Татьяна Жарова: «Отпуска у меня никогда не было»

Прическа – это скульптура из волос

– Татьяна, в июле в лагере «Березовая роща» пройдет молодежный форум «Ритм». Вы один из авторов идеи собирать вместе инициативную молодежь?

– Я в восьмой раз буду руководить направлением «Творчество». Именно ребята, выбравшие это направление – живопись, графику, декоративно-прикладное, парикмахерское искусство, боди-арт, фото и видео, – обеспечивают особую атмосферу форума. В прошлом году весь лагерь был перестрижен и перекрашен. Буйство цвета за городом, а возвращаются участники «Ритма» в город «облико морале», потому что современные красители смываются после того, как несколько раз вымоешь голову. Было весело! Но главное, все работали с утра до вечера над воплощением проектов, и лучшие были удостоены грантов. Грантов на мечту.

– В «Ритм» приезжала из Петербурга и ваша дочь?

– Арсения закончила институт, она молодой ученый, занимается исследованием клеток рака. И при этом творческий человек. В позапрошлом году она была участницей «Ритма», и вместе с режиссером Евгенией Мальгавко они защитили проект «МОХ» – «Молодые омские художники». Получив около 60 тысяч, устроили выставку талантливых людей. Деньги были потрачены на аренду помещения, рекламу и призы победителям конкурса. А в прошлом году дочь работала в «Ритме», обучая визажу и боди-арту.

– Размер грантов невелик, но в прошлом году Ярославу Максименкову его хватило, чтобы поставить в Центре современной драматургии два спектакля: «Русалочка» и «Аладдин». А вы создали костюмы персонажей. Гонорар, вероятно, был символическим?

– Я не бросаю наших ребят. Чем могу, помогаю. Есть опыт, как малыми средствами добиться максимальной выразительности. Какая радость, когда выходит спектакль на хорошем уровне, потому что все работали с полной отдачей.

– Вы очень часто работаете бесплатно. Например, на показах молодых дизайнеров одежды делаете по 60 причесок. С огромной скоростью.

– Это приходит с опытом. Я работала в Москве, у нас проходили разные показы, и я научилась работать быстро. И если есть возможность применить свои знания, тем более для студентов родного института, я делаю это с удовольствием.

– У вас были этапы: парикмахерское искусство, потом дизайн одежды, боди-арт. В прошлом году на «Симфопарке» большое впечатление произвели ваши живые скульптуры.

– Одно перетекает в другое. Еще в технологическом техникуме я делала прически. А что такое прическа? Это скульптура из волос, которую нужно просчитать, чтобы смотрелась со всех сторон. У нас были конкурсы, чемпионаты. Косметики в советское время не было. Для того чтобы получить черный цвет, мы жгли спички и с этим работали. Не было даже фена для укладки волос, и мы делали прически на пиве. Возвращаешься из техникума, идет дождь, забегаешь в автобус, и все мужчины начинают принюхиваться, потому что ты источаешь запах пива.

– Вы хотите сказать, что конкурсные прически делали на себе?

– Конечно. Мы разбивались на двойки и работали в парах. Были и парикмахерами, и моделями.

Огурцы с пупырышками

– Как вы стали театральным художником?

– После техникума по распределению я поехала в Новосибирск в экспериментальную лабораторию стрижки и прически. И создала свой театр причесок. Это было шоу с танцами, замечательной пластикой. Но надо было одевать артистов. По ночам думала, как кроить. Знаний нет. Библиотека была вторым домом, но, кроме журналов «Работница» и «Крестьянка», в ней почти нечего было найти. Однажды услышала: в моде узор с огурцами. Нашла однотонный ситчик и нарисовала огурцы с пупырышками. Прогладила утюгом, сделала раппортный орнамент, не представляя, что это такое. А потом мне рассказывают, что такое индийский огурец – ставший классикой каплевидный узор с загнутым кончиком. Отработав в Новосибирске год, я приехала в Омск поступать в технологический институт, ныне Институт дизайна и технологий ОмГТУ. Конкурс был 12 человек на место. Поступить – это было заоблачное счастье, но у меня получилось. А на втором курсе я решила создать свой театр «32 мая». Мне говорили: «Зачем? Есть же театр мод «Образ». А мне этого было мало, мне хотелось большей пластической выразительности. Мы ездили на гастроли, первые были в городе нефтяников Стрежевом.

– С какими театрами вы сегодня сотрудничаете?

– С Курганским государственным театром драмы, с «Пятым театром», Центром современной драматургии. Работала в «Галерке», но предпочла фриланс, чтобы откликаться на разные предложения.

– Когда вы почувствовали вкус успеха?

– В институте я начала заниматься росписью по ткани. Первая коллекция была по Марку Шагалу. Я воспроизводила на одежде его картины. И был такой визуальный эффект: идет нарисованный человек, а за ним в легкой вуали живой манекенщик. Коллекция победила на конкурсе в Омске, и ее отправили в Санкт-Петербург на конкурс «Адмиралтейская игла». Это был первый выход омичей на престижный подиум. Коллекцию хорошо оценили, но Гран-при получили дизайнеры из города Шахты, представившие одежду с резьбой по коже. У них руки были с незажившими еще ранами от такого труда. Этот пример вдохновил меня на работу с нетрадиционными материалами.

– А как возникла идея живых скульптур? Где вы их увидели? В Барселоне? В Петербурге?

– В Интернете. А до этого я работала стилистом шоу-программ в Цирке Юрия Никулина на Цветном бульваре. Хотелось попробовать сделать что-то необычное. Цирк, театр давали такую возможность. Учишься всю жизнь. Вот вчера в Центре современной драматургии показывали спектакль артисты из Германии. Я отметила, как интересно был сшит кафтан. Хожу и думаю, как это сделано, как сыграет.

Неудача – это путь к новому

– У вас есть ученики?

– Лет десять назад была студия. Я строгий педагог, не могу остановиться, пока человек не добьется высот, поэтому, может быть, со мной трудно. Была удивлена, что моя ученица Яна, уехав в Германию, добилась там успеха. Приехала и рассказывает: там не умеют стричь. Она участвует в конкурсах, ничего не боится, знает, чего ей нужно добиться. Часто встречаю людей, которые спрашивают: «А вы нас помните?». В лагере «Ритм» нынче будет 450 человек, а прежде приезжало и по 700. А до этого лет 20 была «Перспектива» – молодежный игровой семинар. Так и говорят: «Перспектива», такой-то год. Лица помню, а фамилии забылись.

– Татьяна, а бывали у вас остановки, сомнения, неудачи?

– Что такое неудача? Что такое остановка? Это возможность найти новый подход. Нет неудач. В институте занятие по живописи, натурщик стоит. Не получается. Комкаю лист. Думаю: надо успокоиться. Беру этот мятый лист, под краном смываю рисунок, разглаживаю и начинаю все заново по мокрому листу. В институте работы за семестр развешивали на всю стену. Подходят преподаватели, смотрят, оценивают. Ты не можешь спрятаться, поюлить, как на экзамене. Подходит завкафедрой Галина Васильевна Толмачева, смотрит, читает: «Жарова», и говорит: «Гениально!». Ура! А если реакция иная, не нужно расстраиваться, нужно поверить: сейчас будет что-то новое в моей жизни.

– Вы всегда идете параллельно моде. Не занимаетесь ею, создаете образ и стиль. Что такое мода и что такое стиль?

– Я соединяю одно с другим. Видите, во что я сегодня одета? На этом костюме графика моего мужа. Я сделала капсюльную коллекцию в этом стиле. На ткани – портреты известных в Омске людей – балетмейстера Тзапташвили, дизайнера Богданова, стилиста Варакосова, музыканта Гализдры, моего мужа Генриха Бефуса. Вот ответ на вопрос, чем я зарабатываю на жизнь, – через Интернет продаю свои коллекции.

– Вы сегодня определяете политику выставок в галерее «Вернисаж» по ул. Ленина, 19, в магазине «Ювелирный Союз». Что побудило заняться еще и этим проектом?

– Когда меня спрашивают, почему ты выставляешься чаще в Японии, в Марокко, чем в Омске, я отвечаю: «А где выставляться в родном городе?» В Дом художника сложно попасть тем, кто не состоит в Союзе художников, в Музее имени Врубеля выставки расписаны на год вперед. Можно – в галерее «Квадрат». Но нужно стоять в очереди, и это будет стоить больших денег. В Японии наши с мужем работы легко берут, и все мои мишки Тедди, расписанные Генрихом, в Омск не возвращаются – продаются. Руководитель компании «Ювелирный Союз» Александр Стрельников, считаю, сделал большое дело, предоставив возможность художникам выставляться бесплатно. Сергей Демиденко целый месяц показывал свои живописные работы, получившие массу прекрасных отзывов. Сергей Александров сопроводил выставку вертепными кукольными представлениями. Генрих Бефус, работающий в стиле комикс, пополнял свою экспозицию портретами известных людей с их автографами – Елки, Басты, Владимира Спивакова. А сейчас открывается выставка лучших работ участников форумов «Ритм».

– Каких художников вы не приглашаете в «Вернисаж»?

– Я ни с кем не ссорюсь. Но есть такая тенденция в современном искусстве – показывать страшное, мрачное. Такие работы я не беру. Думаю: это не на выставку, а к психологу нужно отнести. Я выбираю вещи, которые заряжают публику позитивом.

– Вы уезжали из Омска в Новосибирск, Москву, Петербург. Что возвращало вас в Омск?

– Петербург я люблю, я там работала в Русском музее. В Петербурге живет дочь. Но это не мой город, я там болею. Там такой ветер, обостряется артрит. А в Омске чувствую себя здоровой. Там я лежу, а в Омске бегаю.

– Говорят, все-таки собираетесь уезжать из Омска в Германию…

– Мой муж – немец из поздних переселенцев. Ушли из жизни родители, нас ничего в Омске не держит. Мы хорошо чувствуем себя в Европе, в нашем возрасте не мы выбираем, а наши организмы выбирают, где жить.

– Не заскучаете в Германии?

– Не думаю, что, зайдя в дом, я закрою двери в мир. Если мы, живя в Омске, устраивали выставку в Африке, ездили со Светланой Захаровой в Марокко, надевали русские костюмы, пекли ночью блины к открытию, чтобы подать их с икрой, то, что помешает мне вести такой же активный образ жизни? Лет пять назад я узнала про технику «холодного фарфора». Съездила на учебу в Петербург, потом в Омск привезла мастеров. В Чехии получила пьесу из театра, нарисовала эскизы костюмов, переслала по Интернету. Все сегодня возможно делать на расстоянии.

– Как вы отдыхаете?

– Я фрилансер практически всю жизнь, поэтому каникулы для меня – это что-то из области фантастики. Пытаюсь вспомнить отпуск – не было у меня отпуска.