Нобелевский комитет 1 октября присудил премию по медицине за открытие нового принципа борьбы с раком. В Омской области уже год онкобольные, которым показана иммунотерапия, получают революционное лечение.
Напомним, Нобелевскую премию по медицине получили американский иммунолог Джеймс Эллисон и японский врач Тасуку Хондзё за разработки, которые привели к появлению нового принципа лечения злокачественных опухолей, опирающегося на собственный иммунитет больного.
Иммунотерапия – это революция в лекарственном лечении рака. Сейчас появились препараты, задача которых – растормозить иммунную систему человека, то есть сделать ее активной и научить бороться с опухолью. Эти препараты созданы, их несколько, и они зарегистрированы в России. Они уже находятся в списке необходимых и жизненно важных. Такие лекарства порекомендовал включить туда председатель общероссийской общественной организации «Российское общество клинической онкологии», и после попадания в список ЖНВП их стоимость резко упала.
На Восточной конференции онкологов, которая проходила в Омске с 28 по 30 сентября, директор Российского общества клинической онкологии Илья Тимофеев (Москва) объяснил «ОМСКРЕГИОНУ» суть метода иммунотерапии. Собеседник информагентства, директор Бюро по изучению рака почки, сам специализируется в лекарственном лечении онкопатологий — химиотерапии, гормонотерапии, таргетном лечении и в том числе в иммунотерапии.
«Чтобы попасть в линию лечения этими препаратами, необходимо иметь показания к подобной терапии. Для этого оценивается экспрессия определенного маркера (например, PDL-1 у больных с раком легкого). Иммунные препараты, ингибиторы контрольных точек, блокируют PDL-1 либо PD-1. Если у пациента есть наличие таких точек, тогда назначаются антитела. А при меланоме, к примеру, нужно всего лишь выявить молекулярные изменения. Препарат выписывается больному, в некоторых регионах даже по ОМС. Если нет ни молекулярных изменений, ни экспрессии маркера, приходится выбирать другие виды лечения – химио-, гормонотерапию либо таргетную терапию. Однако, по грубым оценкам, около 80% больных имеют показания к новому виду лечения», — рассказал Илья Тимофеев.
По словам Тимофеева, это новый класс лекарств, который существенно повлиял на продолжительность жизни онкобольных. Смертность от побочных эффектов лечения крайне редка, токсичность препаратов на порядок ниже, чем при химиотерапии. Серьезность токсичности, которая приводит к отмене лечения, наблюдается всего лишь в 13%, а при химиотерапии эта цифра составляет 50—60%, при том, что это жизнеугрожающие проявления — гематологическая токсичность, фибрильная нейтропения.
«Терапия стала персонализированной. Каждому больному необходимо найти молекулярные изменения или показания для назначения определенного препарата. Мы теперь в состоянии «разложить пациента по полочкам», чтобы найти для него препарат», — подытожил Илья Тимофеев.
Иммунотерапия уже внедрена в Омске. Галина Стаценко, зам главного врача по клинико-экспертной работе онкодиспансера, подтвердила «ОМСКРЕГИОНУ», что в клинических исследованиях, которые проводятся в учреждении, препараты иммунотерапии применяются уже 2 года. А в рутинную практику врачей диспансера они вошли на протяжении последнего года — в основном для лечения рака легкого, меланомы и лимфогранулематоза. Пока случаи получения такого лечения редки в силу чрезвычайно высокой стоимости препаратов.
Однако количество иммунопрепаратов в мире растет, и российские ученые уже вплотную занимаются разработкой собственных лекарств. Поэтому можно ожидать снижения их стоимости и соответственно большей доступности для омских больных такого вида лечения.
