Светлана Бородина: «Нелюбимых песен не пою»

Заслуженная артистка России о своем пути от эстрадной песни, рок-композиций к романсу.

Никакой другой мечты не было

– Светлана Петровна, вас называют голосом нашего города. Нет праздника без вашего выступления. А какие песни об Омске вам особенно нравится исполнять?

– Нелюбимых песен не пою. Нравятся «Песня об Омске» Андрея Ильина на стихи Татьяны Четвериковой, «Вечерний Омск» Александра Болдырева на стихи Галины Кудрявской, «Город мечты» Галины Громовой. И, конечно, «Омские улицы», которая стала моей случайно. На радио пришла в ветхость пленка с записью этой песни в исполнении Любови Ермолаевой. Редактор музыкальных программ Тамара Муренец попросила меня снова записать песню. С тех пор я ее исполняю. «Омские улицы» не сделали гимном города, может быть, вальс и не должен быть гимном. Но это своя, родная омичам песня. Как «Подмосковные вечера» жителям столицы. Я познакомилась с первой исполнительницей Инессой Дружинской. Артистичная, с красивым голосом женщина. Когда пою «Омские улицы» на концертах, прошу слушателей назвать авторов. Кто-то сразу достает телефон и пытается найти ответ в Интернете. Я говорю, что не нужно этого делать. Если же люди называют композитора Вячеслава Косача и поэта Михаила Сильвановича, дарю им диски с моими записями.

– Кто и как открыл у вас голос?

– Никаких открытий не было. Как у птицы открывается голос? В детстве. Сколько себя помню, я всегда развлекала взрослых. Первой сценой была табуретка. Я слушала радио и всех певцов копировала. На слух запоминала тексты на итальянском, спела весь репертуар Робертино Лоретти. Крестный подстегивал: «У тебя не так получается». А я спорила: «Так!» Никакой другой мечты не было, как стать артисткой.

– А родители были поющими?

– И поющими, и играющими на балалайке. А моя тетя была актрисой-кукольницей. Раньше по-другому праздники справляли. Собиралось вместе много родственников, пели.

– Вы родом из Магнитогорска. А почему поехали поступать в Киевскую студию эстрадно-циркового искусства?

– Потому что в детстве я почти каждое лето проводила на Украине – в Чернигове жили родственники. Полюбила Украину, и украинский язык мне, как родной. Еще когда училась, начала работать в Одесской филармонии, а после окончания студии мы с мужем Александром Дмитриевым, который окончил цирковое отделение и был жонглером, объехали всю Украину. Работали в Укрконцерте, филармониях Харькова, Чернигова.

– Как вы смотрите на сегодняшние события на Украине?

– С болью. Это дорогая, родная для меня страна. Певучая. Я играла с украинскими детьми, слышала, как люди любят петь народные песни. Я выступала и на Западной Украине – в Ивано-Франковске, Черновцах. Везде была доброжелательная публика. Даже не верится, что сейчас все иначе. Даже с украинскими родственниками прервались связи. Может быть, боятся люди с нами общаться – не знаю.

– Вы выступали перед беженцами с Донбасса, и люди в зале плакали, когда вы пели «Черемшину»…

– Я и другие песни на украинском языке пела, и сама еле сдерживалась от слез.

– Не было желания сделать программу с украинскими песнями?

– У меня есть программа, в которой целое отделение украинских песен. Концерт состоится в апреле.

От Латвии до Чукотки

– Почему вы уехали в Сибирь?

– Расформировали коллектив, в котором мы работали. В Москве сначала работала в ВИА «Поющие сердца», а потом мы получили приглашение в группу «Омичи на эстраде». Через год-полтора вместо «Омичей на эстраде» родился вокально-инструментальный ансамбль «Сибирью рожденные». Мы полгода готовили программу в Москве, работали с композиторами, поэтами, записывали пластинки на фирме «Мелодия» и в Доме звукозаписи на улице Качалова. И выступали на всех площадках Москвы. Тогда почти в каждой областной филармонии были свои эстрадные коллективы. Что нас отличало? Как ансамбль высокого уровня, «Сибирью рожденные» стоял в плане Росконцерта, который организовывал гастроли по всему Советскому Союзу.

– Расскажите о географии гастрольных поездок.

– Мы давали концерты по всему Советскому Союзу: от Эстонии, Латвии, Молдавии на западе до Камчатки, Сахалина на востоке. Самыми дальними точками были Певек и мыс Шмидта на Чукотке.

– А как вы попали в рок-коллектив?

– ВИА «Сибирью рожденные» преобразовали в группу «Рок-супер Спринт». Пришел новый руководитель, решил попробовать воплотить на сцене новые веяния в музыке.

– У вас лирическое сопрано, школа академического вокала, и вдруг – рок?

– Есть лирические рок-композиции. Наш музыкальный руководитель Сергей Муравьев их для меня писал. Я выходила на сцену в короткой юбке, серебристых сапогах-ботфортах, которые мне сшили в мастерской Большого театра. Мы были молодыми, заводили зал, зрители кричали, свистели, как и полагается на рок-концертах. Я редкий экземпляр: могу петь академическим вокалом, могу исполнять эстрадную песню, рок. Это иная подача звука. Когда академические певцы берутся за исполнение эстрадных песен, не всегда получается хорошо.

– Муслим Магомаев – исклю-­

чение?

– Да, у него и то и другое превосходно получалось. Но у мужчин нет такого разделения голосов. Я знаю, что Муслим Магомаев своей жене Тамаре Синявской не все разрешал петь на эстраде. На эстраде, я думаю, не голос важен, а индивидуальность. Ну какой голос у Джо Дассена! А индивидуальность!

– Сейчас, случается, нет ни голоса, ни яркой индивидуальности, а поют.

– Я не знаю, к сожалению, сегодняшней эстрады. Мне интересны такие проекты, как «Большая опера», «Большой балет».

Королева романса

– Когда случилась очередная перемена в вашей жизни, вы стали «королевой романса»?

– Началась перестройка – и гастроли прекратились. Росконцерт ушел со сцены. В 1985 году я родила дочку, а спустя год наша группа развалилась. Я осталась не у дел. Тогда Александр Болдырев, возглавлявший в филармонии лекторий, взял меня в свой коллектив. Дал мне первую песню – детскую. Потом он стал художественным руководителем филармонии, начал предлагать свои песни еще и еще. А вообще это Провидение. Когда выпускалась из студии, я пела арии из оперетт, романсы. А потом работала на эстраде, но на гастролях в каждом городе искала в магазинах и покупала сборники романсов.

– Как вы искали свой стиль в исполнении?

– Все делалось по наитию. Когда с Александром Болдыревым подготовили несколько программ, стала слушать, как исполняли старинные романсы знаменитые исполнительницы. У Анастасии Вяльцевой, например, совсем иная манера пения. Интересно, но не будешь же сегодня повторять за ней. Меня иногда приглашают в жюри конкурсов. Странно слышать, когда молодые исполнительницы выходят на сцену и стараются петь так, как Вяльцева.

– Для исполнения романсов нужен жизненный опыт?

– Бывает, очень умиляет маленькая девочка, которая звонким голоском чисто выводит «Динь-динь-динь». Как Робертино Лоретти, который пел взрослый репертуар, и звучало красиво, потому что мальчик понимал, о чем поет.

– Романс – ваш любимый жанр?

– Да, но сегодня волна интереса к романсу, к сожалению, сошла на нет. Когда началась перестройка, этот жанр стал очень популярен. У нас с Александром Болдыревым один за другим проходили сольники под рояль в Концертном зале. А сейчас выступаем в Органном.

– С чем, на ваш взгляд, это связано? Перестройка началась интеллигентно, а потом все скатилось к попсе?

– Уходит поколение, которое было взращено высокой культурой. Новому поколению не передали культурные ценности. Все изменилось: школьные учебники, вкусы. Даже в передаче «Романтика романса» романсов звучит не много, их стали заменять чем-то, не имеющим отношения к жанру.

– Как вы готовите программы?

– Филармония формирует планы заранее. Сейчас мы подаем заявки на сезон 2019 года. Нам не дают застояться. И весь мир так живет: у вокалистов концерты расписаны на три, на пять лет вперед. 19 марта мы с Александром Болдыревым выступаем с программой «А напоследок я скажу». В первом отделении – старинные романсы, во втором – современные, включая сочинения Александра Болдырева на стихи Сергея Денисенко. У меня есть несколько программ этих авторов. Программа – «Придет и к вам любовь» состоит из произведений разных авторов. Работали над ней целый год, представили публике пока только два раза.

– Жалеете, что сегодня нет больших гастролей?

– Нет, мы в своей жизни наездились. Неделю в Омске – и снова в поездку. Полгода гастролировали по Дальнему Востоку. Омичам родители присылали зимнюю, потом летнюю одежду, а мы все вещи возили с собой. Однокомнатную квартиру получили только после рождения дочери, да долго и не нужна нам была квартира: в Омске между гастролями жили по нескольку дней в гостиницах – и снова в поездку. В молодости все это воспринималось как норма.

– Наверное, нет в городе сцен, на которых бы вы не выступали?

– И в области нет. Жаль, что сейчас редко где встретишь рояль, раньше инструменты были во всех вузах. Сейчас осваиваем Дворец молодежи на Левобережье, но и там рояля нет. А раз нет рояля, приходится выступать под минусовую фонограмму.

– У вас роскошные сценические костюмы с шалями, меховыми боа. Кто дизайнер?

– Нет дизайнера. К каждой программе сама продумываю костюм. Иду путем проб и ошибок. Раньше шила сама, сейчас обращаюсь к портнихам. Нужно, чтобы костюм смотрелся со сцены, но при этом не отвлекал на себя внимание от произведения. Все должно быть органично.

– Вас узнают на улице?

– Случается. И на улице, и в магазине. Моя свекровь и моя тетя говорили: «Ты должна всегда хорошо выглядеть. Ты артистка!» А я считаю, что в магазин не обязательно ходить в мехах.

– У вас большой круг постоянных поклонников?

– Я не могу об этом судить. Но часто вижу в зале знакомые лица. Помню, что эти люди уже слушали мою новую программу и пришли снова. Они мне уже как родные. Когда выхожу и вижу их, я им кланяюсь. Никакой другой мечты не было

– Светлана Петровна, вас называют голосом нашего города. Нет праздника без вашего выступления. А какие песни об Омске вам особенно нравится исполнять?

– Нелюбимых песен не пою. Нравятся «Песня об Омске» Андрея Ильина на стихи Татьяны Четвериковой, «Вечерний Омск» Александра Болдырева на стихи Галины Кудрявской, «Город мечты» Галины Громовой. И, конечно, «Омские улицы», которая стала моей случайно. На радио пришла в ветхость пленка с записью этой песни в исполнении Любови Ермолаевой. Редактор музыкальных программ Тамара Муренец попросила меня снова записать песню. С тех пор я ее исполняю. «Омские улицы» не сделали гимном города, может быть, вальс и не должен быть гимном. Но это своя, родная омичам песня. Как «Подмосковные вечера» жителям столицы. Я познакомилась с первой исполнительницей Инессой Дружинской. Артистичная, с красивым голосом женщина. Когда пою «Омские улицы» на концертах, прошу слушателей назвать авторов. Кто-то сразу достает телефон и пытается найти ответ в Интернете. Я говорю, что не нужно этого делать. Если же люди называют композитора Вячеслава Косача и поэта Михаила Сильвановича, дарю им диски с моими записями.

– Кто и как открыл у вас голос?

– Никаких открытий не было. Как у птицы открывается голос? В детстве. Сколько себя помню, я всегда развлекала взрослых. Первой сценой была табуретка. Я слушала радио и всех певцов копировала. На слух запоминала тексты на итальянском, спела весь репертуар Робертино Лоретти. Крестный подстегивал: «У тебя не так получается». А я спорила: «Так!» Никакой другой мечты не было, как стать артисткой.

– А родители были поющими?

– И поющими, и играющими на балалайке. А моя тетя была актрисой-кукольницей. Раньше по-другому праздники справляли. Собиралось вместе много родственников, пели.

– Вы родом из Магнитогорска. А почему поехали поступать в Киевскую студию эстрадно-циркового искусства?

– Потому что в детстве я почти каждое лето проводила на Украине – в Чернигове жили родственники. Полюбила Украину, и украинский язык мне, как родной. Еще когда училась, начала работать в Одесской филармонии, а после окончания студии мы с мужем Александром Дмитриевым, который окончил цирковое отделение и был жонглером, объехали всю Украину. Работали в Укрконцерте, филармониях Харькова, Чернигова.

– Как вы смотрите на сегодняшние события на Украине?

– С болью. Это дорогая, родная для меня страна. Певучая. Я играла с украинскими детьми, слышала, как люди любят петь народные песни. Я выступала и на Западной Украине – в Ивано-Франковске, Черновцах. Везде была доброжелательная публика. Даже не верится, что сейчас все иначе. Даже с украинскими родственниками прервались связи. Может быть, боятся люди с нами общаться – не знаю.

– Вы выступали перед беженцами с Донбасса, и люди в зале плакали, когда вы пели «Черемшину»…

– Я и другие песни на украинском языке пела, и сама еле сдерживалась от слез.

– Не было желания сделать программу с украинскими песнями?

– У меня есть программа, в которой целое отделение украинских песен. Концерт состоится в апреле.

От Латвии до Чукотки

– Почему вы уехали в Сибирь?

– Расформировали коллектив, в котором мы работали. В Москве сначала работала в ВИА «Поющие сердца», а потом мы получили приглашение в группу «Омичи на эстраде». Через год-полтора вместо «Омичей на эстраде» родился вокально-инструментальный ансамбль «Сибирью рожденные». Мы полгода готовили программу в Москве, работали с композиторами, поэтами, записывали пластинки на фирме «Мелодия» и в Доме звукозаписи на улице Качалова. И выступали на всех площадках Москвы. Тогда почти в каждой областной филармонии были свои эстрадные коллективы. Что нас отличало? Как ансамбль высокого уровня, «Сибирью рожденные» стоял в плане Росконцерта, который организовывал гастроли по всему Советскому Союзу.

– Расскажите о географии гастрольных поездок.

– Мы давали концерты по всему Советскому Союзу: от Эстонии, Латвии, Молдавии на западе до Камчатки, Сахалина на востоке. Самыми дальними точками были Певек и мыс Шмидта на Чукотке.

– А как вы попали в рок-коллектив?

– ВИА «Сибирью рожденные» преобразовали в группу «Рок-супер Спринт». Пришел новый руководитель, решил попробовать воплотить на сцене новые веяния в музыке.

– У вас лирическое сопрано, школа академического вокала, и вдруг – рок?

– Есть лирические рок-композиции. Наш музыкальный руководитель Сергей Муравьев их для меня писал. Я выходила на сцену в короткой юбке, серебристых сапогах-ботфортах, которые мне сшили в мастерской Большого театра. Мы были молодыми, заводили зал, зрители кричали, свистели, как и полагается на рок-концертах. Я редкий экземпляр: могу петь академическим вокалом, могу исполнять эстрадную песню, рок. Это иная подача звука. Когда академические певцы берутся за исполнение эстрадных песен, не всегда получается хорошо.

– Муслим Магомаев – исклю-­

чение?

– Да, у него и то и другое превосходно получалось. Но у мужчин нет такого разделения голосов. Я знаю, что Муслим Магомаев своей жене Тамаре Синявской не все разрешал петь на эстраде. На эстраде, я думаю, не голос важен, а индивидуальность. Ну какой голос у Джо Дассена! А индивидуальность!

– Сейчас, случается, нет ни голоса, ни яркой индивидуальности, а поют.

– Я не знаю, к сожалению, сегодняшней эстрады. Мне интересны такие проекты, как «Большая опера», «Большой балет».

Королева романса

– Когда случилась очередная перемена в вашей жизни, вы стали «королевой романса»?

– Началась перестройка – и гастроли прекратились. Росконцерт ушел со сцены. В 1985 году я родила дочку, а спустя год наша группа развалилась. Я осталась не у дел. Тогда Александр Болдырев, возглавлявший в филармонии лекторий, взял меня в свой коллектив. Дал мне первую песню – детскую. Потом он стал художественным руководителем филармонии, начал предлагать свои песни еще и еще. А вообще это Провидение. Когда выпускалась из студии, я пела арии из оперетт, романсы. А потом работала на эстраде, но на гастролях в каждом городе искала в магазинах и покупала сборники романсов.

– Как вы искали свой стиль в исполнении?

– Все делалось по наитию. Когда с Александром Болдыревым подготовили несколько программ, стала слушать, как исполняли старинные романсы знаменитые исполнительницы. У Анастасии Вяльцевой, например, совсем иная манера пения. Интересно, но не будешь же сегодня повторять за ней. Меня иногда приглашают в жюри конкурсов. Странно слышать, когда молодые исполнительницы выходят на сцену и стараются петь так, как Вяльцева.

– Для исполнения романсов нужен жизненный опыт?

– Бывает, очень умиляет маленькая девочка, которая звонким голоском чисто выводит «Динь-динь-динь». Как Робертино Лоретти, который пел взрослый репертуар, и звучало красиво, потому что мальчик понимал, о чем поет.

– Романс – ваш любимый жанр?

– Да, но сегодня волна интереса к романсу, к сожалению, сошла на нет. Когда началась перестройка, этот жанр стал очень популярен. У нас с Александром Болдыревым один за другим проходили сольники под рояль в Концертном зале. А сейчас выступаем в Органном.

– С чем, на ваш взгляд, это связано? Перестройка началась интеллигентно, а потом все скатилось к попсе?

– Уходит поколение, которое было взращено высокой культурой. Новому поколению не передали культурные ценности. Все изменилось: школьные учебники, вкусы. Даже в передаче «Романтика романса» романсов звучит не много, их стали заменять чем-то, не имеющим отношения к жанру.

– Как вы готовите программы?

– Филармония формирует планы заранее. Сейчас мы подаем заявки на сезон 2019 года. Нам не дают застояться. И весь мир так живет: у вокалистов концерты расписаны на три, на пять лет вперед. 19 марта мы с Александром Болдыревым выступаем с программой «А напоследок я скажу». В первом отделении – старинные романсы, во втором – современные, включая сочинения Александра Болдырева на стихи Сергея Денисенко. У меня есть несколько программ этих авторов. Программа – «Придет и к вам любовь» состоит из произведений разных авторов. Работали над ней целый год, представили публике пока только два раза.

– Жалеете, что сегодня нет больших гастролей?

– Нет, мы в своей жизни наездились. Неделю в Омске – и снова в поездку. Полгода гастролировали по Дальнему Востоку. Омичам родители присылали зимнюю, потом летнюю одежду, а мы все вещи возили с собой. Однокомнатную квартиру получили только после рождения дочери, да долго и не нужна нам была квартира: в Омске между гастролями жили по нескольку дней в гостиницах – и снова в поездку. В молодости все это воспринималось как норма.

– Наверное, нет в городе сцен, на которых бы вы не выступали?

– И в области нет. Жаль, что сейчас редко где встретишь рояль, раньше инструменты были во всех вузах. Сейчас осваиваем Дворец молодежи на Левобережье, но и там рояля нет. А раз нет рояля, приходится выступать под минусовую фонограмму.

– У вас роскошные сценические костюмы с шалями, меховыми боа. Кто дизайнер?

– Нет дизайнера. К каждой программе сама продумываю костюм. Иду путем проб и ошибок. Раньше шила сама, сейчас обращаюсь к портнихам. Нужно, чтобы костюм смотрелся со сцены, но при этом не отвлекал на себя внимание от произведения. Все должно быть органично.

– Вас узнают на улице?

– Случается. И на улице, и в магазине. Моя свекровь и моя тетя говорили: «Ты должна всегда хорошо выглядеть. Ты артистка!» А я считаю, что в магазин не обязательно ходить в мехах.

– У вас большой круг постоянных поклонников?

– Я не могу об этом судить. Но часто вижу в зале знакомые лица. Помню, что эти люди уже слушали мою новую программу и пришли снова. Они мне уже как родные. Когда выхожу и вижу их, я им кланяюсь.

URL: http://omskregion.info/news/48878-svetlana_borodina_nelyubimx_pesen_ne_poyu/
Дата публикации:08/03/2017 08:15
Автор:Светлана Васильева
Фото:Евгений Кармаев