Мой любимый город

Продолжаем конкурс читательских писем

«Для многих омичей улица Масленникова – это сложная транспортная магистраль, въезд на Ленинградский мост, далее, налево – старинный Кировский округ, аэропорт, направо – дорога в Левобережный жилой и торговый массив. Но мало кто помнит, что такой активной эта улица стала уже после возведения моста через реку Иртыш в 1959 году, который в 1967 году был назван Ленинградским. Для меня же это – моя родная улица, где стоял дом родителей мамы, купленный в 1913 году после переезда семьи мамы в Омск из Казани.

Дед мой был религиозным служителем, и сюда его пригласили работать в мечети азанщиком, призывать к молитве со специального балкона. Сама же мечеть находилась на месте нынешнего магазина «Топаз». Здание мечети простояло на этом месте с 1829-го до 1964 года, но по прямому своему назначению с двадцатых-тридцатых годов прошлого века уже не использовалось.

Нам, детям довоенной поры, уличная жизнь была очень интересна. Мы бегали по ней, загребая, как вату, пыль босыми ногами. Бегали по канавам, вырытым у обочины дороги на длину всей улицы для стока воды в Иртыш. После дождя вода в них была чистейшей и теплой. По ним мы пускали бумажные кораблики и бежали за ними, совершенно не боясь пораниться. Камней, битых стекол, как сейчас, там не было. Тогда сорить было не принято, хозяева домов тщательно следили не только за порядком во дворах, но и на улице вокруг своего жилья.

Первое свое название – Перевозная – улица получила из-за того, что здесь перевозили людей с правого берега Иртыша на левый. Сначала на лодках. Затем стали ходить паромы, которые уже могли перевозить не только людей, но и лошадей, запряженных в телеги, коров и другую скотину. Ее перевозили на сочные травы на другом берегу. Хотя большинство коров выгоняли пастись в рощу, в которой сейчас находится парк культуры и отдыха. У нас тоже была корова, и детьми мы встречали ее по вечерам и загоняли домой.

Еще летом мы часто пешком ходили с бабушкой на кладбище, которое находилось на конечной остановке нынешнего Чкаловского поселка. Помню, что очень уставали, хныкали, но на кладбище обо всем забывали: пока бабушка была на могиле, семья сторожа поила нас чаем и угощала вкусной татарской выпечкой. После чего мы здесь же, на кладбище, играли с их детьми. Обратный путь давался легче. Обычно мы шли, разглядывая дома, которые тянулись до 25 – 26-й Линий. Тогда каждая улица имела свое название, которое соответствовало какому-нибудь событию или направлению дороги. Это позже каждая Линия была переименована в цифру.

Дома все были разные: рубленые, мазанки, кирпичные, но все они были с палисадниками, где росли сирень и акация, многие с парадным входом и непременно с сиденьем или скамейкой. Навесы над крыльцом были украшены ажурной резьбой по дереву или металлу, окна, ставни, ворота также часто украшались, крыши домов были покрашены в коричневый цвет.

После 10-й Линии (прежнее название улицы – Акмолинская) начиналась березовая роща. Она тянулась на несколько километров и была любимым местом отдыха горожан. Сюда приходили целыми семьями, устраивались под березками, трапезничали, играли на гармошках и мандолине (тогда этот инструмент был в моде). Вместе с мамой и папой (он пропал без вести в 1941 году) мы тоже любили гулять там по воскресеньям, отдыхать беззаботно, без оглядки. Вообще мои детские впечатления очень хорошие. Для нас, детей, тогда все было прекрасно. Мы все время играли. У нас были какие-то свои закуточки в сараях. За домом устраивали жилища из старых стульев, скамеечек, кирпичей. И «жили» взрослой жизнью: ходили на работу, к врачу, в кино, ставили маленькие спектакли, надевая мамины одежды, туфли.

Наш дом был угловой на перекрестке улиц Масленникова (Перевозной) и Декабристов (Варламовской). Напротив за забором из металлических прутьев стояло трехэтажное здание – Дом малютки, где жили детки до трехлетнего возраста, оставшиеся без родителей. Во время прогулок, ухватившись за прутья ручками и выставив на улицу мордашки, они разглядывали проходящих мимо людей. Наискосок от нас стоял большой рубленый старый особняк – татарская школа имени Вахитова, где до седьмого класса обучались на родном языке татарские дети. Эту школу окончили наши родители и их сестры и братья. Школу закрыли в 1952 году, передав здание под детский сад.

А напротив нашего дома по улице Декабристов перед войной построили четырехэтажное здание для служб НКВД. Я помню, как зимой копали канаву вокруг этого дома для прокладки каких-то проводов люди в полосатых одеждах под наблюдением конвоиров. Заключенные были в основном из южных республик СССР. Они мерзли, нам было жалко их, и мы все время старались их чем-нибудь угостить. В войну этот дом стал жилым – в нем поселили рабочих и служащих завода имени Баранова, эвакуированных в Омск из Украины. Ну а теперь это дом напротив СКК им. Блинова.

Мой детский сад тоже находился на улице Масленникова, между улицами Учебной и Лагерной (ныне улица Жукова), шли мы в детсад по деревянным тротуарам, тогда они были проложены по всему городу, асфальта еще не было.

В 1937 году деда, как чуждый элемент, репрессировали, он попал в лагерь, где заболел и умер в 1938 году. После начала войны маминых родственников выслали в казахстанскую степь, дом наш отобрали, поселив в нем четыре семьи из Запорожья, рабочих завода им. Баранова. Нам повезло: с тремя детьми маму приютила наша бабушка по отцовой линии, благодаря этому мы остались в Омске. После войны мы надеялись, что украинским семьям дадут жилье, а мы вернемся в родной дом, но получили мы свой дом назад только в 1954-м по решению суда. Жили мы в нем до 1973 года, до сноса частных домов под строительство СКК им. Блинова.

В 1960-е годы по нашей улице стал ходить небольшой автобус. Маршрута я его не знаю, так как всегда, даже на работу – в поликлинику завода Баранова, ходила пешком. А идти работать мне пришлось в 16 лет: папы не было, маме одной растить нас было трудно.

Помню, что часто на нашей улице я встречала артиста Вацлава Дворжецкого, идущего в сторону рощи. Думаю, он ходил туда отдыхать. Еще помню человека, который ходил со станком через плечо и зычным голосом кричал: «Точу ножи-ножницы!» Еще одной колоритной фигурой был китаец дядя Ваня, продававший уголь. К нашей семье он почему-то относился особенно тепло, мог даже дать пару ведер угля в долг.

Вообще улица Масленникова – это вся моя жизнь. Ведь я и сейчас живу на ней и с балкона вижу ее всю от начала до конца. Она изменилась, стала другой, но по-прежнему любима и напоминает о детстве, том времени, когда было легко и беззаботно, когда все радовало и все мои близкие были вместе и счастливы.

Ляля Измайловна Алимова».