Известный омский мастер уверен: можно жить в провинции и при этом участвовать в большой художественной жизни страны.
Директор Калачинской школы искусств Анатолий Щикалев дважды был признан «Художником года» на итоговых выставках Омского отделения Союза художников России, а недавно занял первое место на выставке-конкурсе преподавателей художественных школ «Сокровенное».
В поисках стиля
– Анатолий Михайлович, ваш пример доказывает, что можно жить в маленьком городе и участвовать в большой художественной жизни. Закрывается выставка с вашим участием в Доме художника – открывается в музее «Либеров-центр»…
– Еще выставка акварели в Новосибирске, на которую пригласили Игоря Санина и меня. Три выставки сразу – так совпало.
– Три года назад вы говорили о своей творческой мечте завоевать приз в номинации «Живопись», поскольку прежде вас всегда отмечали как графика. На выставке «Сокровенное» мечта исполнилась?
– И я этому удивился. Я пишу маслом, но на выставку, как и раньше, представил акварели. Искусствоведы спорят, куда относить работы в этой технике – к графике или живописи.
– А о ваших акварелях отзываются как о живописных работах, отмечая сочность красок, густые, широкие мазки, эмоциональность в раскрытии темы. Почему вы выбрали технику акварели?
– Потому что не было времени на живописные полотна.
– Как просто!
– С этого началось. А потом я увидел большие возможности этой техники.
– Еще в ваших работах критики видят артистизм, говорят, что они достойны мировых галерей. А как художник находит свой стиль?
– Про мировые галереи оценка может быть завышена. А стиль вырабатывается постепенно. Сначала пробуешь подражать кому-то. Еще Алексей Николаевич Либеров рассказывал: подражаешь одному художнику, второму, а все равно так не получается, как у них. Постепенно выкристаллизовывается своя манера.
– Либеров еще говорил, что главное для художника – найти свою тему.
– Обязательно, без этого художник не состоится.
– Как вы формулируете свою тему?
– Русская природа, простые люди, память о прошлом. Я родился и вырос в Горной Шории, в маленьком городе Таштаголе Кемеровской области. Однажды искусствовед Владимир Чирков спросил: «Откуда у тебя такая сочность цвета?». А потом побывал в Горной Шории и, вернувшись, сказал: «Я теперь знаю, откуда». Мой родной город стоит в котловине, вокруг горы, на которых растут осины, кедры, пихты, черемуха, рябины. Представляете, как это выглядит осенью? А весной эти пейзажи в сдержанной, холодной гамме, но тоже очень красивы.
К мечте с мальчишеским упорством
– Красота у всех на глазах, но не все становятся художниками. Как вы выбрали свой путь в жизни?
– В моем городе не только не было художественной школы, но даже и учителей рисования в обычной. Но почему-то очень хотелось этим заниматься. Помню, был в нашей мальчишеской компании один хулиган, но все с уважением говорили, что он хорошо рисует. Я позавидовал и напросился к нему в гости, посмотрел – ничего особенного. А после школы мы с тремя друзьями по увлечению искусством поехали поступать в Красноярское художественное училище. Приехали, когда прием документов был закончен. В приемной комиссии посмотрели работы, говорят: «Вам нужно сначала пойти в вечернюю художественную школу». Поехали осенью уже вдвоем с другом поступать туда. Нам говорят: берем, но сначала нужно устроиться на работу. А без прописки никуда не берут. Пришлось вернуться домой. И я поступил в горный техникум.
– Оставили мечту?
– Послушался родителей. В нашей семье нас, детей, шестеро. Было стыдно, что проездил в Красноярск, ничего не добившись. Родители говорят: нужно учиться, пока есть возможность. Но горным электромехаником я не стал. Через полгода понял, что не лежит у меня к этому душа, забросил учебу. Боялся сказать родителям, думал, будут ругать, убеждать. А отец, узнав, сказал: «Ну, не твое дело, значит, так тому и быть». Поработал до весны художником-оформителем в стройтресте, потом армия. Служил в учебном батальоне в Ангарске, за счет того, что хорошо рисовал, в отпуск домой съездил. А после армии поступил на худграф в Омский педагогический институт.
– А ваши друзья детства стали художниками?
– Из четверки друзей – трое художников, друзья работают в Кемеровской области.
– Упорными оказались ребята из глубинки…
– Жизнь тому учила. В школе был парень на два класса меня младше, который очень много занимался игрой на фортепиано. Я думал, такие увлеченные люди, как мы, должны когда-то встретиться. И случилось. Приехал на международную выставку в Калининград – и на открытии объявляют о выступлении пианиста, заслуженного артиста России. А это он.
– Кто повлиял на ваше становление в искусстве?
– Я учился у Георгия Катилло-Ратмирова, а руководителем диплома был Геннадий Пилипенко. Эти известные художники учили не только профессии, а, главное, искать свой путь. Я открыл для себя очень известного в стране художника Виктора Попкова и влюбился в его творчество. Он был как Шукшин в литературе, очень русский художник, который талантливо изображал жизнь простых людей. Такая мощь и неразгаданная тайна в его картинах. Я испытал на себе его влияние, посвящал свои работы памяти этого художника.
Почетный гражданин Калачинска
– Художнику нужны новые впечатления. В вашей жизни много было творческих поездок?
– Совсем немного, мечтаю, чтобы было больше. Чаще всего езжу на родину, в Горную Шорию. Но одна командировка сыграла особую роль в жизни. Однажды пригласили в творческую поездку в Рязань и далее – по «Золотому кольцу». Я с радостью согласился, набрал с собой холстов, чтобы запечатлеть величавую каменную Русь. Но нас отправили в Касимов. Это рядом, но туристический маршрут проходит мимо. И мы увидели поврежденные, заброшенные церкви, часовни, монастыри. Сегодня храмы приводятся в порядок, а тогда было еще советское время. Я два дня вообще не мог работать. А потом собрался, чтобы сделать зарисовки уничтоженной красоты. И сделал серию акварелей «Разрушенные храмы». Работал с болью и обидой за старину.
– А теперь на ваших картинах образы не разрушенных, а сияющих куполами храмов Калачинска, Воскресенки…
– Я недавно достроил дом в Воскресенке, где два храма – старинный и новый. Уникальное место, где еще есть деревня с двумя храмами? Меня все время туда тянуло. Сделал серию работ с пейзажами Воскресенки. Теперь здесь не только живу, но и работаю над картинами. Оборудовал мансарду под мастерскую, а ту, что была в школе, освободил под класс: школьники теперь учатся в одну смену, стало тесновато.
– В ваших натюрмортах много предметов – символов памяти о прошлом: самовары, крынки, чугунки, керосиновая лампа, раритетное зеркало… Откуда такая коллекция?
– Я люблю жанр натюрморта. Ввожу в свои композиции старинные вещи, предметы быта. Коллекцию годами собирали в школе. Самоваров около 20. Есть большой, 50-литровый. Мне за него предлагали компьютер, но, конечно, не отдал. Пополнять коллекцию помогают родители учеников. Старинное зеркало я привез из дома. Эти предметы вдохновляют, рассказывают о жизни, задают настроение. Ведь они хранители памяти.
– Вы почетный гражданин Калачинска. Что привело в этот город?
– Когда окончил институт, искал работу. Приехали с женой Валентиной. В будущем году исполнится 40 лет с тех пор, как я начал преподавать в художественной школе, 30 лет – ее директор.
– Калачинцы вас любят. Это чувство взаимно?
– Конечно. Иду по городу и постоянно здороваюсь. Школа выпустила около тысячи учеников. Приводят детей и внуков.
– На одной из ваших выставок в Калачинске шла речь об открытии художественной галереи…
– Я много лет убеждаю всех, что это необходимо. В поселке Таврическом есть, а у нас, в городе, пока нет. Если в новом культурном комплексе выделят место под галерею, передам туда часть своих работ.
– Из ваших учеников выросли профессиональные художники?
– Конечно. Например, Юрий Картавцев – член Союза художников России, Василий Гульченко – член Союза дизайнеров. Выпускница нашей школы Елена Лобова попала на выставку в Лувр. Интересно, что в Омске ее работы не прошли на выставку, а московская галерея включила в свою экспозицию для парижской выставки галерей.
– Вы говорили, что в первую очередь учите детей не ремеслу, а думать?
– Первые два года вообще мы не ставим задачу научить срисовывать предметы. Размышлять, искать, передавать эмоции, чтобы возник интерес к творчеству. Сейчас новые программы делают акцент на предпрофессиональную подготовку. Но задание рисовать гипсовые предметы интересно тем, кто уже решил, что будет художником и необходимо постигать азы грамоты. А мне хочется, чтобы захотелось сочинять, открылось свое видение. Художник начинается с фантазии.
– А что такое талант?
– Знаете французскую формулу: «Талант – это на 99 процентов трудолюбие»? Вся моя жизнь это подтверждает.
