Почетный гражданин Омской области Нина Бревнова всегда поддерживала и защищала талантливых людей.
Нина Никандровна – омская легенда. Екатерина Фурцева областного масштаба. Такая же решительная, красивая. Царица омской культуры, которой ей довелось управлять много дольше, чем Фурцевой – всесоюзной.
Фронт и любовь
У нее трудовой стаж был более 60 лет. При этом как–то призналась:
– Я в своей жизни сделала выбор только раз, девчонкой, когда пошла на фронт добровольцем. Все, больше не выбирала ни разу, – говорили «надо», и я подчинялась.
В 18 лет она окончила в Чкалове школу младших авиаспециалистов и стала летать стрелком-радистом на тяжелых бомбардировщиках, на «Дугласах», американских самолетах СИ–47.
Командир, у которого дочки были такого же возраста, как Нина, жалел и берег эту чужую ему девчонку. Выжила. Выстояла и в других сопутствующих войне сражениях – с мужским нахальством. На ухаживания начальства не реагировала, а любви дождалась.
И была в 1944-м свадьба в только что освобожденном от фашистов и совершенно разбитом Воронеже. И были Нина Зевакина и старший техник-лейтенант Евгений Бревнов первыми, кого зарегистрировали в только что открытом здесь загсе. Командир эскадрильи дал им «виллис» – доехали с ветерком. А расписавшись, играли свадьбу на первом этаже разбитой пятиэтажки. Вместо свадебного платья на невесте – гимнастерка. «Горько!» молодым кричали, чокаясь не фужерами с шампанским, а стаканами с «ликером «Шасси». Хитрый такой напиток изобрели аэродромные умельцы. Антиобледенитель для стекол самолетов состоял из спирта и глицерина. Наловчились перегонять на чистый спирт. И кровать молодоженам соорудили авиационную: на струбцинах (держателях колес самолетов) была многожильная резина, вот ее-то за неимением другого материала натянули между спинками. Так началась семейная жизнь. И 53 года продолжалась душа в душу, пока в 1997-м не ушел из жизни Евгений Павлович Бревнов...
Культурой руководить – не корову доить
А на «культуру» Нина Никандровна попала так. Машина, на которой ехала в Омск, дважды перевернулась, и только снег в кювете спас от гибели. Получила сильное сотрясение мозга, мучили дикие головные боли.
Врачи сказали: «Так много работать, так много ездить больше нельзя». Бревнова пришла к Манякину. Сергей Иосифович сказал: «Ну что ж, давай думать, что с тобой делать. Ну ладно, принимай управление культуры». И вышло: то она ездила по одному району, а теперь пришлось – по всем.
– Про меня знаете как говорили? «От навоза бабу прислали в культуру», – рассказывала Нина Никандровна. – Ох, как меня пародировала Елена Аросева! Я, конечно, не совсем была дикой. Мой дед привил любовь к чтению, в юности все спектакли смотрела в орловском театре, а театр был превосходный, там играла знаменитая Садовская. Но, конечно, знаний не хватало. И я взялась изучать, читать Луначарского, Розенель, Кнебель – как раз вышли их книги о театре. И, конечно, Станиславского, которого не сразу поняла. Залезала в библиотеки музеев, ходила на худсоветы во все театры. Не стыдилась спрашивать, учиться.
И завоевала большой авторитет у деятелей культуры. Поддерживала и защищала талантливых, тех, кто партфункционерам казались чуть ли не диссидентами. Вот одна из таких историй – с известным омским художником Ростиславом Черепановым. В 60-е годы прошлого столетия он создал большой цикл работ, посвященный древнерусским храмам. Народный художник России Алексей Либеров назвал эти картины сердечным откровением художника. Но время-то было атеистическое, и духовная тема на полотнах не приветствовалась. Желательно было изображать вахту передовиков жатвы, заводские цеха. Однажды на выставке высокий начальник, увидев картины Черепанова, спросил: «Что это?» – и категорически распорядился: «Снять!».
Спасла ситуацию Нина Никандровна. Она сказала: «А ведь именно в этом храме Александр Невский сказал исторические слова: «Кто с мечом к нам придет – от меча и погибнет». Это смягчило гнев начальника. Александр Невский хоть и князь, но в Великую Отечественную был «реабилитирован» Сталиным как достойный подражания герой русской истории. Снимать такую картину было бы политически неграмотно.
Таким дипломатом и буфером между начальством и деятелями культуры Нине Никандровне приходилось быть не раз. Когда в театре драмы поставили спектакль по пьесе Войновича «Хочу быть честным», на «разборку» в совпартшколу вместе с Киржнером, Чонишвили, Кашириным отправили ее. «Каких только слов не наслушались: «контрреволюция» – самое мягкое! Но спектакль мы отстояли», – вспоминала Нина Никандровна.
Она сумела стать своим человеком в кругу творческой интеллигенции. Но и спрашивать за работу умела строго.
Мечтала о консерватории
При ней построили Концертный зал, ТЮЗ, культпросветучилище, Музыкальный театр, провели три реконструкции театра драмы. Порой приходилось идти на рискованные авантюры. Концертный зал «пробили» и строили как киноконцертный. Первую пристройку к театру драмы провели, не выбив средств, фактически за счет первого треста. Культпросветучилище переезжало из Тары в несколько этапов: сначала в Кормиловку, в здание райкома партии, когда район «сократили», потом по четырем омским адресам и только затем в специально построенное здание. Причем на общежитие денег не дали и его тоже пришлось создавать «из воздуха».
Говорят, когда-то, приезжая на ферму, Нина Никандровна лезла под корову и проверяла, хорошо ли выдоена. Все уже знали: ее не проведешь. В строительные нюансы влезть, наверное, было посложнее, но – влезала со всегдашней дотошностью, и на строительных планерках тоже знали, что ее не провести. Уверенная, что, если доказываешь не глупость, люди с тобой согласятся, Нина Никандровна очень переживала те нечастые случаи, когда убедить не сумела. Например, в том, что сохранить лепнину в музее ИЗО по ул. Ленина, 23, было можно, хотя и менялись перекрытия.
Неудача с открытием в Омске института искусств – из ряда непредсказуемых. Хотели вообще открыть консерваторию, и здание было почти готово (нынешняя ДШИ № 3). Но в Совмине сказали: не все сразу – или университет, или институт искусств. Омские власти предпочли ОмГУ. А потом так много хлопотали о помощи университету в Совмине и Госплане, что там, наверху, сказали: «С одним-то новым вузом сами не справляетесь!» Компромисс – институт культуры, а не искусств, филиал, а не самостоятельный вуз, факультет в ОмГУ – все это случилось позже. Первым директором была Нина Никандровна.
А с 1993 года она работала заместителем директора городского департамента культуры. Могла блестяще выступить на открытии выставки и досконально знала многострадальную экономику небогатой нашей культуры – отрасли, работающей, несмотря ни на какие беды и хронические дефициты бюджета. На эти сражения и уходили годы. Считать деньги, лавировать с тощим кошельком, чтобы удержать на плаву корабль омской культуры, увы, часто и отказывать людям – все это приходится делать. И – ни капли раздражения, всегда дружелюбие и доброжелательность. Необыкновенная женщина, прожившая трудную и красивую жизнь...