выходить победителями и сохранить достоинство, опираясь на национальные традиции. Я верю, что мы можем сохранить целостность государства, даже при не очень хорошем уровне жизни.

Когда начинают винить президента в этой ситуации, я не соглашаюсь. Владимир Путин сегодня единственный из президентов, который держит страну, чтобы не происходило. Про санкции знает весь мир. Я девять дней была в Монако недавно, там мои друзья живут. Так вот такая история со мной произошла. Когда я плавала в море, рядом катался парнишка на доске. В какой-то момент он потерял равновесие и упал, оказался рядом со мной.

Он начинает говорить со мной на французском, я не понимаю ни одного слова. Он пытается узнать, откуда я. Я говорю: «Фром раша, Москоу». Он говорит: «Раша, Путин». Я говорю «Да, Путин». Он в ответ: «Путин вери вери гуд». Понимаете, вот молодежь. Политики по-своему оценивают ситуацию, народ — по-своему. Мы можем спорить, то плохо, это плохо. Правда, у нас много плохого. Ну давайте это плохое отставим, выберем из него что-то хорошее и подсядем на это хорошее. И будем это хорошее развивать. 

 

— А как вы относитесь к инициативе украинских властей ввести запрет на въезд в страну российских звезд?

— Я считаю, это от бессилия. Когда люди не знают, что придумать, нужно начинать щипать известных людей, которые приезжали и доставляли им радость. Но лично я туда не въездная, сто процентов. И у меня нет желания туда ехать. Я не собираюсь бороться с ветряной мельницей, там серьезная агитационная история, что русские плохие, и даже те, кто живет на Украине. От всех нужно избавляться. Я с этим не соглашусь. Мы вчера были в Полтавке, где живут практически одни украинцы. Вы знаете, такого сплочения и единения духа я давно не видела. Я даже не видела, где завершается народ, потому что площадь и все прилегающие дорожки были заполнены людьми. Вот это я понимаю сплочение! Для меня это было удивление. Насильно мил не будешь. Зачем идти в гости, туда, где нас не воспринимают, зачем тратить свой энергетический и человеческий ресурс! Ну нет — и не надо.

 

— Программа «Модный приговор» как-то повлияла на вас, сказалась на вашем стиле?

— Конечно, сказалась. Я же не могу быть пустышкой, находясь среди классных учителей и специалистов. Саша Васильев — историк, это ходячая энциклопедия. А Эвелина Хромченко — человек знающий, грамотно, четко формирующий речь, без лишних поливов воды. Моя же задача — как раз поливать воду. Человек, который пришел на программу, иной раз хочет сразу же уйти. Ему и так плохо, он уже готов заорать на весь мир: «Помогите!» Программа эта прежде психологическая, а уже потом про одежду. Сначала мы выясняем, что произошло, и только потом даем советы. И когда ты переодеваешь героя передачи, потерявшего веру в себя, подводишь к зеркалу — он начинает плакать. Ведь каждый человек красив невероятно, нужно только умыться, причесаться, макияж навести, платьице поменять, чтобы лохушкой не выглядеть, — и все.  Я иногда советуюсь с ведущими программы. Вот, к примеру, мне нужно в Кремль идти. Звоню Эвелине, она спрашивает: «А задача у тебя какая?» А я говорю: «Ну какая задача? Чтобы все увидели. Какая у меня еще может быть задача». Она говорит: «Тогда красное». Я спрашиваю: «У меня два — одно короткое, другое длинное». Она: «Длинное». Я: «А украшения?» Она: «Ничего не нужно, только прическу сделай». Все я выполнила и была замечена. Мы были на инаугурации Путина в Кремле. Владимир Владимирович шел, со мной поздоровался. Потом мы пели гимн, на меня все камеры, потом с интервью подошли. Я тогда по всем центральным каналам прошла. Вот вам и одежда.

Я вижу женщин, которые такие красивые, роскошные. Но там три спасательных круга, а они напялят платье в обтяжку выше колена. Уже нельзя выше колен носить после 18 лет, прикрывать нужно. Так и хочется иногда, когда видишь такие экземпляры, отвести их в сторонку и рассказать, что можно и что уже нельзя носить.

 

— В программе вы не упускаете случая рассказать о народной культуре.

— Да, я пытаюсь использовать «Модный приговор» и «воткнуть» туда народные традиции. Делаю это намеренно. Если узнаю, что герой из какого-нибудь региона, обязательно вспоминаю культуру региона. В этот юбилейный год (Надежда Бабкина в марте этого года отметила 65-летний юбилей. — Прим. ред.) продюсер «Модного приговора» предложил сделать проект, где в рамках программы мы каждый день по одному часу рассказывали о народном искусстве. Вот это был подарок! Ну какой концерт могут так долго крутить по телевизору? «Неформат», — мне говорят. А тут видно: на горло себе наступили и позволили про народное искусство говорить. 

 

— На будущий год «Русской песне» исполнится 40 лет. Как праздновать будете?

— Хочу к юбилею составить такую бомбическую программу, чтобы можно было несколько дней приглашать к себе и показывать, чтобы все получали удовольствие. Но финансирование найти сложно, нужно гранты выигрывать, к друзьям обращаться. Сейчас я придумываю всякие малоденежные вещи и как это сделать красиво. Идей много, но не будем загадывать.

Распечатать страницу