В день своего юбилея актриса вышла на сцену академического театра драмы в спектакле «Без ангела», поставленном по произведениям Михаила Зощенко. И зрители еще раз убедились, что Татьяна Прокопьева – прекрасная комедийная актриса, которая одновременно может проявить и чертовское обаяние, и сногсшибательную женственность, и показать какую-то особую правду искусства. И ей – веришь.
Вспоминаю добрым словом
– Татьяна, ваш первый в жизни выход на профессиональную сцену состоялся…
– … на Камчатке. Это был спектакль «Тополек мой в красной косынке» по повести Чингиза Айтматова, я там была в массовке киргизских девушек. Пришла в гримерку за два часа до начала спектакля, сама загримировалась, надела парик, костюм – мне даже в голову не приходило, что придут гримеры, одевальщицы и помогут мне. Я все свои театры вспоминаю добрым словом. И во всех театрах у меня было много хорошего, и везде я играла интересные роли. Мне повезло увидеть Камчатку во всей ее красе: гейзеры, извержение вулканов. А в южно-сахалинском театре я узнала прекрасных людей, потрясающих артистов. Восхищала смешанная природа тех мест: сибирские леса, швейцарские пейзажи. Белгород – так это вообще чудное место. До любого места было рукой подать: два часа езды до Украины и 12 – до Москвы.
– Но все дороги привели в Омск.
– Здесь мама моя жила, я приехала к ней. Через 17 лет вернулась в родной город. Где родился, там и пригодился, как говорят. В Омске вначале были вводы, а потом появились роли в сказках – Сороки в «Бэмби», Феи в «Кольце и Розе». Но роль, после которой в меня поверили, это Нянька в спектакле «Про елку у Ивановых» в постановке Михаила Левитина. За нее я получила премию Инкомбанка.
Не врать и быть терпимым
– Очень часто на зданиях и Дома актера, и ДК «Сибиряк» можно видеть афишу антрепризного спектакля с вашим участием. Понимаю, что к этой форме театрального спектакля вы относитесь уважительно.
– К антрепризе я очень хорошо отношусь. Понимаете, в нашем театре очень много достойных актрис, и если бы я сидела и ждала роли, то просто разучилась бы говорить. В театре можно ждать роль годами. Причин много: в пьесе нет роли моего возраста, или я не подхожу режиссеру, или еще что-то. Это обычное дело. Но артист должен быть всегда в хорошей форме. И антреприза – такая же работа. Опять же, много нового узнаешь и про пьесу, и про автора. Работаешь с разными партнерами, иногда из разных театров.
– Наша драма – удивительный театр. Всегда поражает то, что даже когда из него уходят ведущие артисты, ощущения безысходности не возникает.
В чем тут секрет?
– Этот театр будет жить всегда, сколько бы человек из него ни уходило. Это такой особенный организм, в который постоянно вливается живая кровь, живая энергия. Другое дело, что сейчас уже молодые не очень верят в театральные легенды, в театральные мифы. Не всегда театр – это твой дом, скорее всего – производство. Театр становится все более европеизированным. У нас пока еще такого нет, домашним еще пахнет. Правила поведения, правила жизни этого театра заставляют людей по-особенному держаться. Здесь плохие люди не задерживаются, работают только хорошие. Когда человек приходит в наш театр, он нашей атмосферой заражается, и никуда от этого не денешься. Что было раньше, то сохраняется сегодня.
– Назовите несколько правил жизни в Омском академическом театре драмы.
– Нельзя врать – на сцене и в жизни. Терпимость друг к другу.
В душе осталась клоунессой
– Вам где интереснее как зрителю – в кино или в театре?
– И в кино, и в театре. Это зависит от того, что я смотрю. Очень хочу пересмотреть наш российский фильм «Страна Оз». И всегда сильное впечатление на меня производят спектакли театра Льва Додина. Очень достоверный способ существования на сцене.
– Это ваш театр?
– Нет, так сказать нельзя. Мой театр – это смешной театр. Театр гротеска, буффонады, трагифарса – когда есть перевертыши, думаешь, что человек такой, а он поворачивается совершенно иной стороной, когда вначале смеешься, а потом плачешь. Вот мой театр.
– А кто ваш любимый драматург?
– Александр Островский. Его часто называют русским Шекспиром, и это действительно так. За его бытовыми сюжетами скрываются очень сильные человеческие страсти и эмоции. Могу слушать и смотреть его произведения в любом исполнении. Всегда, когда играю Островского, текст запоминается, как стихи, как песня – моментально.
– Театральные критики часто называют вас эксцентричной актрисой.
– Так я с самого начала хотела стать клоуном. Интуитивно это чувствовала. Клоунское начало меня всегда бередило, даже актрисы такого толка нравились, например, Джульетта Мазина. А потом я открыла для себя такое амплуа – клоунесса. Стала интересоваться им и поняла, что это тоже мое. Мне нравилась моментальная смена настроений на лице клоуна и то, как на это реагирует зритель. Великие российские клоунессы – это Лия Ахеджакова, Ольга Волкова, Татьяна Васильева, актриса нашего театра Валерия Ивановна Прокоп. Думаю, что наша Елена Ивановна Псарёва тоже ею была.
– Ее давно уже нет с нами. Вы были дружны, и она называла и вас, и Надю Живодерову, и многих артистов театра драмы своими «дружочками». Как она вам вспоминается?
– Когда говорят «Елена Ивановна», у меня лицо расплывается в улыбке, так хорошо-хорошо становится. И сразу слышу ее голос, такой скрипуче-детский… Мы не теряем связи с Еленой Ивановной. По театру бегают ее правнучки Марта и Софочка, старшая уже играет детские роли в спектаклях и говорит, что очень похожа на свою прабабушку. А Надя Живодёрова – это моя любимая подруга. Звонила в мой день рождения из Питера, мы с ней всегда подолгу разговариваем. Года три уже не виделись.
Счастье жить
– Есть артисты, которые говорят, что ни за что не снимутся в рекламе…
– Артист должен уметь все – и в рекламе сниматься, и в антрепризе играть, и в серьезных спектаклях. Нас ведь этому учили. И когда говорят, что никогда не будут играть в антрепризе или сниматься в рекламе, я считаю, что это непрофессионально или у человека много денег. Минувшим летом мне позвонили рекламщики и предложили сняться в рекламном ролике про семечки, в роли бабки. «Правда, – сказали они, – у нас нет денег». Я пошла, с удовольствием поработала с молодыми ребятами, получила колоссальное удовольствие от общения. Ни от чего не отказываюсь – ни от ролей, ни от роликов.
– Вас трудно представить без работы.
– Я – трудоголик. Знаю, конечно, куда себя деть, но скучаю по спектаклям, и когда долго нахожусь в отпуске, то сразу вспоминаю всех своих «девочек», это я так свои роли называю. «Боже мой, – думаю, – а вдруг они меня забыли?». Тоскую по ним. Я их рисую, леплю, вижу их и ныряю в них, в этих людей. А потом опять выхожу к реальным людям.
– Что важнее для артиста: труд или талант?
– Труд. Талант должен развиваться, а для этого нужно прикладывать усилия. Я наблюдаю в нашем театре за молодыми артистами и вижу, что тот, который работает над собой, добьется большего, чем талантливый, но нетрудолюбивый.
– Помните все свои роли?
– Помню до тех пор, пока спектакль не сняли. Когда снимут из репертуара, уже на следующий день ни одного слова вспомнить не могу. Это особенность актерской органики. У многих актеров так.
– Говорят, что в театре будут ставить комедию Николая Гоголя «Ревизор»…
– Я всегда хотела сыграть Хлестакова. И хотя это мужская роль, но актерской виртуозностью ее можно повернуть разными гранями. Очень интересно может получиться.
– Татьяна, как вы отметили юбилей?
– Сестры приехали. Нас у родителей было четыре дочки. Я – старшая. Римма сюрпризом прилетела из Германии, вышла после спектакля на сцену с букетом цветов. Я захлебнулась от восторга и очень долго не могла прийти в себя. Она младше меня на год, и мы в детстве были как двойняшки. У нас очень сильная духовная связь. Римма по профессии художник, флорист. А Ира и Лариса живут в Омске, мы часто видимся. До утра просидели, повспоминали родителей, близких. Давно уже такой кровной теплоты не испытывала.
– В вашем понимании, что такое счастье?
– Это все равно, что ответить на вопрос: в чем смысл жизни? Смысл жизни в самой жизни. Жить – это счастье.
Маргарита Зиангирова
