В начале 20-х годов на страницах газеты «Рабочий путь» под материалами на темы культуры постоянно встречается имя Георгия Вяткина – известнейшего тогда сибирского литератора.
Расцвет таланта
Георгий Вяткин – поэт, писатель, журналист, драматург. Он родом из казачьей среды, родился в 1885 году на улице Войсковой, неподалеку от Никольского казачьего собора, в семье старшего урядника Омской казачьей станицы. Отец, Андрей Иванович, был музыкален: играл на кларнете, сочинял романсы. Из Омска семья переехала в Томск, где Георгий поступил в учительскую семинарию. В четырнадцать лет он ее окончил и начал учительствовать в деревне. И первое стихотворение он опубликовал в газете «Сибирская жизнь» тоже в 14 лет!
– Я поражалась начитанности папы, его знанию литературы, музыки, театра, – рассказывала дочь писателя Татьяна Георгиевна Зубарева. – А ведь все было достигнуто самообразованием. В его кабинете стены закрывали полки с книгами, книги лежали на столе, подоконнике, стульях...
Плодотворная творческая работа, признание, общение с писателями Москвы и Петербурга – этим была насыщена жизнь Георгия Андреевича до революции. Его рассказы, стихи, очерки, рецензии охотно принимают к публикации сибирские газеты. Георгий Вяткин был постоянным автором газеты «Омский вестник». Здесь впервые были опубликованы в 1911–1912 годах тонкие по мысли и чувству, лиричные и трогательные его рассказы «Свет нездешний», «Царевна», «Женька».
Журналистские и писательские пути-дороги приводят его на Украину, в Крым, Польшу и Финляндию, на Алтай. Он принят в литературных кругах обеих столиц, печатается в общероссийских журналах «Русское богатство», «Нива», «Трудовой путь», «Русская мысль», «Вестник Европы». В московском кружке «Среда» он состоит вместе с братьями Иваном и Юлием Буниными, Короленко, Куприным, Горьким, Шмелевым, Вересаевым. В 1912-м его рассказ «Праздник» отмечен премией на Всероссийском литературном конкурсе имени Гоголя. Его стихи публикуются рядом с произведениями Блока, Бунина, а позже – Ахматовой, Гумилева, Бальмонта.
Это было время всеобщего увлечения поэтов декадансом. Но модные течения чужды Георгию Вяткину, он считает модернизм с его пессимизмом и поэтизацией распущенности упадком. А сам он в своих стихах – светлый романтик, мечтатель, лирик и русский патриот.
Первая мировая война призвала его к служению военкором. Время позвало в дорогу, год Вяткин провел «в передовых отрядах», публиковал материалы «Среди раненых», «Женщины в трауре», «На кровавых полях», «Сестра милосердия». И в двух сборниках «Жертвам войны» – петербургском и омском – выходят его стихи.
Между полюсами литературной борьбы
В пятом томе собрания сочинений можно прочесть адресованные нашему земляку письма Бунина, Зайцева, Шишкова, Ромена Роллана...
Горький с Капри в 1912 году поучает Георгия Вяткина. В музыкальности и звучности его стихов он почувствовал влияние Бальмонта. Подражание, несамостоятельность – серьезный минус для поэта. Но чему же учит Алексей Максимович? «...На Вас заметно влияние мрачной философии Достоевского, и Вы воспеваете страдание как нечто положительное, Вы даже называете его «святым таинством». Против этого я горячо бы протестовал, ибо, по-моему, страдание вредно, оно не углубляет человека, а только унижает его… мы слишком много покорялись и прощали, и не слушать, а преодолеть должны мы Достоевского, он – наш национальный враг».
Поразительный, вполне большевистский взгляд «буревестника революции» на литературу. Георгию Вяткину Достоевский ближе, но он ценит Горького – и... не следует его советам.
А с другой стороны – неприемлемая для сибирского литератора эстетика символистов. Нелегко в тесном общении со столь категоричными в оценках коллегами по цеху быть верным собственным взглядам, сохранить свою интонацию. Георгию Андреевичу Вяткину это удалось. Один из его сборников стихов называется «Опечаленная радость». Вопреки «передовым» и умозрительным рассуждениям Горького Георгий Вяткин пишет: «Может быть, красота горя выше красоты радости, и, может быть, богаче тот, кто больше страдал? Разве не из страданий вырастает душа?».
Он воспринимал окружающее сердцем и душой, и не политика, не принадлежность к какой-либо партии (он ни в одной не состоял) диктовали строки в его стихах, рассказах и очерках.
Так было и в 1918 году, когда, вернувшись в родной Омск, Георгий Андреевич приступил к работе в должности заведующего бюро обзоров печати Управления делами Совмина. Он сопровождает Колчака на Тобольский фронт, описывает настроение людей после «нашествия красных» в Таре, Тевризе, Усть-Ишиме. Очерки написаны в сдержанной манере, без страстных идеологических перехлестов. В них нет эффектных сцен, просто описываются будни белой армии, в том числе и беды ее снабжения, встречи Верховного правителя с людьми. Приведенным фактам веришь. А некоторые – бесценные находки для краеведов нашего времени. Например, история, как большевики в Тевризе «арестовали» бюст Александру II, свезли в каталажку, а у дверей поставили часового. Или в материале «Знамя Ермака» – свидетельство о том, что в престольный праздник 19 декабря в Никольский казачий собор атаман Анненков вернул знамя, спрятанное от поругания большевиками. Много десятилетий об этом событии ничего не было известно, версия была одна – атаман похитил омскую реликвию.
Бюро обзоров печати работало честно, собирая не только положительные отзывы о Колчаке. Но в 1920 году эта работа у Колчака будет поставлена Вяткину в вину. Его арестуют по доносу, тенденциозно подберут цитаты из очерков и обвинят «в призывах к вооруженной борьбе». Три месяца под арестом и лишение избирательных прав на три года – таков будет результат первого следствия и суда. Это было предвестием будущей беды.
Корреспондент «Рабочего пути»
То, чем занимался Георгий Вяткин в газете «Рабочий путь» (так называлась в 20-е годы «Омская правда»), можно назвать просветительством. Он подробно анализирует деятельность библиотек. Главная – Пушкинская – тогда переехала в здание магазина Шаниной на Любинском. Писатель мечтает, что теперь это «самое симпатичное место в городе» превратится в Дворец книги, рассказывает о грандиозных планах сотрудников. А через год, в 1923-м, пишет о невзгодах богатейшей в Сибири библиотеки: второй этаж по-прежнему занимает чужое учреждение, «библиотека влачит свое существование, как нищая. Сотрудники ее, работающие весьма добросовестно, живут впроголодь». Да еще и отлив читателей из-за того, что Губполитпросвет повысил в три раза залог и плату за пользование книгами.
Как человек, искренне увлеченный театром, Георгий Вяткин обеспокоен халтурой на сцене, приспособленчеством к нэпу. Приглашает к дискуссии, предлагает создать репертуарный совет с участием, кстати, и представителей печати. Программная статья – «Искусство и НЭП» об искусстве отступления, обороны, когда «бог пяти процентов» Меркурий – со всеми его дельцами и плутами … мобилизует свое подрумяненное войско из оперетток, кафешантанов и домов терпимости». «Для них искусство – лавочка. Для нас оно – творческая мастерская человеческого духа, где куются великие ценности. Эти ценности надо защищать», – призывает автор.
Другая тема Георгия Вяткина – забота о детях-сиротах, тех, что за бортом государственной опеки: «Надо бросить им спасательный круг, принять на борт. Иначе темная пучина захлестнет их с головой навсегда». Журналист «Рабочего пути» обеспокоен нуждой 109-летнего омича Андрея Жукова.
В новую политическую эпоху Георгий Вяткин верен традициям русской литературы с ее сочувствием маленькому человеку, яркой авторской позицией и неравнодушной интонацией.
Стихи спасла дочь
В 1925 году Георгий Вяткин переехал в Новониколаевск, где стал одним из организаторов Сибирского союза писателей. Печатался в журнале «Сибирские огни», открыл и возглавил «Сибирский детский журнал». Потом работал в редакции Советской сибирской энциклопедии.
Однажды в 1937 году Георгий Андреевич пришел в детскую и попросил дочь Таню положить под ее тетрадки какие-то свои книжки и бумаги. Она протестовала: «У тебя же есть свой кабинет». Он мягко сказал: «Пусть полежат, они же тебе не помешают». Это были дореволюционные сборники стихов. Много лет спустя Татьяна Георгиевна оценила предусмотрительность отца. Спрятанное в ее комнате среди школьных тетрадок только и сохранилось из всего литературного наследия Вяткина. Здесь не догадались проводить обыск, а из кабинета книги и рукописи увезли на двух машинах, и соседи говорили, что эти автомобили отправились в разные стороны. Изъяли пакет с письмами Горького и других писателей, книги с дарственными надписями авторов, пять папок с записями, 49 фотографий.
16 декабря 1937 года Георгия Вяткина арестовали. 10 лет без права переписки – семье объявили о таком приговоре. Жена носила передачи, но вскоре их не стали принимать. Марии Николаевне кто-то из знакомых посоветовал уехать. Судьба жен и детей врагов народа была уже известна. Она приехала в Омск к родным, оставив квартиру, имущество, но не забыв взять спрятанные мужем книжечки стихов.
В свидетельстве о смерти Георгия Андреевича Вяткина, которое семья получила после реабилитации в 1956 году, написано, что он умер 24 октября 1941 года в возрасте 56 лет от артериосклероза. Но это было неправдой.
Правду дочь и внук узнают много лет спустя, в 1990-м: по постановлению «тройки» Георгий Андреевич Вяткин 27 декабря 1937 года был приговорен к расстрелу «за участие в контрреволюционной организации «Трудовая крестьянская партия» и контрреволюционную деятельность». Приговор приведен в исполнение 8 января 1938 года. Дело полностью сфальсифицировано: городской интеллигент Вяткин никакого отношения не имел к крестьянской партии. Да и была ли она вообще?
Возвращение имени
Его лирика вдохновляется мыслью и чувством («Любовь и Мысль – как два орла могучих», – писал он). Он сравнивал человеческую душу с лампадой пред ясным алтарем любви, а свои стихи называл священными псалмами – и они действительно звучат песнями доброте, человеколюбию, и христианские мотивы в них органичны, как дыхание. Стихи изысканны и звучны, ложатся на музыку, превращаясь в романсы. Они приподнимают над буднями: «Ты – человек, ты окрылен, как птица. Все окна мира настежь распахни...».
Героинями многих рассказов стали женщины, он умел понять женское сердце и прекрасным русским языком рассказать о его затаенных печалях. Он был дотошным, внимательным журналистом, строя свои очерки по-писательски на красноречивых эпизодах, характерных высказываниях, не выпячивая свое авторское «я», исподволь исследуя увиденное. Наш земляк, чье наследие неразрывно связано с блистательной эпохой Серебряного века, вернулся к читателям изданным в Омске в 2007 году пятитомным собранием сочинений. Его имя ныне носят улица в Амурском поселке и библиотека, на бульваре Мартынова ему посвящен мемориальный камень.
Поэт писал: «Мой скромный дар, сыновний дар Отчизне – узор стихов, который я сплетал». Это негромкий, безыскусный патриотизм – посвящение таланта Отечеству. Потомкам пришло время принять этот дар.
