«Я с удовольствием читаю все статьи под этой рубрикой в вашей газете и давно хотела рассказать о нашей семье. Есть у нас две реликвии – это маленькая карточка, девять на двенадцать, и настольные часы.
На пожелтевшем от времени снимке, который мама бережно хранит в серванте, студийный фотограф запечатлел мою прабабушку, бабушку и двух дядьев. Эта фотография – единственное, что осталось у мамы от ее детства. Отец ушел на фронт в 1942-м. Маме тогда исполнилось шесть лет. Обычно люди плохо помнят, что с ними происходило в этом возрасте. Но, видимо, время было такое, что забыть его никак не получается. Война… Так вот, запомнилось маленькой Лизе, что в дверях стоял человек в белом полушубке и шапке-ушанке. Он взял девочку на руки, поцеловал, опустил на пол, улыбнулся и ушел. Как потом оказалось, навсегда. Через какое-то время семья получила извещение, что отец пропал без вести под Ленинградом. Там же сложил голову и старший брат мамы.
Беда не приходит одна. В 1945 году от туберкулеза умерла мамина мама, моя бабушка. Лизе тогда было девять лет. Никто из близких родственников не хотел брать ее к себе. Два месяца Лиза жила у совершенно чужих людей и могла оказаться в детском доме. Лизу на воспитание взяла сестра маминого отца. Тетка была женщиной суровой, скупой на ласку, доброе слово, но Лизу вырастила, за что мама была благодарна ей всю жизнь.
Житье у тетки научило Лизу открыто не выражать своих эмоций, не говорить лишнего, быть бережливой к деньгам и вещам. Она окончила техникум, пришла работать на завод и там встретилась с моим будущим папой Николаем. Он, напротив, слыл балагуром и весельчаком, красавицу Лизу увидел и сразу влюбился. Свадьбу сыграли на ноябрьские праздники 1956 года. Понятное дело, не обошлась свадьба без подарков. Мама рассказывает, что тогда молодоженам подарили сразу одиннадцать чайников, ложки-поварешки и настольные часы. Чайники, понятное дело, передарили, куда их еще было девать, а вот часы живут в доме родителей до сих пор.
Думаю, что во многих омских семьях в 50-е годы прошлого века были такие часы. Механизм встроен в корпус из оргстекла. Цифры по ночам светятся, как в авиационных часах. За 58 лет они ни разу не поломались. Остановились лишь однажды, через год после родительской свадьбы. Мама с папой повезли их в ремонт, но мастер в этот день не работал, и родители вернулись домой. Удивительно, но часы вновь пошли.
В нашей семье всегда вставали без будильника. Родители работали на «почтовых ящиках», где дисциплина была строжайшая. Оба работали на «оборонку» и космос и за свой труд постоянно поощрялись руководством. Папа часто уезжал в командировки, и мы с мамой с нетерпением ждали его возвращения. Они никогда не ругались, и в доме было всегда тепло и уютно. Родители вырастили меня, потом помогли в воспитании моих детей. Сегодня радуются нашим успехам или огорчаются, когда у нас что-то не получается. Между собой они дружны, как и 58 лет назад, все делают сообща. Ходят в магазин, смотрят интересные передачи по телевизору, читают газеты, отгадывают сканворды. Вместе гуляют. Соседи, если видят их по одному, с тревогой спрашивают, не случилось ли чего, – привыкли, что мама с папой неразлучны. Иногда папа поет маме песни их молодости. Он большой меломан и даже компьютер в 83 года освоил, чтобы скачивать из Интернета записи любимых певцов прошлого века. Когда я рассказала родителям, что хочу написать в «Омскую правду» об их настольных часах, папа спел и мне – слова из песни Аллы Пугачевой: «Старинные часы еще идут. Старинные часы – свидетели и судьи…». А ведь, действительно, часы еще идут, они как будто стали хранителями семейного времени. Пусть никогда не останавливаются.
Татьяна Двинянина».
