Гостем «Культурного завтрака с «ОП» в ресторации «Маниллов Gourmet» стал арт-директор SIBERIAN JAZZ FESTIVAL, народный артист РФ, пианист Даниил Крамер.
Кто такой меценат?
– Даниил Борисович, фестиваль имел успех, его посетили более семи тысяч омичей. Вы довольны?
– Омской филармонии удалось организовать событие очень высокого статуса, фестиваль в Омске способен конкурировать с самыми крупными зарубежными джазовыми форумами. Мне, как художественному руководителю проекта, приятно, что Омск вливается в пока еще немногочисленную когорту городов нашей страны, проводящих крупные международные джазовые фестивали. Музыканты, которых я пригласил на фестиваль, отобраны с намерением показать максимально широкий срез современной джазовой сцены. В программе соседствовали изысканность струнного джаз-квартета и английский поп-саунд, энергетика рок-н-ролла и душевность португальской морны, масштаб симфонического оркестра и шарм традиционного джазового инструментального трио. Уверен, Siberian Jazz Festival запомнится его слушателям надолго. А еще я надеюсь, что он станет большой джазовой историей Омска.
– Как вы выбирали музыкантов России, Венгрии, Польши, Великобритании, Португалии на фестиваль?
– Как я выбрал Нэнси Виейру? Я послушал, увидел, оценил. Она уникальная певица, родом с островов Зеленого Мыса, исполнительница морны – потрясающе красивых любовных песен на португальском языке. Певица с мировым именем. Я думаю, в Омске нечасто бывали такие артисты. Я сначала хотел предложить сделать фрагмент совместного выступления. Но потом понял: это надо слушать отдельно, без всяких вкраплений и включений. Каждый исполнитель на фестивале в Омске категорически не похож на другого. Музыканты выступают в разных жанрах, и даже если приблизительно схожи жанры, то исполнители к ним подходят с противоположной стороны.
– Что необходимо для успеха масштабного фестиваля?
– Благодаря меценатству удается организовать крупные международные фестивали с музыкантами более дорогими, которых не так просто пригласить. И омские меценаты нашли деньги (генеральный спонсор фестиваля – компания «Сибколбасы». – С.В.). Искусство никогда не существовало без меценатства. Вы знаете, откуда пошло это слово? Меценат – это имя римского патриция, который помогал искусству. И благодаря Меценату мы знаем Вергилия и Овидия. Редчайший случай, когда музыканты обходились без помощи. Мендельсон, но он сын банкира. Лист. Да, этот человек стал популярным, получил состояние. Не потому, что пилил госбюджет, а потому, что его концерты покупали императоры. А когда в Венгрии случилось наводнение, он свое состояние потратил на то, чтобы накормить полстраны. Верди вышел из нищеты и стал богатым итальянским землевладельцем. Что он сделал с этими деньгами, помимо того что покупал землю, будучи крестьянином в душе? Он построил дом для престарелых композиторов и музыкантов. И пока он был жив, они не знали нужды.
Искусство без меценатства не может существовать ни в одной стране. Оно может называться по-разному. Например, попечительским советом. На этом построена вся система поддержки колледжей и искусства в США. Чтобы так было у нас, нужен закон о спонсорстве и меценатстве. Где у нас хотя бы закон о культуре? До сих пор не принят.
Пища для джаза
– Вы ведь тоже по-своему меценат?
– Нет, я артист. Я даю благотворительные концерты. Если вы это называете меценатством, окей. Но у меня нет своего фонда, я не имею возможности этим заниматься. Кроме того, любой фонд существует на чьи-то деньги. Я все делаю сам. И очень благодарен омским меценатам и тем, кто помог их найти. Потому что теперь будет совершенно иной уровень культурного присутствия в Омске. Я много раз говорил в интервью, что культура есть одна из основ экономики. Приводил в пример случаи, когда нации, сильные в военном отношении, уходили из истории, потому что у них не было глубокой культуры. Говорил о Римской империи, развал которой начался, по моему глубокому убеждению, с лозунга «Хлеба и зрелищ!».
– Два года тому назад вы говорили, что русский джаз стремительно обретает свою стилистику. Это произошло?
– Нет, пока я бы так не сказал. Но этот процесс идет. И такие люди, как Аркадий Шилкопер, Сергей Старостин, тому способствуют. Новые опыты Анны Бутурлиной, Алексея Подымкина, основанные не только на народной, но и на советской музыке, дают возможность российской джазовой музыке обрести свое лицо. Эти опыты меня чрезвычайно радуют. Действительно, появляются очень яркие, своеобразные, очень профессиональные джазовые музыканты, которые используют народную культуру точно так же, как это делают их коллеги на основе испанской, индийской, китайской, японской культуры. Советская культура была громадной частью нашей жизни и будет ею оставаться. Переосмысление этого пласта и есть обретение собственного лица в джазе. Но это пока в процессе формирования.
– А русская классика дает пищу для творчества джазовым музыкантам?
– Сергей Жилин уже сделал концерт «Чайковский в джазе». С классикой немало опытов. Валерий Гроховский подготовил программы «Бах в джазе», «Моцарт в джазе». У меня есть опыты, но я не делаю из этого отдельной программы. Русская классика, народное искусство, советская эстрада – это удивительная смесь, мало у кого есть такое богатство. И все это называется «отечественная культура», дающая пищу джазовым музыкантам.
Музыкальная мистика
– «Музыкант играет душой, и нужно перед выступлением почистить душу». Это ваши слова. Как происходит это очищение?
– Я не ем часов пять-шесть перед концертом, потому что люблю выходить на сцену слегка голодным. Говорят, что мужчины – хищники, а у хищника, когда он голоден, хорошо работает мозг в поисках добычи. Я должен ощущать себя готовым не просто к работе, а к импровизации, во время которой мозг работает в экстремальном режиме. А перед концертом занимаюсь собственной медитацией. Она идет еще и тогда, когда я с улыбкой выхожу к вам на сцену, подхожу к микрофону. Повторяю речевки и привожу себя в нужное состояние.
– Вы классический и джазовый музыкант. Сколько процентов уходит на классику, сколько на джаз?
– Ох уж эти имиджевые расклады! Я просто музыкант: хочу – играю классику, хочу – джаз, хочу – все, что между ними. В Омске я выступал в роли классического музыканта. Играл с Омским симфоническим оркестром.
– Вас называют танцующим пианистом за манеру игры на рояле в джазовых концертах…
– Эти вещи происходят, как вы дышите. Если бы я мог предсказать, что буду делать на сцене, жизнь была бы скучной и неинтересной. Меня много раз спрашивали: нравится ли мне пианист Ланг Ланг? Не нравится. Именно потому, что я не могу отделаться от мысли, что он искусственен. Все эти ужимки, гримасы, позы. Меня жена ругает: «Ты даже не замечаешь, как ты кривляешься за роялем». Серьезно, не замечаю. Вы замечаете, как вы дышите?
– Социологи провели опрос: какая музыка больше нравится жителям разных городов? Омичи, чуть ли не единственные в России, высказались за джаз. Это ведь и ваша заслуга? Вы много лет проводите в нашем городе джазовые фестивали.
– Наверное, так. Процентов на 70 джаз в Омск привел я. Это часть моей работы, без которой я не хочу жить ни как музыкант, ни как продюсер. Я привез определенный уровень джазового исполнительства. На омской сцене уже был и джаз с романсами, джаз с кино, фанк-джаз, рок-джаз, блюз-рок-джаз, и чего только не было! Теперь я могу совершенно честно и без капли лести сказать, что Омск начал быть джазовым городом, в нем есть джазовая публика.
– Говорят, что джаз – это образ жизни. В джазе постоянное общение. Не устаете от этого, вам не хочется уединения с роялем?
– Это у меня есть дома, на репетициях. Люблю после концерта прийти в пустой зал, чтобы подышать воздухом этого намоленного помещения, где только что сидели сто человек. Это особое чувство.
