«Мы не боги, нам не удается спасти всех недоношенных детей, но очень бы хотелось этого», — говорит врач-неонатолог и реаниматолог-анестезиолог городского клинического перинатального центра. В России 5 апреля — День неонатолога.
В преддверии профессионального праздника корреспонденты «ОМСКРЕГИОНА» встретились с заведующей отделением реанимации и интенсивной терапии городского клинического перинатального центра Еленой Скробовой.
Без преувеличения можно сказать, что Елена Скробова стоит у истоков омской неонатологии. Она начала работать в омском роддоме №3, когда там решили создать отделение реанимации для недоношенных новорожденных. И тогда, и сейчас перед роддомами стоит одна и та же задача — снижение младенческой смертности, то есть смертности детей до года. Одной из ключевых оценок реализации нацпроекта «Здравоохранение» в регионах РФ также назван показатель младенческой смертности. Увы, в стране в целом и в Омской области в частности наблюдается спад рождаемости, и врачи призваны бороться всеми силами и средствами за жизнь каждого новорожденного, даже весом в 500 граммов. Еще раньше, в 2012 году, эту задачу перед медиками всех стран мира поставила ВОЗ.
«В 1996 году реанимацию для недоношенных младенцев в роддоме №3 создавали с нуля. Не было даже подготовленных специалистов, и главврач роддома Людмила Ивановна Цыганова отправила меня, врача-неонатолога, осваивать дополнительную специальность анестезиолога-реаниматолога», — вспоминает Елена Скробова.
Елена Евгеньевна уже накопила ценный практический опыт по спасению недоношенных детей, когда в 2000 году роддом №3 был закрыт, а отделение реанимации новорожденных перевели в роддом №4.
А после открытия в Омске в 2008 году городского перинатального центра хорошо известного к тому времени омского неонатолога, а также анестезиолога-реаниматолога пригласили на работу в новое учреждение заведовать отделением реанимации и интенсивной терапии.
Когда Россия в 2012 году подписала конвенцию ВОЗ о признании живорожденными недоношенных детей даже массой 500 граммов, то у омских неонатологов, а также анестезиологов-реаниматологов уже был свой большой опыт спасения детей весом до 1 килограмма.
«По крайней мере, показатель смертности в связи после принятия Россией новой установки ВОЗ не сильно-то и подскочил», — продолжает рассказ Елена Скробова.
Хотя тогда на вооружении у неонатологов и реаниматологов специализированного отделения не было той современной аппаратуры, которая есть сегодня. И даже специальные кроватки-кювезы, где находятся недоношенные дети все время пребывания в центре, во многом уступали нынешним. В частности, современные кювезы двустенные, с контролем температуры и влажности, позволяющие создавать для новорожденных комфортные условия. Их предшественники такими свойствами не обладали. Чтобы крошечным деткам было всегда тепло и уютно, Елена Скробова вязала им из полушерсти шапочки, носки, жилеты.
«На крупных спицах столь маленькие вещи можно было быстро и без труда связать. У нас в итоге целый мешок таких вязаных изделий накопился», — вспоминает Скробова.
Сегодня нет необходимости кутать недоношенных малышей в вязаные изделия от врача Скробовой. В палатах отделения тепло, а двустенные кювезы с датчиками контроля температуры и влажности способны создавать идеальные условия для недоношенных малюток.
И в целом система оказания помощи недоношенным детям сделала за последние годы большой рывок вперед, отмечает Елена Скробова. В частности, кроме обычных аппаратов искусственной вентиляции легких появились аппараты для инвазивной вентиляции. На нос новорожденного надевается маска, и с ее помощью в дыхательных путях ребенка поддерживается необходимое давление, чтобы легкие были расправленными. Также такой аппарат помогает ребенку дышать, если он вдруг «забудет» это делать. Как говорит неонатолог, аппарат как бы следит за состоянием дыхания и помогает ребенку «поддыхивать» в критические минуты.
Для того чтобы слабенькие легкие недоношенных младенцев не слипались, в отделении реанимации и интенсивной терапии ГКПЦ стали широко использовать также «сипапы» и препарат сурфактант. Впервые с этим эффективным препаратом Елена Евгеньевна столкнулась во время работы в роддоме №4. И тогда это было новшеством, препарат поступал в небольшом объеме, для системного использования его категорически не хватало. Сегодня совсем иная ситуация. Сурфактанта закупается администрацией центра столько, сколько требуется для восстановления всех пациентов отделения реанимации и интенсивной терапии. Как нет сегодня проблем и со специальными трубками для введения данного препарата в легкие ребенка.
«Хотя и препараты, и все оборудование, необходимое для восстановления нормального функционирования всех органов ребенка, стоит очень дорого. Родители спасенных нашими специалистами детей вряд ли знают, что, к примеру, одна доза сурфактанта стоит 20 тысяч рублей и более. А зачастую таких доз требуется и две, и три. Одна трубочка для введения в легкие сурфактанта стоит 2,5–3 тысячи рублей, а один аппарат ИВЛ — 5–6 миллионов. Кювезы тоже недешевы, и, соответственно, их обслуживание», — отмечает Елена Скробова.
По словам Скробовой, государству придется в дальнейшем вкладывать еще больше средств в систему выхаживания недоношенных детей. Так как здоровье российских женщин репродуктивного возраста оставляет желать лучшего. К тому же в России, как и в Европе, увеличивается возраст впервые рожающих женщин.
«Помню, когда я только начинала работать, старейшие омские акушерки говорили: первые роды — пробные. Мол, ничего страшного, если случились проблемы и ребенка не удалось спасти. Женщина молодая, еще не раз родит. Сегодня об этом даже речи быть не может. Женщины, бывает, даже в 40 лет впервые рожают. Какие могут быть повторные роды?! Выхаживаем каждого недоношенного новорожденного, даже весом меньше одного килограмма», — отмечает врач.
Только за годы работы в городском перинатальном центре Елена Скробова вместе с коллегами по отделению реанимации и интенсивной терапии выходили около 6000 недоношенных детей. Ведь они выхаживают не только тех недоношенных младенцев, которые появились на свет в перинатальном центре (роддоме №1), сюда доставляют на скорой помощи недоношенных новорожденных даже из сельских районов.
Бывает, конечно, что спасти слабенького новорожденного коллективу отделения не удается, несмотря на использование самых современной аппаратуры и медикаментов. И такие ситуации надолго омрачают жизнь самих спасателей. К тому же в последнее время врачам приходится ходить в прокуратуру, участвовать в судебных тяжбах по искам тех родителей недоношенных детей, которых не удалось выходить.
«Бывают такие ситуации, когда врачи при всем желании не способны исправить сбои в развитии ребенка, которые произошли внутриутробно. Мы же не можем поменять ему мозг, сердце. Мы же не боги. Хотя очень бы хотелось спасти всех!» — говорит Скробова о наболевшем.
Как мы убедились, сотрудники отделения реанимации и интенсивной терапии городского перинатального центра под руководством Елены Скробовой трудятся действительно очень напряженно. Даже у заведующей восемь ночных дежурств в месяц.
Единственный сын Елены Евгеньевны Станислав еще в детстве заявил родителям: «Я никогда не буду врачом, потому что хочу всегда ночевать дома!» И на самом деле стал экономистом, а еще переводчиком. А вот внук Елены Евгеньевны Миша делает иные заявления. Ему как раз нравится работа бабушки. И кто знает, может быть он продолжит династию неонатологов Скробовых?
