Британский пианист рассказал, как стал музыкантом и любимцем российской публики.
В карьере Фредерика Кемпфа – выступления в лучших залах планеты, концерты в США и Австралии, странах Европы и Азии. В 2001 году пианист стал обладателем престижной премии Classical Brit Awards как лучший молодой исполнитель классической музыки в Великобритании.
Это интервью Фредерик Кемпф дал на русском языке, который выучил после того, как в 1998 году получил бронзовую медаль и третью премию на XI Международном конкурсе им. П. И. Чайковского в Москве. Благодаря участию в конкурсе у него появилось огромное число поклонников в России, где он выступает очень часто. В Омске в 2011-м и 2016 году Фредерик Кемпф открывал филармонические сезоны. А 11 июля 2017-го вновь выступил с Омским симфоническим оркестром, исполнив пятую симфонию Чайковского, а также фортепианный концерт Грига и сюиту из балета Шостаковича «Болт».
Англичанин в России
– Фредерик, у вас 150 концертов в год. Сколько из них в России?
– Больше десяти процентов, я часто играю в России. И в Англии выступаю с русскими дирижерами. Например, с Юрием Ивановичем Симоновым мы сыграли 13 раз концерты Рахманинова.
– Вы выступали с лучшими оркестрами мира. Что скажете об уровне Омского симфонического?
– Я оркестр уже знаю, приезжаю к музыкантам, как к старым знакомым, друзьям. И очень рад, что оркестр с каждым годом играет все лучше и лучше. У него хороший международный уровень.
– На каком рояле предпочитаете играть?
– В Омске очень хороший «Стейнвей».
– А дома у вас какой рояль?
– Дома у меня маленькое пианино. Когда я дома, я не так много играю. Дома – дети. А занимаюсь я в концертных залах.
– Вам нравятся российские слушатели?
– Они другие, чем в Англии, Германии, Азии. В России очень страстная, эмоциональная публика, и чувствуется, что люди понимают музыку. Это прелесть – играть в России.
– Что успели посмотреть в Омске?
– Мне нравится гулять по набережной Иртыша. Я побывал в тренажерном зале, занимался фитнесом.
– Почему на этот раз для выступления в Омске вы выбрали концерт Грига?
– Я уже сыграл в Омске Рахманинова и Бетховена. Подумал, что Скандинавия недалеко от России и Григ близок русским.
– Вы говорили, что обожаете Чайковского. За что? Кажется ли вам, что Петр Ильич открывает миру русскую душу?
– У Чайковского музыка очень честная. Романтичная, свежая и страстная.
– И сегодня свежая?
– И сегодня. В мире не много стран с мировыми музыкальными традициями. Это, прежде всего, Россия, Германия, Австрия. В Англии в основном только камерная музыка. Во Франции тоже. А в России – огромная музыкальная история, которую чувствуют исполнители.
Электроорган к Рождеству
– Ваши родители не музыканты. Как случилось, что они решили учить вас игре на фортепиано?
– Они сами не решили. Это произошло случайно. В четыре года я должен был выбрать себе подарок на Рождество. Я не знал, что хочу получить в подарок, стоял в магазине и смотрел на цены, чтобы выбрать что-то подороже. И самым дорогим оказался электроорган. Мне его купили. Я быстро научился исполнять несколько мелодий по инструкциям, которые прилагались к органу. И тогда мне захотелось освоить более сложный инструмент. В Англии не так просто выбрать занятие. Я хотел готовиться в автогонщики, чтобы участвовать в «Формуле-1», родители отказали. Хотел заниматься теннисом. Они сами не играли и меня не поддержали. Это к тому же дорого. А учиться на фортепиано позволили и нашли педагогов – мужа и жену. Вскоре педагоги сказали, что нужно купить еще один инструмент – скрипку. А потом и флейту.
– Это такая английская традиция – обучать детей игре на нескольких музыкальных инструментах?
– Да, в самом начале я играл и на флейте. На скрипке – до 16 лет. А недавно начал играть на классической гитаре. Интересно, нравится. Но это только хобби.
– За что полюбили фортепиано и отдали ему предпочтение перед другими инструментами?
– За звук. И фортепиано очень подходит мне по характеру.
– Когда вы участвовали в конкурсе имени Чайковского, жюри первое место отдало Денису Мацуеву. А публика свою любовь – вам, аплодируя долго, даже когда в зале выключили свет. Как сложились потом отношения с Денисом Мацуевым?
– Я познакомился с Денисом за 2 – 3 года до конкурса. Мы занимались вместе перед выступлениями в турах. Я ведь приехал заранее, чтобы подготовиться к участию в конкурсе с российским профессором. Конечно, каждый музыкант идет на конкурс, чтобы потом иметь карьеру. И я, заняв третье место, был очень этому рад. Казалось, что с этого все начинается в профессии. С Денисом мы по-прежнему в хороших отношениях, как и со многими другими пианистами мира.
– А есть в вашей среде место зависти, ведь вы все конкуренты?
– Нет, потому что каждый из нас знает, как это трудно – выходить на сцену и играть для публики.
– Что случилось в вашей жизни после конкурса имени Чайковского? Сразу стали знаменитым?
– Я считаю, что сейчас не бывает, чтобы на следующий день кто-то проснулся знаменитым. Мир изменился. Но мне чаще стали предлагать выступать. Я сыграл много концертов в Англии, поменьше – в Германии.
– И открыли Россию?
– Да, в этом мне тоже помог конкурс.
Пианист, дирижер, полиглот
– Фредерик, сколько языков вы знаете?
– Языки – это мое хобби. Очень интересно изучать иностранные языки, я учу уже 30 языков. Конечно, не все из них знаю хорошо, свободно могу говорить на 6 – 8. Совершенствовать русский помогает то, что я часто приезжаю в Россию. Лучше язык учить в стране, где на нем все говорят. Это одна из причин, почему я часто бываю в России.
– Вы говорили, что не желаете стать дирижером, потому что очень любите свой инструмент, любите играть для публики. Почему изменили решение и сегодня выступаете в роли не только пианиста, но и дирижера?
– Я по-прежнему хочу играть, и было бы жалко, если бы перестал быть музыкантом-солистом.
Рояль – это мой голос. Есть несколько музыкантов, которые являются и солистами, и дирижерами в одном концерте.
– Это редкий случай. Как можно руководить оркестром, сидя за роялем? Разве так бывает?
– Иногда бывает. И у меня так было. Я стал дирижером случайно. Готовился к концерту. Нужно было исполнять пятый концерт для фортепиано с оркестром Бетховена. А во время европейского кризиса возникли проблемы с финансированием и с дирижером. И в оркестре спросили, а не могу ли я сам продирижировать свой концерт. Мне стало интересно: смогу или нет? Я решил попробовать. Это было в 2011 году. С тех пор периодически встаю к дирижерскому пульту. Последний раз это было два месяца назад в Сербии. В сентябре будет очень сложная программа – шесть фортепианных концертов с оркестром без дирижера.
– Вы много лет выступаете. До сих пор волнуетесь перед выходом на сцену?
– По-разному бывает. Волнуюсь, если концерт предстоит на новом месте, перед новой публикой. Или если я плохо спал. Иногда случается, нервничаю. Но это не значит, что плохо сыграю. Бывает, наоборот. Все прекрасно, а я после концерта собой недоволен. Я, в принципе, себя хорошо знаю.
– У вас папа – немец, мама – японка, а выросли в Англии. К какой культуре вас больше тянет –
Востока или Запада?
– Я достаточно хорошо знаю восточную культуру, но она не так близка мне. Сейчас я живу в Германии, там чувствую себя как дома.
– Детей учите музыке?
– Они еще маленькие. Но дочь уже учится игре на скрипке.
– Вы всегда появляетесь перед публикой в черных водолазке, пиджаке и брюках. Создаете образ романтического героя?
– Так был одет пианист Владимир Ашкенази. Мне это понравилось. Иногда на камерные концерты просят прийти в рубашке с галстуком. Я подчиняюсь, но в таком виде мне играть неудобно.
– Фредерик, у вас есть профессиональная мечта?
– Раньше я хотел играть в каком-то особенном концертном зале. А сейчас просто хочу выступать перед публикой. Жизнь музыканта интересна, потому что он всегда может открывать для себя и учить новые произведения.
