Василий Науменко: «Споры о ценах между военными и промышленниками были всегда»

«ОВ. Деловая среда» продолжает спецпроект, посвященный работе омских заводов в военное и послевоенное время. На этот раз бывший сотрудник планового отдела завода имени Баранова Василий Науменко рассказал «ОВ. Деловая среда», спорили ли тогда военные и промышленники о ценах на оборонную продукцию и как объем брака влиял на производство чайников.

– Василий Федотович, до работы на заводе им. Баранова вы работали в Новосибирске?
– Да, в сентябре 1942 года я пошел работать на артиллерийский завод «Труд», который выпускал снаряды и мины. Из Казахстана нас привезли 105 человек и всех распределили по цехам. Около 25 человек были одного со мной возраста – то есть около 16 лет. Я проработал в литейном производстве около 2,5 года, а в 1944 году меня отправили в армию. В 1945 году я попал в танковую часть и в этом же году в составе своего полка приехал в Омск получать новые машины. Это происходило небыстро – то не хватало пушки на предназначенном нам танке, то пулемета, то еще чего-то. В результате за это время закончилась война, а я так и остался в Омске служить. Отслужив пять лет, в октябре 1950 года я демобилизовался и поступил на завод Баранова, где и проработал до 1993 года.

– На Баранова вы тоже работали на литейном производстве?
– Да, в 1950 году я пришел на завод в литейный цех: принимал то литье, которое выпускали, работал контролером. Тогда литейщики производили и детали и для двигателей, и товары народного потребления. Отливали даже алюминиевые чайники. Мои родители, когда гостили у меня в Омске, купили в магазине чайник, на котором я увидел свое клеймо, – я его принимал.

– Почему сменили профиль работы?
– Потому что в 1957-м я окончил курсы экономистов в техникуме и пошел работать в плановый отдел. Постепенно дорос до начальника бюро номенклатуры цен и нормативных калькуляций. Чтобы рассчитать себестоимость изделия, нужно было сначала просчитать, сколько идет материальных затрат на двигатель, сколько зарплаты, сколько цеховых, общезаводских расходов – таким образом складывалась полная стоимость продукции. Эти расценки должен был подписать военный представитель – пока не утвердит, деньги заводу за изделие не выделяли.

– Соглашались военные с ценами, которые представлял в своих сметах завод? – Разумеется, нет.

– То есть эти споры идут уже не первое десятилетие?
– Да, у военных свои прей-скуранты, как и у завода. У них были свои расчетчики, которые тоже прикидывали, какой должна быть цена. А у завода, как правило, не получалось следовать точным сметам – обязательно появлялись лишние виды работ, которые сложно было вписать в смету.

– Какие, например?
– Что-то дважды делать приходится, какие-то детали списываются как брак…

– Но военные разве не учитывали брак в своих сметах?
– Учитывали. Этим, кстати, мы отличались от развитых стран – они брак не планировали вообще. Хотя он у них, разумеется, был. Но они покрывали эти затраты другими видами работ. Наш завод планировал 2–2,5% брака, а делал 5–6%. И чем-то закрывать эти расходы тоже надо было. Поэтому мы и старались производить товары народного потребления – теми же чайниками закрывали бюджетные дыры. Но это было трудно – стоимость этих товаров была несопоставимо ниже, чем военной продукции.

– Со временем принципы работы менялись?
– Инструментарий только – раньше работали только счетами, потом машины пошли в ход.

– Старались ли вы снизить себестоимость товаров?
– Все заводские службы – главного технолога, главного контролера и другие– работали и подавали рационализаторские предложения и даже изобретения по снижению стоимости изделий. Агитация такая была – чтобы люди пересматривали, упрощали и удешевляли технологию. За это даже платили деньги и таким образом снижали стоимость. Только так выходили из положения.

– Есть ли различия в системах ценообразования на военную продукцию в военные годы и сейчас?
– В принципе, схема ценообразования не очень сильно изменилась. Существует служба главного технолога, которая выпускает чертеж на каждую деталь двигателя. Там указан черновой вес каждой детали и чистый вес. Наша служба переводила каждую деталь в деньги – по прейскуранту стоимости килограмма затраченного на него материала. Потом выводили общую стоимость материальных затрат, прибавляли сюда зарплату. Кроме того, обязательно в цену входили так называемые общезаводские расходы – оплата расходов представительств в Москве и других городах, работы летчиков-испытателей. Так складывалась цена тогда, так она, в принципе, образуется и сейчас.

– Что занимало наибольший процент в себестоимости?
– Зарплата занимала всегда значительную долю и была предметом самых больших споров. Серьезно сказывались на стоимости и затраты на новое оборудование, когда оно начинало поступать на завод.

– Какие объемы производства тогда были у завода? И как обстояло дело с планированием?
– В годы войны и после завод им. Баранова выпускал до 100 двигателей в месяц и больше. Делали двигатели для самолетов производства НПО им. Лавочкина. Учета никто особо не вел – ведь половину самолетов, на которых ставили двигатели, просто сбивали. Поэтому никто не видел особого смысла в том, чтобы в военное время четко контролировать использование двигателей и планировать производство. Был единый принцип – чем больше сделаем, тем лучше.

– Спасибо за беседу.

Автор Мария Приходина