В Центре изучения истории Гражданской войны открылась историко-документальная выставка «Спасти Человека. Жизнь и судьба доктора А. М. Пантюхова – прототипа героя «Колымских рассказов» В. Т. Шаламова».
История с домино
Андрей Пантюхов – врач, выпускник Омского медицинского института. 17 июня 1934 года его арестовали вместе с еще четырьмя студентами за участие в троцкистской группе. Приговорили к трем годам исправительно-трудовых лагерей. Ему было 22 года.
Так началась одиссея омского студента по северным точкам ГУЛАГа. Срок должен был закончиться в 1937-м. Но это был год большого террора, и Андрей Пантюхов попал в число «повторников» – тех, кому накинули еще десять лет заключения. В общей сложности он провел в лагерях и ссылке двадцать лет. В одном из магаданских лагерей врач Андрей Пантюхов познакомился с писателем Варламом Шаламовым, отбывавшим уже третий свой срок за ту же троцкистскую деятельность. Варлам Шаламов считал Андрея Пантюхова своим спасителем.
Первую встречу он описал в рассказе «Домино». Истощенный, с весом в 48 килограммов при росте 1 метр 80, с температурой 34,3, Шаламов ночью был вызван к доктору.
«– Не хотите ли сыграть в домино? – сказал Андрей Михайлович, дружелюбно разглядывая меня. – Если у вас есть время.
…На столе стояли две кружки чая, миска с кашей. И было тепло.
– Выпьем чаю, – сказал Андрей Михайлович. – Вот сахар. Не стесняйтесь. Ешьте эту кашу и рассказывайте – о чем хотите. Впрочем, эти два дела нельзя делать одновременно.
Я съел кашу, хлеб, выпил три кружки чаю с сахаром. Сахару я не видел несколько лет. Я согрелся, и Андрей Михайлович смешал костяшки домино.
Мы играли на кровати Андрея Михайловича, и я с удовольствием смотрел на ослепительно белую наволочку на перьевой подушке. Это было физическое наслаждение – смотреть на чистую подушку, видеть, как другой человек мнет ее рукой.
Партия игралась медленно – мы рассказывали друг другу наши жизни.
– Ну, вот вы и выиграли, – сказал Андрей Михайлович. – Поздравляю вас, а в качестве приза – вот. – Он достал из тумбочки пластмассовый портсигар. – Давно не курили?»
Спустя несколько лет, на пересылке, Варлам Шаламов узнал, что в соседнем лагере работает врач Пантюхов. С третьей попытки удалось передать доктору записку. Шаламова мучили подагра, цинга, фурункулез, дистрофия, остеомиелит четырех пальцев ноги после обморожения, но все это не считалось в лагерях серьезными диагнозами. Пантюхов положил его в хирургическое отделение на свой страх и риск. А потом, когда писатель немного окреп, оставил его в больничке санитаром. По его рекомендации и настоянию Шаламов поехал учиться на курсы фельдшеров.
У истории с домино было продолжение. Однажды, увидев, как санитары играют в домино, врач сказал: «Дурацкая игра».
«– В домино я играл один раз в жизни, – сказал я. – С вами, по вашему приглашению. Я даже выиграл.
– Немудрено выиграть, – сказал Андрей Михайлович. – Я тоже впервые тогда взял домино в руки. Хотел вам приятное сделать».
Писатель в рассказах вывел доктора под своим именем, изменив только отчество – Максимович на Михайлович.
Всем смертям назло
Андрей Максимович Пантюхов был талантливым врачом. В его дипломе, полученном уже после отсидки, написано: «Общий врач с хирургическим уклоном». В лагерях же приходилось лечить от любых болезней, часто запущенных. Его коллега Нина Сабоева вспоминала: «В феврале 1943 года начальник санитарного отдела Севлага перевела в больницу Севлага на Беличью заключенных А. М. Пантюхова и И. П. Кошакова. Беличья, а следовательно, и я получили сильных, грамотных работников, ставших моими союзниками, поскольку девиз «Все для больных!» приняли как должное, естественное, обязательное. Андрей Максимович Пантюхов, выпускник Омского мединститута, будучи мыслящим, хорошо обученным врачом, сделался блестящим диагностом, и клятва Гиппократа не была для него пустым звуком».
Варлам Шаламов отмечал, что лагерное начальство всегда было во вражде со своими медиками. Оно требовало как можно больше заключенных выставлять ежедневно на работу, а врачи старались освободить измученных людей от каторжного труда. Писатель уверен, что он обязан Пантюхову жизнью, и не только он. Спустя 15 лет после лагерей он написал доктору: «Что могу пожелать вам, Человеку с Большой буквы, кроме самого лучшего в жизни, успехов во всех начинаниях, здоровья на долгие годы? Пусть ничто не омрачает ваше бытие. Это будет скромным вознаграждением Провидения вам».
Жизнь Андрея Максимовича в лагерях была не менее тяжкой, чем у других заключенных. Он заболел туберкулезом. Районная больница ходатайствовала о вывозе Пантюхова на материк для лечения. Он был уже на пароходе, когда начальник санотдела отменил распоряжение, посчитав болезнь мнимой. Доктора отправили в глушь, где невозможно было оказать помощь при пневмотораксе. Как и многие узники, врач был на волосок от смерти. Из лагерей он вышел с одним легким.
Поселился в Павлодаре, защитил кандидатскую диссертацию. Во время хрущевской оттепели его научные статьи стало возможным публиковать. Сын Андрея Максимовича стал математиком, дочь – врачом. Евгений Андреевич Пантюхов приехал на презентацию выставки в Омск из Красноярска.
Опять идут старинные часы
Эта выставка готовилась два года. На ней можно увидеть материалы из семейного архива и копии дел, хранившихся в УФСБ России по Омской области и Красноярскому краю. Экспонаты больничного лагерного быта предоставили Мемориальный музей-заповедник истории политических репрессий «Пермь-36», а также музей Омского госпиталя ветеранов войн. В подготовке выставки принял участие Омский медуниверситет.
– Когда мы говорим об Андрее Пантюхове, без всяких сомнений можно сказать, что если бы не он, то мир не узнал бы великого писателя Варлама Шаламова. Шаламов не погиб в лагере только благодаря тому, что в 40-е годы они встретились на Колыме, и потому, что Пантюхов его вылечил и дал направление на фельдшерские курсы, Шаламов дожил до реабилитации и стал великим писателем. Я завела его часы, чтобы его время вернулось на омскую землю, – сказала куратор выставки, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Юлия Кантор.
Фотографии, личные вещи и книги, газетные материалы, переписка с летописцем ГУЛАГа Варламом Шаламовым открывают нам уникальную личность земляка, о котором прежде омичи не знали, а теперь могут гордиться человеком, сохранившим в тяжких испытаниях доброту, порядочность, способность к состраданию.
