Почетный архитектор России о треугольнике Сакена, таланте и моде на заборы.
В библиотеке им. Пушкина состоялась презентация альбома-каталога творческих работ профессора Международной академии архитектуры Сакена Хусаинова.
Башни Сакена
– Сакен Шайхислямович, у каждого архитектора своя визитная карточка в городе. У вас два жилых дома на ул. Маршала Жукова – Почтовой, которые омичи называют башнями Сакена. Как вы, тогда молодой архитектор, решились на столь смелый проект?
– На рубеже 90-х архитекторы раскрепощались, нам позволено было творить, экспериментировать, и каждый искал свой путь. Этот проект соответствовал концепции улицы Маршала Жукова, разработанной Альбертом Минихановичем Каримовым. Мне удалось лучше или хуже реализовать задумки, которые были в генплане. Улица носит имя полководца, уже был в плане памятник маршалу. Меня вдохновлял образ Московского Кремля, на фоне которого Георгий Жуков ехал на коне во главе парада Победы на Красной площади. Башни высотой 53 и 52 метра. 52 метра – цифра, кратная 13. А 13 – одно из моих любимых чисел. Работа была напряженной для конструкторов и инженеров. Все же привыкли к однотипным проектам. Я посвятил одну из башен Альберту Каримову, другую – Юрию Захарову, с которым мы работали в одной мастерской.
– Это правда, что для воплощения проекта вам пришлось выкупить у заказчика башни?
– К моменту строительства завод им. Карла Маркса закидал письмами и ГлавАПУ, и институт «Омскгражданпроект» с просьбой уменьшить объем башен или вообще отказаться от идеи их возведения над жилыми домами. Хотели построить жилые дома подешевле. И тогда я выкупил башни. Когда-то преподаватели рассказали мне такую историю. В 30-е годы московский архитектор Желтовский так поступил, когда строители сказали, что деньги кончаются, нужно отказываться от излишеств в проекте. Эта история мне запала в душу, и я повторил поступок академика Желтовского.
– Деньги по родственникам собирали?
– Нет. Я работал над проектами для Ханты-Мансийска, и у меня была возможность оплатить покупку. Поэтому, когда люди говорят: «Башни Сакена», – это правда, я не только их автор, но и собственник. В одной из них оборудую офис-мастерскую, работы выполнены на 80 процентов.
– Этот проект дал старт карьере?
– Дал хороший толчок. Я начинал работу архитектором первой категории, а завершил главным архитектором проекта. Я был зажат, робок, а тут появились некоторая смелость, ощущение свободы. Мне повезло с этим заказом, я вообще везучий человек.
– А везение, удача играют большую роль в карьере архитектора?
– Конечно. Удача получить интересный заказ, отработать хорошо, чтобы тебя заметили. Я и в Ханты-Мансийске получал заказы на здания в центре города. Был молодым, но что-то во мне увидели и давали интересные объекты.
– А потом неподалеку от башен появились еще два ваших здания – Восьмой арбитражный суд и офисный центр по ул. Думской, 7. Выходит, вас можно не спрашивать, какой уголок в Омске любимый?
– Я условно называю эти три объекта треугольником Сакена. Если встать между Сбербанком и офисным центром, можно увидеть все три объекта сразу. Проект Арбитражного суда поручили разработать моей группе. Мы провели творческий конкурс, были разные мнения, но мне удалось отстоять свою точку зрения.
– Брутальная архитектура. Глядя на это здание, можно вспомнить о сталинском ампире…
– Я его приверженец. В архитектуре 20 века есть только два стиля, которые вошли в историю: конструктивизм 20-х годов и сталинский ампир. А сегодня вообще нет понятия стиля в архитектуре. Есть архитектура чиновников, архитектура заказчиков, которые навязывают свой вкус и свои материалы. Архитектора выключили из процесса. И в Градостроительном кодексе не упоминается такое слово, как «архитектор». Архитектуру как отрасль не относят ни к культуре, ни к строительству. Как с шахматами: идет вечный спор – спорт это или искусство.
«Ой-ля-ля» и другие проекты
– С чего начинается работа над проектом?
– С изучения местности, легенды места. Когда ты даешь имя объекту, рождается образ. Например, проект башен я посвятил памяти советского народа-победителя. А проекту здания на ул. Пушкина, 17, дал название «Ой-ля-ля». Фривольное, потому что там много разных сюжетов, архитектурная эклектика. На крыше – ангел и лодка, похожая на улыбку моего заказчика. Была необходимость сделать высокую крышу, и я искал образ методом исключения.
– Проект здания на Думской, 7, был в Новосибирске отмечен премией «Золотая капитель». Что значил для вас этот успех?
– Я тринадцать раз отправлял свои проекты на конкурс и не побеждал. Подумал, что надо сначала построить здание, а потом представлять. И в четырнадцатый раз был оценен жюри. Потом за этот проект мне еще присудили в Москве «Золотой мастерок».
– Есть ли, на ваш взгляд, свое лицо у сибирской архитектуры?
– Безусловно. Сибирская архитектура не то, что массивна, она твердо стоит на земле. Наш регион не избалован большим количеством материалов, поэтому сибирские архитекторы работают над формой, детализацией зданий. Так в Омске, Барнауле. Мы работаем с кирпичом. В Новосибирске же коллеги ушли в стекло и бетон. Современная архитектура в Новосибирске несколько холодноватая. Но все архитекторы Сибири вышли из одной школы – Новосибирского инженерно-строительного института.
– Вы родились в ауле на юге Омской области. Как возникла идея стать архитектором, а не агрономом, ветврачом?
– Да, я родом из аула Шахат Шербакульского района. Родители – учителя, папа хорошо рисовал, жаль, что мы по детской неряшливости не сохранили его рисунки, но я их помню. И у меня был навык к рисованию, хотя я даже не слышал о том, что есть художественные школы. Хотелось выбрать творческую профессию, и я решил, что архитектура – это мое. Поехал поступать в Новосибирск. Из аула до райцентра добирался на тракторе. Потом прибыл на вокзал в Омск и, не заезжая в город, отправился в Новосибирск, который почему-то заочно очень любил.
– В институт «Омскгражданпроект» прибыли по распределению?
– Я 4 месяца был в институте на практике и стал своим. Когда после окончания вуза ехал сюда, у меня уже ждало задание на объект.
– Что такое талант архитектора? Умение образно мыслить, фантазия?
– Талант – это умение организовать свою работу. Конечно, важно найти идею и суметь ее довести до людей. Иногда, бывает, подталкиваешь человека к творчеству, а он идей не выдает. Я это знаю, потому что преподаю в СибАДИ и вижу разных студентов. И, наоборот, есть талантливые люди, которые остаются безвестными, потому что не обладают другими необходимыми качествами, например усердием. Нужны талант, навыки и трудолюбие.
– Вы как-то сказали: если строишь школу, надо почувствовать себя учителем, банк – банкиром…
– Это так. Надо суметь организовать пространство функционально. Но еще здание должно быть интересным и красивым. Люди привыкают ходить слева направо или справа налево. Можно поразмышлять и найти третий путь. Вот, например, на проекте жилого дома по ул. 9-я Ленинская, напротив Речного порта, я нашел решение угла в виде спирали, уходящей вверх. Я тогда себе сказал: все, башни больше не строю. Но не удержался и поставил высокий, торжественный завершающий элемент. И с этого объекта появилась у меня фишка: круглое окно. На каждом доме делаю. Правда, сейчас и другие стали это за мной повторять.
– Вы выступали с резкой критикой коллег за проект колеса обозрения в Воскресенском сквере, опорную стену перед скульптурой Любы. Но и вас критиковали, например, за воплощение первого проекта реконструкции объектов Омской крепости. Как вы воспринимаете критику в свой адрес?
– Критика – взгляд со стороны. Я, конечно, довольно ершист, но некоторые позиции критикующих воспринимаю. Когда Альберт Каримов подробно рассказывал историю крепости, по-другому осмысливал работу. Могу рассказать, как удалось спасти от штукатурки исторические фрагменты на Денежной кладовой. Это была битва. Пришлось долго убеждать мэра Виктора Шрейдера, и он услышал мои доводы. Как и при строительстве здания Апелляционного суда. И посмотрите: сегодня на этом фасаде нет ни одного кондиционера, ни одного элемента, которые бы испортили торжественный образ суда с порталами, витражами, гербом, флагом. Это значит – заказчик с почтением относится к зданию.
Дал зарок: не стричься
– Вы часто выступаете в Интернет-СМИ, и пишете не только об архитектуре. Недавний блог – против охоты. Вы – дитя степей, чьи предки наверняка охотились, и вдруг – птичку жалко?
– Здесь нет противоречия. Мы народ, который выращивает себе еду – коней, овец, и не губит природу. Среди ближайших предков нет охотников. Я навсегда запомнил историю из детства. К нам во двор упал обессилевший гусь. Я сказал: «Давайте зарежем и съедим». Но мне не дали убить птицу, старший брат назвал меня живодером. При том, что мы выращивали гусей.
– Вы учредитель фонда «Возрождение казахских традиций: «Путь Чокана». В Омске есть Казахская культурная автономия, «Молдир», еще несколько национальных общественных организаций. В чем отличие вашей?
– В 2009 году мы создавали «Путь Чокана» для общения казахской интеллигенции. Мы не занимаемся песнями-танцами. Но мы первыми начали издавать газету. Учредили и вручаем лучшим кадетам стипендии имени Чокана Валиханова. Это важно, потому что останется в памяти детей.
– И создали энциклопедию «Казахи Омского Прииртышья»…
– Ее авторы – историки. Я был главным редактором. Кто читал, говорят, что интересно, и вовремя мы взялись за эту тему. Но окупить энциклопедию не смогли. Сейчас думаем над новым издательским проектом – альманахом.
– Вы как-то сказали в интервью, что архитектору нужно влюбиться в свой объект, свой город. За что вы полюбили Омск?
– Полюбил, когда его понял, с годами. Омск – уютный город, со своей историей, масштабом. В этом его прелесть. Когда приезжают гости, есть что показать. У нас есть даже типично петербургская улица – Карла Либкнехта. И гости всегда говорят: «Какой хороший город!» Я принципиально не беру заказов на высотные здания – больше 9 этажей. Они разрушают среду. Отказался проектировать жилой корпус на набережной, это уже ни в какие ворота. Архитектор не может любить город и вредить ему. Что не нравится в сегодняшней жизни Омска – мода на заборы. Я написал статью об этом. А последняя статья – про бюрократию. Я должен был начать строительство по проекту «Ой-ля-ля» и полгода не могу это сделать. А я дал себе зарок: не стричься, пока стройка не начнется. И вот хожу обросшим, жду.
