Лауреат премии «Золотая маска» о своем учителе, вере в чудеса и желании иметь свой театр.
Досье "ОП":
Лариса Александровна Александрова, режиссер, хореограф. Родилась в Челябинске. Окончила Челябинский институт культуры (1996 г.), Екатеринбургский театральный институт (1999 г.), Российский университет театрального искусства (ГИТИС) (2012 г.).Ставила спектакли в Москве, Перми, Челябинске, Екатеринбурге, Новосибирске. Лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» (2010 г.).
В Омском музыкальном театре готовится к постановке мюзикл Максима Дунаевского «Алые паруса». Премьера состоится в конце марта. Корреспондент «ОП» побеседовала с режиссером спектакля.
Неподражаемый Виктюк
– Лариса, вы единственная выпускница ГИТИСа, ставшая лауреатом премии «Золотая маска» в пору студенчества. Как это случилось?
– Дело в том, что когда я пришла в институт, то была уже сложившимся хореографом и работала в театре камерного балета «Москва». Я давала уроки современного танца, ставила спектакли. И вот спектакль Casting off, поставленный в пермском театре «Балет Евгения Панфилова» в 2008 году, получил «Золотую маску» в номинации «Лучший спектакль современного танца». Но это не сыграло большой роли в моей судьбе. В ГИТИСе плакаты по этому поводу не висели. (Смеется.)
– С девяти лет вы занимались в студии при Челябинском театре оперы и балета, где получили классическое хореографическое образование, то есть стали балериной. Сейчас же вы известны как режиссер драматических спектаклей.
– В студии я получила все навыки классического танца. Потом в 17 лет начала заниматься в театральной студии «У паровоза». Это очень известная студия в Челябинске, через которую прошли многие известные актеры и режиссеры. Потом во время перестройки мы организовали свой маленький театрик. Он был самоокупаемый, но вскоре распался. Танец, театр – это все волнообразно присутствовало в моей жизни. Было изучение современного танца, начиная с самых основ.
Моим первым профессиональным театром стала Екатеринбургская музкомедия, затем был Челябинский театр современного танца, а потом уже я уехала в Москву. Занималась постановками как хореограф, но поняла, что в современном танце мне становится как-то тесновато. Пошла и поступила в ГИТИС.
– А курс будущих режиссеров театра набирал сам Роман Виктюк.
– Да! Роман Григорьевич очень разносторонний режиссер и любит синтетический театр. И эта синтетика – абсолютно моя. На нашем курсе мы экспериментировали в самых разных театральных жанрах, как в драме, так и в музыке. Я поняла, что попала в точку.
– Замечено, что режиссеры, которые учились у известных мастеров, иногда копируют их манеру постановки. Как можно избежать этого?
– Такое случается очень часто. Очень трудно не поддаться мощнейшему обаянию мастера, но многие ищут свой путь, идут вразрез с учителем. Я никогда не пыталась повторять Виктюка, потому что это бессмысленно. Да и сам он никогда не был от этого в восторге. Наоборот, когда видел задатки индивидуальности, то старался их развивать. У нас на курсе было девять человек режиссеров, и только двое спорили с мастером.
– Чему вас научил ваш мастер?
– Помимо всей необходимой режиссерской школы, мой мастер прежде всего вкладывал в нас неиссякаемый заряд любви. Учил новому, по-детски открытому взгляду на мир и очень много дал в плане творческой свободы. Роман Григорьевич – необыкновенная личность, человек невероятной энергии и магнетизма. Его обожают все артисты, и у него огромное число поклонников. На последнюю премьеру мастера – спектакль «Федра» в Московском ТЮЗе – было не пробиться. Такое столпотворение я редко где видела. И после окончания зал стоя аплодировал ему минут двадцать. Это были поклонники, которые верны Виктюку с самых давних пор. Такая огромная энергетика у этого человека.
Свой театр
– Лариса, в одном интервью вы сказали, что научить режиссуре невозможно, эта способность либо есть, либо ее нет.
– Многие режиссеры так считают. Например, Лев Додин на своем режиссерском курсе прямо говорит студентам: научить не могу. Можно лишь развивать свои задатки, накапливая культурный опыт.
– Может ли современный театр помочь человеку в непростой нынешней жизни?
– Театр не способен никого ничему научить. Зато он может сделать на какое-то мгновение жизнь человека лучше. И если зрители вышли из зала немного другими и смогли увидеть то, чего раньше не замечали, если их гнев, разочарования стали чуть меньше, то это уже победа. Ради этого стоит заниматься искусством театра.
– Однажды вы сказали, что мечтаете о своем театре.
– С каждым годом все больше и больше.
– А какой он, театр Ларисы Александровой?
– Сложно сказать. Думаю, прежде всего это живой театр. Хочется заниматься поиском нового театрального языка. Вместе с артистами-единомышленниками экспериментировать, синтезировать и создавать спектакли на стыке жанров, соединяя музыку, поэзию, драму, танец.
– Вы ставите спектакли с различной трактовкой жанров: танго-соло, пластические диалоги. Почему для вас важно уточнить жанр?
– Это происходит в тех постановках, где основным выразительным средством является танец. Иногда это очень сложно сделать, так как мои спектакли находятся на стыке жанров.
Сказка
для взрослых
– В марте в Омском музыкальном театре состоится премьера мюзикла Максима Дунаевского «Алые паруса». Как возникла идея этой постановки?
– Главный приглашенный режиссер Омского музыкального театра Кирилл Стрежнев стал отцом этой идеи. А поскольку недавно мы вместе работали над мюзиклом «Веселые ребята» в Екатеринбурге, то он и предложил мне поставить «Алые паруса» в Омске. Это моя третья постановка в омском театре. Как хореограф я уже работала над спектаклями «О бедном гусаре» и «Влюбленные обманщики».
– Как вам работается с омскими актерами? Возможен ли дуэт режиссера и артиста?
– Он необходим. Без этого нет творчества. Я предлагаю актеру свое видение, он отвечает мне на это, делится своим представлением, и если в этом есть любовь – только вот так может получиться спектакль. Это мой метод работы с артистами. В Омском музыкальном театре артисты именно так хотят работать, материал им нравится. Мы вместе в процессе сотворчества. Мюзикл как жанр предполагает огромное количество выделенной в зрительный зал энергии. Артистам нужно очень сильно затрачиваться, нужно вдохнуть жизнь в свои образы, всем – от солистов, хора до балета.
– В мюзикле «Алые паруса» будут играть и дети.
– Пока репетируем только с двумя девочками, играющими роль Ассоль в детстве. Это фантастические дети! Все что им рассказываешь, они сразу же делают. Вживаются в роль, как… даже не артисты, а настоящие люди. Обе девочки из хореографической студии театра и уже хорошо понимают, что значит для артиста дисциплина.
– Еще недавно российскому зрителю предлагались версии перенесенных на нашу сцену зарубежных мюзиклов. Можно ли сказать, что наступило время мюзиклов, рожденных в России?
– Сейчас очень много достойных спектаклей этого жанра, написанных российскими композиторами на русские сюжеты. Например, «Белая гвардия» по роману Михаила Булгакова на музыку уральского композитора Владимира Кобекина, «Мертвые души» Николая Гоголя на музыку Александра Пантыкина.
– Мюзикл «Алые паруса» имеет несколько вариаций в разных российских театрах. Каким будет омский спектакль?
– Сценарий написан фрагментами, как бы отдельными сценами. Но у меня есть желание – и думаю, это получится – сделать его более целостным.
– Александр Грин написал повесть «Алые паруса» на пике своей любви к жене Нине. В повести очень много романтизма. Этот дух будет сохранен в спектакле?
– Мне кажется, что взрослому человеку сказка нужна даже больше, чем ребенку, особенно в наше время. А «Алые паруса» – это сказка для взрослых. Как без романтизма? Но он появится, скорее всего, только к самому финалу, чтобы мы поняли ценность того чуда, которое человек делает своими руками. Как пишет Александр Грин в своей повести: «Если душа человека жаждет чуда – сделай ему это чудо. Новая душа будет у него и новая у тебя!».
