Легенда советского бокса о боях на ринге и в жизни.
В любительском боксе поединок длится три раунда по три минуты. Семикратному чемпиону СССР, трехкратному чемпиону Европы, двукратному бронзовому призеру Олимпийских игр Виктору Рыбакову совсем скоро – 26 мая 2016 года – исполнится 60 лет. Свою жизнь по аналогии с боксом он делит на раунды. Вот только ответить на вопрос, с кем все время ему приходится биться на жизненном ринге, легендарный спортсмен затрудняется. Он и по сей день находится в прекрасной физической форме, а главное – как мощная электростанция, источает столько положительной энергии, что ее хватает зарядиться всем окружающим его людям.
В конце апреля Виктор Рыбаков побывал в Омске на турнире памяти Александра Малунцева, и корреспондент «ОП» не упустил возможности пообщаться с этим открытым и остроумным человеком.
«Ни о какой славе я не думал»
– Виктор Григорьевич, в ваше время бокс как зрелище был интереснее, чем сейчас?
– Так иногда охота побрюзжать и сказать, что вот было время, вот были люди и тому подобное. Но сегодня я буду откровенен. Жизнь во всех ее проявлениях, во всех сферах постоянно прогрессирует. Наука, техника, медицина, спорт – все находится в развитии. Бокс не исключение: здесь все становится лучше, а боксеры выглядят сильнее и техничнее нас, их предшественников. И это правильно, так и должно быть!
Другое дело, что сейчас наш вид спорта очень зависим от телевидения. Любительскому боксу уделяется недостаточно внимания, и, как только появляется какой-то талант, он сразу же уходит в профессионалы. В профессиональном боксе есть все – телевидение, реклама, деньги, слава.
– А вы в бокс пришли часом не за славой?
– Я воспитывался сначала в детском доме, а затем в интернате в поселке Ола на Колыме. Когда учился в седьмом или восьмом классе, нам на триста детей купили два велосипеда. Летом сядет мальчик или девочка на велосипед и делает пару кругов вокруг интерната, затем следующие. Приходилось дожидаться своей очереди чуть ли не целый день.
Когда настал мой черед оседлать велосипед, я почему-то сразу же отклонился от намеченного маршрута и уехал далеко-далеко. За мной бежали человек двадцать, но, к счастью, не догнали. Именно тогда у меня впервые возникла мысль заняться боксом, ведь велосипед рано или поздно придется возвращать. Поверьте, ни о какой славе я тогда не думал! (Смеется.)
– Магаданская школа, кроме вас, воспитала таких легендарных боксеров, как Александр Лебзяк, Игорь Высоцкий. Секрет в особой методике подготовки?
– В 1968 году в Магадан приехал работать тренер Борис Саулович Гитман. Да, сейчас многие специалисты считают, что он разработал уникальную методику подготовки мастеров. Но я бы сказал по-другому. Он своими глазами, поступками, действиями «зажег» боксом мальчишек Колымы. Борис Саулович построил зал, открыл школу, купил мешки, перчатки, спортивные снаряды. В Магадане было за честь заниматься у этого тренера, настоящего лидера. Скажу о себе: я гордился, когда выходил после тренировки из зала на улицу с висящими на шее боксерскими перчатками. Это говорило об особом статусе молодого человека. Не поверите, но тогда каждый родитель в Магадане приводил в нашу спортшколу своего мальчика. Ажиотаж был невероятный. А, как известно, массовость рано или поздно приводит к результатам на высоком уровне. Звезды в таких условиях обязательно зажигаются.
Расскажу такой эпизод. Когда мне было 16 лет, я уже стал победителем первенства СССР среди юношей. Гитман тогда приехал в интернат, в Олу, и позвал к себе в Магадан. Он сказал: «Поехали заниматься боксом, я тебя не знаю, но ты, наверное, способный, раз выиграл такие соревнования». Я наотрез отказался: не хотел расставаться с привычной жизнью, со своими друзьями. Тогда он достал из кармана 15 рублей и пообещал, что будет давать столько же каждый месяц. Для детдомовца такой аргумент был очень весомым. В Магадане он поселил меня в общежитие, обеспечил питанием – в общем, создал все условия для роста. Так началась моя самостоятельная жизнь.
«Хотел бы отмотать время назад»
– Свою первую в карьере бронзовую олимпийскую медаль вы завоевали в Монреале. Тогда события разворачивались очень драматично. Вас откровенно засудили в полуфинале, дело дошло до скандала…
– Просто не представляете, как бы я хотел отмотать время на 40 лет назад. Я бы поступил сейчас по-другому. Два раза американец Муни был в нокдауне, и у меня было время завершить поединок досрочно. Дважды он пропускал мои удары по печени и испытывал настоящие мучения. Добить его было делом каких-то трех секунд. Я чувствовал, что выигрываю полуфинал у американца в «одну калитку» и не стал растрачиваться понапрасну. И тут ему после боя поднимают руку. Я за предыдущие четыре года не проиграл ни одного боя вообще! Я уже стал считать себя непобедимым! И вдруг – такой исход. Даже сейчас трудно описать словами, что я тогда испытывал. Арбитров, которые обслуживали тот бой, дисквалифицировали пожизненно, но для меня это было слабым утешением.
Кстати, та история имеет продолжение. Я сейчас живу и работаю в Питере, и как-то вечером мне на телефон поступает звонок из Москвы. Я поднимаю трубку – там звучит английская речь. Я, скажу откровенно, иностранными языками не владею, поэтому поначалу ничего не понял, кроме того, что со мной поздоровались и назвали по имени. Но затем через переводчика разговор пошел на русском языке. Из него следовало, что меня приглашает пообщаться Чарльз Муни, который приехал в Москву специально для того, чтобы отдать мне золотую олимпийскую медаль. На следующий день мне предстояло улетать в командировку, поэтому я от встречи отказался. В шутку попросил компенсировать моральный ущерб деньгами – американец просто посмеялся.
«Не пенсионный я человек»
– Вы завершили карьеру достаточно рано, в 26 лет. Ходят легенды, что не по своей воле. Это так?
– В 1982 году я уже считался опытным спортсменом, был несколько лет капитаном сборной СССР по боксу, имел свое мнение на все происходящее в команде, собственную точку зрения на то, как мне готовиться к соревнованиям. Такой человек, как я, вряд ли был комфортен руководству сборной. В результате старший тренер как-то подошел ко мне и сказал по-мужски: «Виктор, мы с тобой не сработаемся, тебе пора заканчивать с боксом». Никаких скандалов, никаких подковерных игр.
– У нас в Омске хорошо знают историю олимпийского чемпиона по баскетболу Ивана Дворного, карьера которого на самом взлете прервалась из-за того, что он получил срок за «спекуляцию» и отбывал его в колонии. Сия участь в конце 80-х, увы, не миновала и вас. Справедливо ли с вами тогда обошлись или нет?
– Справедливо-несправедливо – сейчас говорить бессмысленно. Была в Уголовном кодексе нашей страны такая статья, и точка. Конечно же, мне было значительно проще, чем другим. Я был известным боксером, мог постоять за себя. Но все-таки считаю, что преодолеть этот этап жизни в первую очередь мне помогло чувство юмора. Я, помню, тогда думал: «Надо же, из грязи вырвался в князи. А в результате оказался там же, откуда и вышел. Даже хуже. Второй раз наверх пробиваться будет уже тяжелей».
Отбыв срок, я очутился в другой стране, в которой спортсмены запросто боксировали на профессиональном ринге. Подался в профессионалы и я, благо в колонии по мере возможности старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Проходит пара месяцев, и оказываюсь я в Майами, в огромном Дворце спорта. Меня ставят боксировать против какой-то восходящей американской звезды (не помню уже, как его звали). Чернокожий парень перед этим провел на профессиональном ринге 12 боев и все завершил в свою пользу досрочно. На мне промоутеры решили сделать ему рекламу. Я до сих пор помню те ощущения, связанные с огромнейшим эмоциональным подъемом. Точно знаю, в тот вечер у меня никто на свете бы не выиграл. С ринга уходить просто не хотелось. Он падает и падает, а я хочу, чтобы все это продолжалось до бесконечности. В конце концов он упал в последний раз и не смог подняться.
Тогда мой тренер, Борис Гитман, который эмигрировал после распада Союза за океан, ликовал безмерно. Он считал, что мы «наведем шороху» в профессиональном боксе. Но тот бой стал последним в моей карьере. На этот раз я ушел сам. Мне никому, и прежде всего самому себе, не оставалось ничего доказывать. Я вернулся, я – прежний Рыбаков, и даже стал немного лучше. Жизнь продолжается!
– На днях вам исполняется 60 лет. На пенсию не собираетесь?
– Если выгонят, придется уходить. (Смеется.) Если это случится – признаюсь, мне будет трудно. Не пенсионный я человек, моя жизнь основана на постоянном движении.
Несколько лет назад компания, в которой я уже долгое время работаю, переехала из Москвы в Санкт-Петербург. И первым делом, порученным мне на новом месте, стало развитие хоккея. Представляете, где я, боксер, и где хоккей. Я никогда до этого не стоял на коньках. А сейчас играю в хоккей, и, по мнению многих, вполне неплохо. Я это сделал. Пока есть что доказывать, мне интересно. Два раунда моей жизни уже прошли, сейчас идет третий. Надеюсь, он будет не менее увлекательным, чем предыдущие.
