Для фронта были малы. Тимуровцы из Горьковского
Им было по 14–16 лет. Витя Голубцов, Гриша Середа, Лева Лебедев, Боря Пронь и Виталий Якуб учились в школе с. Горьковского. Как и все мальчишки того времени, мечтали о фронте. Но бои будутв их жизни позднее. А пока они решили помочь семьям тех, кто воюет.
Им было по 14–16 лет. Витя Голубцов, Гриша Середа, Лева Лебедев, Боря Пронь и Виталий Якуб учились в школе с. Горьковского. Как и все мальчишки того времени, мечтали о фронте. Но бои будутв их жизни позднее. А пока они решили помочь семьям тех, кто воюет.
5 апреля 1942 года ребята сговорились помочь родным красноармейца Балясова. В сумерках Витя стоял позади дома и грозно спрашивал: «Пароль?» – «Штык!» – «Отзыв?» – «Лопата». Работали во дворе тайно, предварительно выяснив, что в доме никого нет. Как удивлялась потом бабушка, стоя перед аккуратной поленницей: «Кто же столько дров напилил?».
Словом, «Тимур и его команда» по-горьковски.
А к лету мальчишки решили: нужны не эпизодические добрые дела, а тайная организация – чтобы все было, как у Гайдара. Пошли еще дальше. Назвали свою тайную организацию военно-тимуровской. Военной, потому что готовились к службе, изучали оружие, тактику и фортификацию, учились стрелять. Были у ребят и командир, и комиссар, и штаб, и знамя, и устав, и членские билеты. Гриша Середа нарисовал на знамени команды звезду, скрещенные двуручную пилу и саблю-шашку. «Кавалерист не может без шашки, а тимуровец – без пилы», – говорил Гриша. До наших дней сохранился один из протоколов собрания горьковских тимуровцев. Повестка дня была такой:
1. О нашей деятельности, прошедшей и будущей.
2. О программе:
а) разучить азбуку Морзе;
б) научиться окапываться;
в) научиться стрелять.
А присяга звучала так:
«Я, член ВТК, сознавая, что в настоящее время моя страна ведет войну за мою жизнь и будущность, обязуюсь ей помочь по мере возможности и даю клятву, что я буду строго хранить тайны нашей команды и выполнять беспрекословно решения штаба ВТК. Если же я отступлю от клятвы и предам своих товарищей, то пусть покарает меня презрение всех членов нашей команды, и изгонят меня они из своей команды».
ВТК просуществовала до 1944 года, когда на фронт были призваны активисты. Особенно остановил работу уход в армию бессменного начальника штаба и летописца Виктора Голубцова. Тимуровцы Григорий Середа и Борис Пронь с фронта не вернулись...
СПАЛИ У СТАНКОВ
В 1941 году в Омске было чуть больше 35 тысяч рабочих, а в 1945-м – 100 тысяч. Откуда взялись эти десятки тысяч? Из эвакуированных, конечно. Но главным источником кадров стали дети. 30 900 рабочих подготовила за время войны система трудовых резервов. Были поразительные факты. Например, Володя Сарафанов пришел работать на Сибзавод в 10 лет!
«Фашисты убили моего отца, примите меня на завод – сказал в отделе кадров завода им. Козицкого Саша Лопатин. Вскоре он возглавил бригаду, в которой старшему рабочему было 17 лет, а младшему – 14.
А вот история из детства Евгении Ефремовны Пановой:
«В 1941 году я училась в пятом классе. В августе добровольно ушла в ремесленное училище № 1. В сентябре РУ перевели в Тобольск, окончила я его в августе 1942 года слесарем 3-го разряда и сразу стала работать на заводе имени Козицкого. Слесарные верстаки были для взрослых. А мне сделали подставку. Самой прекрасной специальностью считалась штамповщица, за полгода я ее освоила. Что особенно помнится? Постоянно хочется есть и спать. Однажды ночью, когда спала стоя у станка, случилась авария.
У меня оторвало два пальца на левой руке. Предлагали уйти на инвалидность, я ни в какую. Постоянно просилась на фронт, а потому окончила курсы медсестер. Не могу представить себе, как выжила. Вот режим жизни: с 8 до 20 – работа в цехе, с 21 до 23 часов – ежедневно занятия на курсах, а утром снова на работу. Иногда после курсов ехала на завод и спала у станка. На курсах была практика: ездили на железнодорожный вокзал, разгружали раненых, оказывали помощь, отвозили в госпитали. В выходные дни занятия были отменены, и в эти дни отправляли на лесозаготовки, на разгрузку барж. Окончила курсы и написала заявление на фронт. Начальник цеха Шульман Михаил Иосифович снял ремень и отхлестал, приговаривая: «Я тебе повоюю, нашлась фронтовичка...»
КОМПОТ В НАГРАДУ
Завод имени Баранова прибыл в Омск из Запорожья в сентябре 1941 года, а 7 ноября уже был собран первый авиационный двигатель. Четырнадцатилетний Саша Гаврилов стоял у станка на подставке, специально изготовленной для него. Саша был в составе фронтовой бригады, выполнявшей задания на 300 – 400 процентов. В воспоминаниях Александра Ивановича Гаврилова есть такой эпизод: «Однажды начальник цеха приказал собрать в своем кабинете лучших из тех, для кого к станкам подставили ящики. Мальчишки заробели, столпившись в дверях и не решаясь войти. «Ну что там, что?» – спрашивали задние у передних. – «Варенье», – отвечали те потрясенно, увидев расставленные на столе банки с яркими этикетками. А на полу лежала горка новеньких валенок. Начальник цеха вручал каждому валенки, жал руку и слушал сбивчивые слова: «Буду работать еще лучше!». В банках оказалось не варенье, а компоты. Кому достался черешневый, кому сливовый или абрикосовый. Он был почти без сахара и потому кисловат, но маленьким рабочим он казался самым сладким и вкусным на свете».
ЧТО ТАКОЕ УДП?
Кира Николаевна Блосфельд в 1942 году после окончания школы поступила в Омский ветеринарный институт и училась на одни пятерки.
– Потому что отличникам полагался УДП – улучшенный дополнительный паек. Студенты УДП расшифровывали иначе: «Умереть днем позже». Тот, кто заработал УДП, мог выбрать: ежедневно бесплатно обедать в столовой на ул. Гусарова или раз в неделю по субботам получать питание сухим пайком. Я выбрала сухой паек, чтобы подкармливать младшую сестру. Мы голодали, на всю семью ни одной рабочей карточки. У мамы-врача карточка служащей и две иждивенческие у нас с сестрой. И никаких родственников в деревне. И вот по субботам иду я домой с пайком часа в 4 дня, а сестренка Люда давно уже стоит у калитки, встречает. Мы по субботам варили кашу. Столько радости в семье было от этого УДП!
А давали-то пару горстей перловки или пшена, немного сахара – весь на блюдечке умещался. Хлеба из расчета 50 граммов в день, то есть меньше, чем полбуханки в неделю. Иногда был в пайке яичный порошок – огромная удача. Я и мои подруги были очень худенькими. Конечно, никто не взвешивался и талию не измерял – в голову такое не приходило. Но недавно моя однокурсница вспоминала: «Как сейчас вижу картину: ты стоишь в дверях аудитории, а Вася Жуленко, чтобы пройти, берет тебя двумя пальцами под локоток и переставляет на другое место. Ты, Кирочка, была невесомая».
А какой бы я была без УДП? Так всю войну и училась на пятерки, гордясь тем, что помогаю семье.
КУКЛА КАТЯ
– Мой дедушка плел короба, – вспоминала Валентина Васильевна Титова. – Мы их опрокидывали и играли. Например, прыгали в них с крыши, забирались в короба, как в окопы. А в школе играли спектакли. Поставили, например, «Арину, мать солдатскую» Некрасова.
Все игры были связаны с войной. И мечта о кукле превратилась у маленькой девочки в мечту о... танке. Вся страна узнала эту историю.
У шестилетней Ады Занегиной папа-офицер воевал на фронте, а она с мамой была эвакуирована из Смоленской области в Омскую. Жила в д. Усовке Марьяновского района, мама работала в Марьяновской больнице.
В 1942 году в «Омской правде» было напечатано письмо девочки: «Я Ада Занегина. Мне 6 лет, пишу по-печатному. Гитлер выгнал меня из дома. Я собрала деньги на куклу 132 рубля 25 копеек – и хочу их отдать на танк. Товарищ редактор, напишите всем детям, чтоб они тоже отдали свои деньги на танк, и назовем его «Малютка».
Ада получила сотни писем. Деньги собирали по всей стране. На 180 тысяч «детских» рублей был построен легкий танк Т-60, получивший название «Малютка». В его экипаже воевала женщина – Екатерина Алексеевна Петлюк. В 1982 году она с выросшей Адой (врачом-окулистом Аделией Александровной из подмосковного г. Электросталь) приезжали в Марьяновку.
История имела неожиданное продолжение через много лет. Александр Григорьевич Пономарев часто рассказывал своей внучке о девочке Аде. Шестилетняя Наташа как-то раз удивленно воскликнула: «Ну ладно, танк построили. А Ада, как же она, у нее же нет куклы! Давай пошлем мою куклу Катю Адочке». Что для ребенка временное расстояние в десятилетия? Главное, чистый детский порыв. И эту куклу Катю дедушка передал в музей городского Дома творчества.
ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?
Мария Михайловна Науменко:
– Мой папа получил повестку на фронт 23 июня 1941 года и служил в 364-й Тосненской гвардейской дивизии. В сентябре от него пришло первое письмо из Старой Руссы. Как внимательно мы с братьями слушали сводки по радио – что скажут о Старой Руссе, о Волхове, где воюет наш папа. Я училась в Таврической школе. 1 сентября мы приходили только на линейку. Уроки не начинались, все школьники шли работать в поле. Осенью детям поручали собирать колоски. Дома шили мешочки, мы надевали их на шею – и вперед.
Строго-настрого надо было сдать на ток все колоски без потерь. И как мы старались! Выпускали газету, в которой писали, какой класс поработал лучше. Дома соберемся с братьями – обсуждаем: «Как не стыдно, вы старшие, а от нашего класса отстаете!».
Такими были будни.
А праздник в жизни девочки пришел в апреле 1945 года. Дивизия командировала в Омскую область, на родину большинства бойцов, делегацию из пяти человек. И в ней старшина Михаил Емельянович Науменко, Машин папа. Всего пять дней встреч с земляками, митингов, собраний. Днем счастья для девочки был тот, когда отец выступал в ее Таврической школе. Все слушали внимательно, а у Маши в душе была гордость за папу. Он отличился на фронте, его выбрали делегатом и, главное, – он жив!
Светлана Васильева
5 апреля 1942 года ребята сговорились помочь родным красноармейца Балясова. В сумерках Витя стоял позади дома и грозно спрашивал: «Пароль?» – «Штык!» – «Отзыв?» – «Лопата». Работали во дворе тайно, предварительно выяснив, что в доме никого нет. Как удивлялась потом бабушка, стоя перед аккуратной поленницей: «Кто же столько дров напилил?».
Словом, «Тимур и его команда» по-горьковски.
А к лету мальчишки решили: нужны не эпизодические добрые дела, а тайная организация – чтобы все было, как у Гайдара. Пошли еще дальше. Назвали свою тайную организацию военно-тимуровской. Военной, потому что готовились к службе, изучали оружие, тактику и фортификацию, учились стрелять. Были у ребят и командир, и комиссар, и штаб, и знамя, и устав, и членские билеты. Гриша Середа нарисовал на знамени команды звезду, скрещенные двуручную пилу и саблю-шашку. «Кавалерист не может без шашки, а тимуровец – без пилы», – говорил Гриша. До наших дней сохранился один из протоколов собрания горьковских тимуровцев. Повестка дня была такой:
1. О нашей деятельности, прошедшей и будущей.
2. О программе:
а) разучить азбуку Морзе;
б) научиться окапываться;
в) научиться стрелять.
А присяга звучала так:
«Я, член ВТК, сознавая, что в настоящее время моя страна ведет войну за мою жизнь и будущность, обязуюсь ей помочь по мере возможности и даю клятву, что я буду строго хранить тайны нашей команды и выполнять беспрекословно решения штаба ВТК. Если же я отступлю от клятвы и предам своих товарищей, то пусть покарает меня презрение всех членов нашей команды, и изгонят меня они из своей команды».
ВТК просуществовала до 1944 года, когда на фронт были призваны активисты. Особенно остановил работу уход в армию бессменного начальника штаба и летописца Виктора Голубцова. Тимуровцы Григорий Середа и Борис Пронь с фронта не вернулись...
СПАЛИ У СТАНКОВ
В 1941 году в Омске было чуть больше 35 тысяч рабочих, а в 1945-м – 100 тысяч. Откуда взялись эти десятки тысяч? Из эвакуированных, конечно. Но главным источником кадров стали дети. 30 900 рабочих подготовила за время войны система трудовых резервов. Были поразительные факты. Например, Володя Сарафанов пришел работать на Сибзавод в 10 лет!
«Фашисты убили моего отца, примите меня на завод – сказал в отделе кадров завода им. Козицкого Саша Лопатин. Вскоре он возглавил бригаду, в которой старшему рабочему было 17 лет, а младшему – 14.
А вот история из детства Евгении Ефремовны Пановой:
«В 1941 году я училась в пятом классе. В августе добровольно ушла в ремесленное училище № 1. В сентябре РУ перевели в Тобольск, окончила я его в августе 1942 года слесарем 3-го разряда и сразу стала работать на заводе имени Козицкого. Слесарные верстаки были для взрослых. А мне сделали подставку. Самой прекрасной специальностью считалась штамповщица, за полгода я ее освоила. Что особенно помнится? Постоянно хочется есть и спать. Однажды ночью, когда спала стоя у станка, случилась авария.
У меня оторвало два пальца на левой руке. Предлагали уйти на инвалидность, я ни в какую. Постоянно просилась на фронт, а потому окончила курсы медсестер. Не могу представить себе, как выжила. Вот режим жизни: с 8 до 20 – работа в цехе, с 21 до 23 часов – ежедневно занятия на курсах, а утром снова на работу. Иногда после курсов ехала на завод и спала у станка. На курсах была практика: ездили на железнодорожный вокзал, разгружали раненых, оказывали помощь, отвозили в госпитали. В выходные дни занятия были отменены, и в эти дни отправляли на лесозаготовки, на разгрузку барж. Окончила курсы и написала заявление на фронт. Начальник цеха Шульман Михаил Иосифович снял ремень и отхлестал, приговаривая: «Я тебе повоюю, нашлась фронтовичка...»
КОМПОТ В НАГРАДУ
Завод имени Баранова прибыл в Омск из Запорожья в сентябре 1941 года, а 7 ноября уже был собран первый авиационный двигатель. Четырнадцатилетний Саша Гаврилов стоял у станка на подставке, специально изготовленной для него. Саша был в составе фронтовой бригады, выполнявшей задания на 300 – 400 процентов. В воспоминаниях Александра Ивановича Гаврилова есть такой эпизод: «Однажды начальник цеха приказал собрать в своем кабинете лучших из тех, для кого к станкам подставили ящики. Мальчишки заробели, столпившись в дверях и не решаясь войти. «Ну что там, что?» – спрашивали задние у передних. – «Варенье», – отвечали те потрясенно, увидев расставленные на столе банки с яркими этикетками. А на полу лежала горка новеньких валенок. Начальник цеха вручал каждому валенки, жал руку и слушал сбивчивые слова: «Буду работать еще лучше!». В банках оказалось не варенье, а компоты. Кому достался черешневый, кому сливовый или абрикосовый. Он был почти без сахара и потому кисловат, но маленьким рабочим он казался самым сладким и вкусным на свете».
ЧТО ТАКОЕ УДП?
Кира Николаевна Блосфельд в 1942 году после окончания школы поступила в Омский ветеринарный институт и училась на одни пятерки.
– Потому что отличникам полагался УДП – улучшенный дополнительный паек. Студенты УДП расшифровывали иначе: «Умереть днем позже». Тот, кто заработал УДП, мог выбрать: ежедневно бесплатно обедать в столовой на ул. Гусарова или раз в неделю по субботам получать питание сухим пайком. Я выбрала сухой паек, чтобы подкармливать младшую сестру. Мы голодали, на всю семью ни одной рабочей карточки. У мамы-врача карточка служащей и две иждивенческие у нас с сестрой. И никаких родственников в деревне. И вот по субботам иду я домой с пайком часа в 4 дня, а сестренка Люда давно уже стоит у калитки, встречает. Мы по субботам варили кашу. Столько радости в семье было от этого УДП!
А давали-то пару горстей перловки или пшена, немного сахара – весь на блюдечке умещался. Хлеба из расчета 50 граммов в день, то есть меньше, чем полбуханки в неделю. Иногда был в пайке яичный порошок – огромная удача. Я и мои подруги были очень худенькими. Конечно, никто не взвешивался и талию не измерял – в голову такое не приходило. Но недавно моя однокурсница вспоминала: «Как сейчас вижу картину: ты стоишь в дверях аудитории, а Вася Жуленко, чтобы пройти, берет тебя двумя пальцами под локоток и переставляет на другое место. Ты, Кирочка, была невесомая».
А какой бы я была без УДП? Так всю войну и училась на пятерки, гордясь тем, что помогаю семье.
КУКЛА КАТЯ
– Мой дедушка плел короба, – вспоминала Валентина Васильевна Титова. – Мы их опрокидывали и играли. Например, прыгали в них с крыши, забирались в короба, как в окопы. А в школе играли спектакли. Поставили, например, «Арину, мать солдатскую» Некрасова.
Все игры были связаны с войной. И мечта о кукле превратилась у маленькой девочки в мечту о... танке. Вся страна узнала эту историю.
У шестилетней Ады Занегиной папа-офицер воевал на фронте, а она с мамой была эвакуирована из Смоленской области в Омскую. Жила в д. Усовке Марьяновского района, мама работала в Марьяновской больнице.
В 1942 году в «Омской правде» было напечатано письмо девочки: «Я Ада Занегина. Мне 6 лет, пишу по-печатному. Гитлер выгнал меня из дома. Я собрала деньги на куклу 132 рубля 25 копеек – и хочу их отдать на танк. Товарищ редактор, напишите всем детям, чтоб они тоже отдали свои деньги на танк, и назовем его «Малютка».
Ада получила сотни писем. Деньги собирали по всей стране. На 180 тысяч «детских» рублей был построен легкий танк Т-60, получивший название «Малютка». В его экипаже воевала женщина – Екатерина Алексеевна Петлюк. В 1982 году она с выросшей Адой (врачом-окулистом Аделией Александровной из подмосковного г. Электросталь) приезжали в Марьяновку.
История имела неожиданное продолжение через много лет. Александр Григорьевич Пономарев часто рассказывал своей внучке о девочке Аде. Шестилетняя Наташа как-то раз удивленно воскликнула: «Ну ладно, танк построили. А Ада, как же она, у нее же нет куклы! Давай пошлем мою куклу Катю Адочке». Что для ребенка временное расстояние в десятилетия? Главное, чистый детский порыв. И эту куклу Катю дедушка передал в музей городского Дома творчества.
ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?
Мария Михайловна Науменко:
– Мой папа получил повестку на фронт 23 июня 1941 года и служил в 364-й Тосненской гвардейской дивизии. В сентябре от него пришло первое письмо из Старой Руссы. Как внимательно мы с братьями слушали сводки по радио – что скажут о Старой Руссе, о Волхове, где воюет наш папа. Я училась в Таврической школе. 1 сентября мы приходили только на линейку. Уроки не начинались, все школьники шли работать в поле. Осенью детям поручали собирать колоски. Дома шили мешочки, мы надевали их на шею – и вперед.
Строго-настрого надо было сдать на ток все колоски без потерь. И как мы старались! Выпускали газету, в которой писали, какой класс поработал лучше. Дома соберемся с братьями – обсуждаем: «Как не стыдно, вы старшие, а от нашего класса отстаете!».
Такими были будни.
А праздник в жизни девочки пришел в апреле 1945 года. Дивизия командировала в Омскую область, на родину большинства бойцов, делегацию из пяти человек. И в ней старшина Михаил Емельянович Науменко, Машин папа. Всего пять дней встреч с земляками, митингов, собраний. Днем счастья для девочки был тот, когда отец выступал в ее Таврической школе. Все слушали внимательно, а у Маши в душе была гордость за папу. Он отличился на фронте, его выбрали делегатом и, главное, – он жив!
Светлана Васильева
©
| URL: | http://omskregion.info/news/3807-dlya_fronta_bli_mal_timurovts_iz_gorkovskogo/ |
| Дата публикации: | 08/05/2012 12:07 |