Заслуженная артистка России о том, что значат в ее жизни Омск и Петербург.
Экстрим в актерской профессии
– Надежда, Петербургский Театр на Васильевском начал гастроли в Омске со спектакля «Мещане» Горького, в котором блистают наши земляки Юрий Ицков, вы, Сергей Лысов, Алексей Манцыгин. Когда-то «Мещан» поставил Георгий Товстоногов, и спектакль стал классикой советского театра. Там главным героем был Нил в исполнении Кирилла Лаврова, а старики Бессеменовы – «темное царство»…
– А в нашем спектакле неизвестно, кто светлее, надежнее – молодежь или старшее поколение.
– Мои друзья не сразу вас узнали на сцене.
– Потому что я в спектакле не Надежда Живодерова, а Акулина Ивановна Бессеменова – женщина солидная, строгая, набожная. Меня двоюродная сестра не узнала: «Надя, у тебя другое лицо!» Да, потому что я в спектакле другая женщина. А в «Идиоте» буду иной – подружкой Настасьи Филипповны, женщиной доброй, впечатлительной.
– Почему если течет из Омска в Петербург актерский ручеек, то обязательно в Театр на Васильевском?
– Первым там оказался Сергей Лысов, уехавший из Омского театра драмы в 1991 году. Он рассказывал об омских актерах директору Владимиру Словохотову, который и сам играл когда-то в Омском ТЮЗе. Когда мы приехали в 2001-м, Театр на Васильевском был юным, ему и сейчас только 30 лет. Но сегодня те, кто начинал тогда, это уже крепкое актерское поколение.
– Что общего между Омским театром драмы и Театром на Васильевском?
– На самом деле, ничего общего, кроме артистов. Везде хотят ставить и играть спектакли и чувственно, и мощно, и театрально. Зритель соскучился по этому.
– Ваш муж Юрий Леонидович Ицков сказал, что изо всех сил омичи стараются воссоздать атмосферу актерского братства.
– Потому что это очень важно: теплые, почти родственные, поддерживающие друг друга отношения. Мы же как семья были в Омской драме. И стараемся это сохранить. Хотя в большом городе сделать это труднее. В мегаполисе все разбегаются. Объединяются на гастролях.
– Театр недавно вернулся с балканских гастролей. Они были успешными?
– Мы побывали со спектаклем «Мещане» в Сербии, Боснии, Хорватии и Черногории. Гастроли прошли очень хорошо, интересно, хотя было и тяжело: мы переезжали из города в город, день играем, день едем. Спектакль очень обогатился, потому что мы играли его шесть раз подряд. Настоящим стал. В нем теперь, как сказал поэт, «дышат почва и судьба».
– Директор вашего театра рассказал, как недавно на фестивале «Фабрика Станиславского» в Московском губернском театре вам пришлось играть спектакль «Мещане» на голой сцене: из-за проблем с таможней фуры с декорациями и костюмами опоздали. Есть место и экстриму в актерской профессии?
– Я была, слава богу, в одежде, хоть немного подходящей к роли. А девчонки даже и в шортах, как пришли. Эта ситуация стала мощным допингом для нас. Было ощущение, что эта пьеса написана сегодня, здесь. И все по-настоящему. Сцена в Губернском театре большая, на ней стояли стулья – и все. Конечно, этот спектакль прошел как сон. Но внутри него ничего не разрушилось, только прибавилось. Это было дополнительным толчком и источником энергии.
– А как зрители реагировали на спектакль?
– Прекрасно. Говорят, что через пять минут все забыли, что у нас нет чашек, самовара, стола. Главное – отношения между людьми.
Шестой этаж, бесплатный фитнес
– Вы сегодня чувствуете себя петербурженкой или омичкой?
– Омичкой я никогда не перестану быть, потому что я здесь родилась. А с Петербургом такая связь: моя бабушка в блокаду была эвакуирована в Омск из Ленинграда. И в доме всегда звучало: «Ленинград, Ленинград». Но так сложилось, что я одна вернулась, потому что дед в 50-х годах, когда многие возвращались, работал на заводе Ворошилова, потом переименованном в «имени Октябрьской революции», уезжать заводчанам не разрешали. Мама в Омске вышла замуж, родители познакомились в театре. Это такая домашняя легенда. Среди омских знакомых нашей семьи много было тех, кто выехал из Ленинграда в блокаду.
– А чем вдохновляет вас Петербург?
– Это волшебный город, город-миф. Он сам по себе действующее лицо. Петербург притягивает как магнит, по нему можно просто ходить, гулять.
– Мрачность города вас не угнетает?
– Когда мрачно, мы репетируем, наша профессия нас выручает. А на сцене у нас светло, тепло, а часто – и горячо.
– Вы живете на Васильевском острове в старинном доме – на последнем этаже без лифта. Тренаж каждый день?
– Фитнес. В Питере высокие этажи, шестой этаж – как десятый, и последняя лестница особенно крута. Так что мы тренируемся. Сначала я была в ужасе, а потом сказала себе: мне это дано бесплатно, зачем расстраиваться. Ходьба и лестница – это главные наши лекарства.
– В Театре на Васильевском у вас не такая большая занятость, как в Омской драме?
– Нет, конечно. Высокой занятости у женщин после 40 не бывает, потому что весь мировой репертуар так написан. Я считаю, что мне еще повезло, у меня очень, очень интересные спектакли. Десять лет играем «Русское варенье» по Улицкой. В немецкой пьесе «Камень» я играю и девушку, и бабушку – всю жизнь женщины. У меня хоть и немного ролей, но они емкие. Я так наигралась всего, что хочется совпадений с твоим, тем, о чем хочется говорить со сцены.
– Вам везет с режиссерами?
– Везет. Приходит режиссер, а с ним спектакль, история. Каждая встреча с режиссером – это учеба. Наш главный режиссер Владимир Туманов, Денис Хуснияров, Руслан Нанава – каждый из них дорог, у каждого свой взгляд. И это обогащает актеров.
– Юрий Ицков много играет в кино, стал знаменитым киноактером. Вы когда-то снялись в фильме «ЧП районного масштаба». Не привлекает съемочная площадка?
– Киноактер – это отдельная профессия. Гигантская. И не моя. Я люблю играть все по порядку, вживаться в образ. А в кино сегодня снимают конец, завтра – начало, нужно в голове удержать всю роль. Мне это не нравится.
Коллеги – как родственники
– С какими чувствами вы приезжаете в Омск?
– С разрывом сердца. Посещаем кладбища, где лежат родные, коллеги, друзья.
– Понравился вам нынешний Омск?
– Очень понравился. Светлый, южный, теплый. Все так комфортно: много хороших кафе, гостиниц, скамейки на каждом шагу. Курортный город! Омск всегда летом расцветал. Сейчас как-то особенно.
– Вас узнавали на улицах?
– Узнавали. А когда проходили мимо кафе кавказской кухни, посетители начали аплодировать. В Питере омичи ходят на наши спектакли. На гастролях за границей не раз подходили люди: «А мы из Омска».
– С кем в Омском театре драмы вы близко дружили?
– Со всеми. В театре все были как родственники. Близки были с Ножери Чонишвили, Татьяной Ожиговой. Елена Александровна Аросева помогала мне подготовиться к поступлению на актерский курс Шебалинки. Выслушала мою программу, советы давала. Родители были знакомы с Еленой Александровной.
– Единственный курс в музучилище, который выпустил Геннадий Тростянецкий, готовил актеров. Многие ли остались в профессии?
– Честно говоря, не знаю, мы потерялись. Павел Кондрашин работает в Омске, в «Галерке». В театр драмы попала только я, и то не сразу, а через год. Год работала в ТЮЗе, играла в спектакле «Роман и Юлька».
– Я помню вас на омской сцене с первой вашей роли в спектакле «Зажигаю днем свечу». А потом у вас был огромный репертуар. Какие роли в омском театре у вас были любимыми?
– Все любимые. И в спектакле «Не боюсь Вирджинии Вулф», и в «Трех сестрах», и в «У войны не женское лицо». Спектаклей было так много, что трудно выделить какой-то один, все вспоминаются как единое целое, с разными красками.
– Перед спектаклем «Мещане», открывавшим гастроли вашего театра в Омске, молодые актеры заметно волновались…
– Потому что много слышали от нас об омском театре и с большим уважением относятся к нему. Даже к зданию, к исторической сцене. И я до сих пор волнуюсь. А иногда радостно выскакиваю на сцену – зависит от спектакля.
– Когда-то заведующая театральным музеем Светлана Яневская сказала: Надежде Живодеровой дают драматические роли, а у нее большой талант комедийной актрисы. В Театре на Васильевском тоже пока не раскрыли ваше комедийное дарование?
– Подождите, у меня еще все впереди. Это знаете, как бывает: когда надо, роли сами придут.