Служба судебных приставов решила обратиться к своим архивам. При изучении документов удалось ознакомиться с несколькими занимательными историями полуторавековой давности.
Из истории института судебных приставов Омской губернии
История 1. Как коллежский асессор долг взыскивал
В 1864 году после многих лет забвения в российских судах вновь были введены судебные приставы — чиновники 6–8-го класса с самым низким среди судебных чиновников жалованьем, которое составляло 600 рублей в год вместе с кормовыми и квартирными. Судебные приставы находились только в областных судах и судебных палатах. Они подчинялись судьям, исполняли решения суда и следили за порядком в зале судебного заседания.
В Омске в конце XIX века принудительное исполнение по-прежнему было возложено на полицейских приставов, которые тянули эту лямку наряду со своими непосредственными должностными обязанностями. Но не бесплатно: их труд должны были оплачивать суды. Однако делалось ли это регулярно, или исполнительному производству отводилась роль «общественной нагрузки», взваленной на полицейских, остается догадываться. В некоторых делах областного Омского архива встречаются документы, свидетельствующие о том, что суды платили полиции не всегда. Но есть и другие документы, из которых видно, что и полицейские не горели на работе по взысканию долгов. Что было причиной, а что следствием, судить трудно, потому что давно это было.
Принципы работы омской полиции по принудительному взысканию можно рассмотреть на примере одного архивного дела — о взыскании долга коллежского асессора Василия Верещагина с учителя Омского уездного училища Андрея Синенко.
В каких отношениях были омич Синенко и житель Павлодара Верещагин, жившие в позапрошлом веке, архивные документы умалчивают. Но, учтя то обстоятельство, что один из них одолжил другому под вексель солидную сумму — 116 рублей серебром (а в 1869 году за 200 рублей и домик в Омске можно было купить), рискнем предположить, что знали они друг друга неплохо. Ровно через 20 дней учитель Омского уездного училища Андрей Синенко должен был рассчитаться с коллежским асессором Василием Верещагиным. Но почему-то долг своевременно не вернул. Из архивных документов видно, что, подождав расчет чуть больше месяца, 27 июля 1869 года коллежский асессор Верещагин подал прошение на имя самого Великого Государя Императора Александра Николаевича с просьбой взыскать долг. Возможно, сделал он это в надежде, что процесс взыскания будет ускорен, а может, подобные обращения отвечали требованиям того времени и были стандартными. Само обращение напечатано типографским способом. А текст написан от руки. Писал его даже не Верещагин. Его переписывал с черновика Осип Галкин, павлодарский старший урядник.
Исходя из содержания документов, находящихся в деле, можно судить о том, что в целом система принудительного взыскания в России в те времена была отлажена: к гражданам, не уважающим закон, принимались строгие меры. О чем знал чиновник Верещагин и грамотно ссылался на нужные статьи. Так, на основании вексельного права он просил взыскать долг с Синенко с процентами: 2% с каждого рубля. На крайний случай был припасен и такой «козырь»: «В случае же уклонения от платежа я своевременно представлю установленные ст. 659 кормовые деньги для немедленного заарестования должника моего».
Омская городская полицейская управа прошение Верещагина получила вскоре, о чем свидетельствует дата резолюции о необходимости исполнить его, которая была наложена начальством на прошении 15 августа 1869 года. Но по какой-то причине ход ему дали только через три месяца, направив по месту исполнения, во Вторую полицейскую управу, в ноябре 1869 года. Правда, отправили с подсказкой, указав способ взыскания долга с учителя Синенко: «Долг этот уплачивать на законном основании из получаемого им жалованья ежемесячно». Но и Вторая полицейская управа почему-то не спешила восстанавливать справедливость в отношении павлодарского чиновника.
10 января 1870 года коллежский асессор Верещагин обратился в Павлодарскую полицию по месту своего жительства. В объяснении, данному уряднику, пояснил, что в июле 1869 года он предоставил вексель в Омскую полицейскую управу и что готов платить кормовые. Несмотря на настойчивость Верещагина, омские полицейские по-прежнему бездействовали.
Синенко вызвали по повестке в управу только 18 июля 1870 года, то есть ровно через год после того, как Верещагин написал прошение на имя императора.
Наконец, дело сдвинулось с мертвой точки: 21 июля: была произведена опись имущества Синенко, при которой находился сам Верещагин. Но только ничего ценного среди имущества учителя, увы, обнаружено не было. Помощник частного пристава Яворский описал при свидетелях серебряную ризу на иконе, оцененную в 7 рублей, две керосиновые лампы за 2 рубля, шарф за пятак, скатерти, шали, шторы, серебряную чайную ложечку за 50 копеек. Все имущество уложил в описанный пятидесятикопеечный сосновый ящичек и передал на хранение учителю Вишневскому. Позже оно было продано, а деньги возвращены Верещагину.
Но Верещагина эта сумма не удовлетворила. 25 августа он снова пишет — в Акмолинское областное правление. Из этой жалобы следует, что 28 мая он уже писал на имя Его Превосходительства Акмолинского генерал-губернатора и жаловался на бездействие Омского городского полицейского управления «по предмету взыскания с учителя Синенко по векселю 116 рублей с процентами и неустойкою»: «С 27 июля 1869 года оно не приступило не только к удовлетворению иска, но даже к обеспечению до 29 июля 1870 г., несмотря на то что 2 апреля я представил в Полицейскую Управу при прошении кормовые деньги. К описи приступили только через год, когда должник Синенко сумел скрыть все свое имение, а именно: он имел лошадь с экипажем. Кроме того, занимал должность в Уездном училище. Если бы полицейское Управление исполнило положенные мною в прошениях по сему предмету статьи закона, т. е. немедленно бы приступило к обеспечению моего иска, то я до сего времени получил бы вполне искомую сумму». И Верещагин в очередной раз «покорнейше просит Областное правление дело рассмотреть, искомую сумму с виновного взыскать, его оною в непродолжительном времени удовлетворить».
Наконец, 12 ноября судья Сара-Сукского суда рассмотрел дело о взыскании долга с Синенко, призвал его в свою камеру. Там, под страхом попасть в тюрьму, Синенко признал вексель действительным и пояснил, что деньги не уплатил по не зависящим от него причинам. Но обещал их вернуть, выплачивая каждый месяц по 15 рублей. Верещагин согласился с таким условием. Помощник частного пристава Яворский выдал ему исполнительный лист и на этом исполнительное производство окончил.
На вопрос получил ли Верещагин полностью свои деньги, в архивном деле ответа нет.
История 2. Долг купца Степана Завьялова унаслеловал сын
Судя по изобилию росписей в формуляре Омского областного архива, дело «О взыскании с купца Степана Завьялова 260 рублей за нарушение питейного устава» — один из востребованных документов.
Популярность истории взыскания долга с 52-летнего торговца распивочной продукции омского второй гильдии купца Завьялова, возможно, кроется в притягательности скандальных информаций, даже если им более ста лет. Как видно из документов, купец нарушил постановление о питейном сборе, «Высочайше утвержденном 28 мая 1883 года», и без патента торговал спиртными напитками. За это попал под суд. Что именно заставило купца шельмовать, объяснений в деле нет.
21 марта 1884 года Атбасарский уездный судья, заведующий судебной частью по г. Омску, рассмотрев уголовное дело, признал Завьялова виновным и обязал взять патент или уплатить его стоимость — 280 рублей. Надо отметить, привлекался Завьялов не один. Перед судом он предстал вместе с рядовым Агафоном Афонасьевым 58 лет, скорее всего работником купеческого питейного заведения. Его суд приговорил к штрафу в сумме 240 рублей.
По не объясненной документами причине приговор в отношении нарушителей вступил в законную силу лишь через три года, в мае 1887 года. Возможно, в этот промежуток времени купец ходил по судебным инстанциям, чтобы обжаловать решение суда.
Что касается Афонасьева, штраф он вскоре оплатил. А вот Степану Завьялову судьба так и не дала шанс стать законопослушным. Он умер, не приобретя патент и не оплатив его стоимость. Правда, дата его кончины ни в одном из имеющихся документах не указана. Но это печальное обстоятельство не явилось поводом для прощения купеческого долга. Исполнительный лист был передан судом на исполнение в полицейскую управу. Опись движимого имущества, уже принадлежащего по наследству сыну купца, Александру, в июне 1887 года производил помощник пристава Яворский.
Опись имущества «на обеспечение взыскания штрафа» производилась, как и в рамках требования современного федерального закона «Об исполнительном производстве», в присутствии понятых: мещанина Прокопия Баденко и омского второй гильдии купца Михаила Ивановича Немчинова. Только функции у понятых XIX века оказались несколько шире, чем у современных: они не только присутствовали при описи, но и «оценку налагали» на имущество. Скорее всего, купец Немчинов использовался в роли специалиста-оценщика благодаря своей социальной принадлежности и знанию толка в хороших вещах. А в купеческом доме они были. Четыре зеркала в резных рамах из орехового дерева оценены в 250 рублей, добротная гостиная мебель: диван, четыре кресла, восемь стульев на пружинах ручной работы, на медных колесиках, обитые простым мебельным бархатом, — 65 рублей, На обеспечение долга покойного купца пошла и его шуба на песцовом меху с бобровым воротником, крытая черным сукном, оцененная в 20 рублей. Все описанное имущество было отдано на хранение самому хозяину, Александру Завьялову. Так что в этом плане исполнительное производство ничего нового не изобрело.
При ознакомлении с материалами дела бросается в глаза интервал между датой ареста имущества и его реализацией. Продавать арестованное имущество полицейские приставы не спешили. И только спустя восемь месяцев, в феврале 1888 года, в омских газетах появилось объявление о том, что по постановлению Омского городского полицейского управления на 23 февраля назначена аукционная продажа движимого имущества купца Завьялова. «Желающие торговаться приглашаются в полицейское управление в день торговли к 10 часам утра», — сообщалось в объявлении, приобщенном к делу помощником пристава Яворским. Желающих приобрести завьяловскую мебель оказалось немало. Это купцы, которые оставили свои подписи на обратной стороне объявления. Однако торги не состоялись. Дорогие зеркала и эксклюзивная мебель — символы зажиточности омской купеческой семьи — не пошли с молотка и остались в стенах добротного дома Завьяловых, в Казачьем форштадте.
Как свидетельствует лист дела № 16, буквально за день до аукциона Александр Завьялов полностью погасил долг отца. И еще заплатил три рубля за публикацию объявления. «...Посему дело считаю оконченным. Исполнено 23 февраля 1888 года», — констатировал помощник пристава Яворский. Словом, со времен купца Завьялова психология должников мало изменилась. И арест имущества по-прежнему остается одной из самых эффективных мер принудительного исполнения.
Пресс-служба УФССП России по Омской области
