Художник года о том, как рождаются батики и эмали, покорившие омских любителей искусств.
Диплом у Вячеслава Зайцева
– Татьяна Увинальевна, на выставке-конкурсе лучших работ омских художников вы получили первое место в номинации «Прикладное искусство» за работы в технике эмали. А зрители вас знают как автора выразительных батиков. Почему вы изменили своему многолетнему увлечению росписью по ткани?
– Я продолжаю заниматься батиком. Но почувствовала, что интерес к нему у публики несколько уменьшился. Эмалью я занимаюсь с 2002 года. На ткани у меня импровизации легко выходят. А с эмалью я в голове все время план держу, какую краску положить снизу, какую сверху, чтобы получилось прилично. Печь разогревается до нужной температуры пять часов, поэтому я готовлю сразу с десяток пластин и должна помнить о композиции каждой. Такая многоэтажка в голове. Но мне это интересно.
– Мужская работа?
– А вообще, художник – мужская профессия. Знаете, сколькими инструментами нужно научиться пользоваться! Даже для создания батика.
– Мужчины нечасто занимаются росписью по ткани.
– А в Прибалтике 50 процентов художников по батику – мужчины. В Москве – процентов тридцать.
– В ваших батиках и эмалях часто встречаются изображения птиц и рыб. Излюбленные мотивы?
– Они оживляют композицию. А в последнее время в моих эмалях стали появляться изображения людей. Особенно зрителям нравятся пары. Девушки-красавицы еще висят на стене мастерской, а образы мужчины и женщины тут же разлетаются, их покупают в подарок на юбилеи, приехавшим в город гостям или если сами едут в гости.
– У вас редкое старинное отчество. Как звали вашего отца?
– Увиналий Михайлович. Производное от Ювеналий, как Егор от Георгия. Мои бабушка и дедушка по отцу принадлежали к Русской древлеправославной церкви. Жили в Подмосковье. В 1934 году семью арестовали по доносу и отправили в Сибирь, в город Сталинск – ныне Новокузнецк. Когда смотрю на семейную фотографию, где папе пять лет, дыхание перехватывает. За что? Бабушка вернулась домой с младшим сыном, а папа женился в Новокузнецке и доучивался в Одесском художественном училище. Некоторое время родители жили в Москве, где я и родилась, а потом снова вернулись в Новокузнецк. Папа был художником-оформителем, у него было очень много заказов.
– Когда смотришь на ваши работы, очевидно, что вы могли бы быть живописцем или графиком. Почему вы выбрали прикладное искусство?
– Когда выбирала художественный вуз, родители между собой разговаривали, прикидывали, что мне подойдет. Папа сказал, что живописцам надо носить тяжелый этюдник, масло плохо пахнет, и это не для меня. И я поступила в Московский технологический институт на специальность «Художественное оформление и моделирование изделий текстильной и легкой промышленности».
– Это правда, что вы учились у Вячеслава Зайцева?
– Не могу назвать себя его ученицей. У нас были прекрасные преподаватели, увлеченные своим делом. А под руководством Вячеслава Михайловича я готовила дипломную работу – батик на вечернем платье. Зайцев зажигал студентов. Когда он приходил к нам, даже самые ленивые начинали активно работать.
И Микеланджело работал по заказам
– Как вы стали омичкой?
– После четвертого курса вышла замуж за омича. И по распределению приехала преподавать в Омский технологический институт. Но проработала здесь недолго. Главный художник Худфонда Сергей Крамаров получил заказ на оформление Музея боевой славы омичей. Зная, что мы с моей однокурсницей Ириной Соковой владеем техникой гобелена, он сказал: «Девчонки, бросайте институт, начинайте работать». Но заказ для музея достался не нам, а Михаилу Слободину. Мы же еще не были членами Союза художников.
– А вы уже уволились? Не страшно было уходить на вольные хлеба?
– Мы уволились, и мне было очень страшно. Ира подпрыгивала от счастья, что пригласили в Худфонд, а я долго переживала, что на мне теперь такая ответственность. Успокаивала себя мыслью, что, оставшись в институте, лишу себя творческой среды и не стану художником, а в другой раз в Худфонд не пригласят. Было много заказов, я сделала много батиков и два гобелена.
– Вас не смущала работа по заказам?
– А Микеланджело как работал? По заказам Ватикана. А Леонардо да Винчи? Тогда только по заказам работали, никто своим творчеством не занимался.
– Что произошло, когда заказов не стало?
– Мне было очень тяжело. У меня двое детей, это значит – из одного декретного отпуска во второй. Была пауза в общении с коллегами. Я не могла найти подработки. Если б не муж, голодали бы точно. Он на агрегатном заводе работал и по сей день работает, у него специальность связана с оборудованием металлургического производства.
– Сегодня можно уверенно сказать, что именно вы познакомили омичей с техникой батика. Участие в выставках помогло найти поклонников и покупателей?
– Конечно. Появились люди, которым интересны мои работы. Батики могут быть прикладными, и я расписываю мужские галстуки, шарфы, оформляю ими платья. Декоративные – для оформления интерьера. Для выставок делаю станковые работы. А раньше просили изготовить и монументальные батики. Покупают в основном небольшие работы. Я отдаю батики, а теперь и эмали на продажу в небольшом количестве. Но чаще люди, желающие купить батик, приходят ко мне в мастерскую. Бог, видимо, покровительствует художникам – никому не дал умереть с голоду.
– Менеджера бы омским художникам хорошего…
– Менеджер должен быть галерейщиком и любить всех авторов. Но есть такая сложность. Художника в городе легко найти. Приезжает в мастерскую человек, говорит: «Мне нравится эта работа, я ее хочу купить». То есть минуя галерею, которая лишается своего процента. В галерее должны составить договор, по которому художник получает зарплату и больше нигде не продает свои работы. А галерейщик должен постоянно продавать его работы, чтобы не сидеть без денег. Пока это неосуществимо.
«Я человек, патриотически настроенный»
– Как вы сочиняете сюжеты для батика или эмали?
– Я обычно ориентируюсь на предстоящую выставку. А выставка всегда имеет тему. И, размышляя над ней, можно сделать импровизацию.
– А природа вас не вдох-новляет?
– Нет, у меня иной тип мышления, я от природы мало черпаю. Меня вдохновляет не столько природа, сколько процесс работы. Но бывала и на пленэрах. Однажды Иван Иванович Желиостов позвал: «Таня, группа собирается в Кайсы Усть-Ишимского района. В основном живописцы». – «А что мне там делать?» – «Возьми пастель, акварель». Я была неделю и писала пастелью. Но не для того, чтобы повторить потом пейзажи в батиках. Природа может зарядить эмоциями.
– В ваших росписях видятся образы Древней Руси…
– Вы, наверное, имеете в виду серию с ангелами. Поскольку я русская, творчество связано с культурой Руси. Не с африканской же. В процессе учебы в институте мы напитывались классикой, копировали в Русском музее и Эрмитаже фрагменты гобеленов, костюмы, головные уборы, орнаменты. Толпы людей ходят по залам, а мы работаем. Потом я была под впечатлением работ прибалтийских художников. Они создавали объемные текстильные композиции. Мышление должно быть как у керамиста. Но я так мыслить не могу. Я человек патриотически настроенный, мне нравится российская культура. Поэтому я категорически против бездумных заимствований. Вот мне дарят фигурки свиней, потому что по китайскому календарю Год свиньи. За столом сидят приятельницы: «Я с Года петуха. А вы, Татьяна, с какого года?». Я говорю: «Я православная».
– Вы сказали, что художнику нужно общение в творческой среде. Но где могут встретиться художники, занимающиеся росписью по ткани?
– На творческих дачах. Я была там три раза – в Горячем Ключе, на «Челюскинской» и в Петрозаводске. Кто-то выигрывает грант и приглашает художников. Они работают вместе, общаются. Все работают по-разному, ты можешь освоить новую технологию. Такое повышение квалификации. А еще встречаемся с коллегами на выставках. Нынешним летом я поеду со своими работами в Екатеринбург на триеннале декоративно-прикладного искусства.
– Из окон вашей мастерской открывается потрясающий вид на Иртыш, набережную, Ленинградский мост. Городскую тему не хотелось отразить в батике или эмали?
– Я себя пыталась настроить. Но архитектура требует четкого рисунка, здания должны быть узнаваемыми. Если рисунок условный, это будет не наш город.
– У вас есть ученики?
– Есть. Небольшая группа любителей батика разного возраста. Появилась ученица 70 лет. Она когда-то окончила худграф. Говорит: «Я на пенсии мучаюсь от безделья». Сейчас в моей мастерской работает над горячим батиком.
– Какой бы совет вы дали тем, кто еще только мечтает стать художником? Стоит ли посвятить жизнь искусству?
– Стоит. Это очень интересно, независимо от того, какое направление выбрал человек – живопись, графику, скульптуру, прикладное искусство. Начальное образование должно быть очень хорошим. Нужно поставить глаз, руку. Первые два года – базовые предметы: академическая живопись, рисунок, основы композиции. Это образование должно быть крепким. А потом начнется творчество.
– Можно ли научить твор-честву?
– Можно научить ремеслу. Все, кто учился на худграфе, всё умеют: писать красками, шить, вышивать. Но творчество – это придумывание, сочинительство.
– Тогда что такое талант художника?
– Все вместе. Надо владеть ремеслом и увлекаться процессом придумывания. Картины, батики, эмали сначала рождаются в голове.