Николай Ядринцев – журналист и патриот

Коренной сибиряк Николай Михайлович Ядринцев любил свою малую родину и прилагал все силы, чтобы улучшить жизнь земляков. Современники называли Ядринцева сибирским патриотом.

Золотое детство

Родился Николай Михайлович 18 октября (по старому стилю) 1842 года в Омске –  в купеческой семье. Его родители, – отмечает исследователь жизни и творчества Ядринцева Виталий Зеленский, – были люди по­своему незаурядными. Отец, Михаил Яковлевич, не получил никакого образования. И сам осваивал грамоту по часослову. При этом любил литературу и создал в доме отличную библиотеку, которая постоянно пополнялась новыми изданиями. Мать, Феврония Васильевна, – в прошлом крепостная крестьянка, затем девушка в услужении у купцов, выкупивших ее на волю, – до замужества вовсе не умела читать. А впоследствии читала Пушкина, Лермонтова, Жорж Санд, имела репутацию приятной светской дамы.

Проживая в Омске, Тобольске, Тюмени, Ядринцевы занимали заметное положение в местном обществе. В круг их хороших знакомых входили, например, ссыльные декабристы Анненков, Свистунов, Штейнгель. Вспоминая о своем детстве, Николай Михайлович называл его золотой, беспечной порой. С внезапной смертью Михаила Яковлевича в 1858 году этот беззаботный период закончился.

Помня о желании отца видеть его человеком с высшим образованием, Николай мечтает о Петербургском университете. Своих университетов Сибирь тогда не имела. Да и школ здесь, как напишет позднее Ядринцев, было немного, в редких городах имелись библиотеки, книжная торговля практически отсутствовала. Единственный книжный магазин находился в Иркутске.

Петербургские сибиряки

Стремясь поскорее окунуться в университетскую жизнь, он едет в столицу, даже не окончив гимназию. Поэтому в университет поступает вольным слушателем. Но этот статус позволял ему посещать все занятия наряду с обычными студентами.

Петербургский период начинается для юного провинциала трагично. Феврония Васильевна, не желавшая расставаться с сыном и поехавшая в столицу вместе с ним, заболевает брюшным тифом и умирает.

А вскоре на долю Николая выпадает новое испытание. От матери ему осталась солидная по тем временам сумма денег. Вынашивая уже тогда планы о литературной деятельности, он рассчитывает по окончании университета начать издавать на эти средства в Сибири журнал. Пока же решает отдать их на сохранение знакомому гвардейскому офицеру и жить на проценты. Но тот все деньги прокутил. В результате уже через год после смерти матери Ядринцев, по выражению Зеленского, «обратился в богему»: влился в ряды нищих студентов, перебивавшихся с картошки на хлеб с квасом.

В Петербурге он знакомится с земляками из других учебных заведений столицы и начинает посещать земляческие сходки. Поначалу эти встречи имели единственную цель: «сибирякам –  юношам, доселе разобщенным, было радостно сблизиться и соединиться в одну семью». Но постепенно участники сходок переходят к обсуждению сибирских проблем. Именно там, как вспоминал сам Николай Михайлович, были впервые подняты вопросы о необходимости сибирского университета и местной печати. Именно там родилась и созрела идея о том, что «долг сибирских сыновей – вооружившись знаниями, ехать служить своей малой родине».

В 1861 году в Петербурге начинаются студенческие волнения, связанные с принятием нового университетского устава. Сибиряки в них тоже участвуют. За эту историю Ядринцев был из университета отчислен, он решает вернуться домой, чтобы посвятить себя тому, о чем говорилось на заседаниях земляческого кружка, – служению Сибири.

Тюрьма и ссылка

Он устраивается в Омске домашним учителем, сотрудничает с Томской губернской газетой. И вместе с Потаниным организует публичные лекции, литературные вечера, используя их как способ поделиться взглядами на положение сибирской провинции. Со временем вокруг него и Потанина образуется кружок областников, выступающих за преобразования в регионе.

В 1865 году обоих друзей внезапно арестовывают по так называемому делу сибирских сепаратистов, обвинив их ни много ни мало – в намерении «отделить Сибирь от России и образовать республику подобно Соединенным Штатам». Таких планов у молодых сибиряков, конечно, не было. Они ратовали лишь за то, чтобы дальняя провинция Русской империи получила равные с другими территориями права, и за отмену уголовной ссылки в Сибирь, «задерживающей развитие края, его гражданственности». Вопрос об избавлении Сибири от ссылки приравнивался ими по значимости к отмене крепостного права. Областники считали: с его разрешением «откроются ворота и другим реформам» – в сфере судебной, в сфере просвещения, культуры.

Но власть, напуганная ростом революционного движения в стране, везде искала заговоры. И наказание «злоумышленникам» было избрано суровое. Ядринцева, как одного из главных обвиняемых, сначала заключают на три года в омскую каторжную тюрьму (ту самую, где раньше отбывал каторгу писатель Достоевский). Затем отправляют по этапу в город Шенкурск Архангельской губернии на бессрочное поселение. Впоследствии, правда, он был помилован. Тем не менее провел в тюрьме и ссылке почти десять лет – «лучшие годы своей юности».

Но это не были годы, вычерк­нутые из жизни. Даже в остроге, общаясь с другими каторжанами, Николай занимается сбором сведений для задуманной им книги о русской тюрьме и ссылке. Ее он напишет, уже находясь в Шенкурске, где был лишен элементарных удобств и всяких средств к существованию, а жил только за счет литературного труда. Здесь же, в Шенкурске, завязывается сотрудничество Ядринцева с выходившей в Казани Камско­Волжской газетой, взявшейся публиковать его статьи по сибирским вопросам и юмористические фельетоны на злободневные темы.

Это сотрудничество повлекло за собой в дальнейшем значительные перемены в жизни сибирского патриота. Через некоторое время после окончания ссылки он женится на корреспондентке газеты Аделаиде Федоровне Барковой, ставшей ему другом и помощником во всех делах.

Каракорум

В последующие годы деятельность Николая Ядринцева чрезвычайно многообразна. Он, как отмечает Виталий Зеленский, уже не только журналист, не только известный писатель­публицист, автор целого ряда книг, посвященных различным аспектам сибирской жизни, но и общественный деятель, ученый­этнограф, археолог, путешественник, исследователь, участник экспедиций по Сибири. По его инициативе в Омске образовано Западно­Сибирское отделение Русского географического общества.

В 1888 году, в ходе организованной им экспедиции в Монголию, Ядринцев совершает археологическое открытие, принесшее ему мировую славу: находит развалины древней монгольской столицы Каракорума и памятники древнетюркской письменности.

В 1891 году он в составе отряда добровольцев едет в Тобольскую губернию, чтобы оказать помощь голодающим и болеющим тифом переселенцам из европейской части империи, устраивая для них столовые, амбулатории, медицинские пункты. И шлет «из самой гущи жизни» свои корреспонденции в газету.

Местная печать

Современники считали Николая Михайловича прирожденным журналистом. Он сотрудничал со многими газетами и журналами и, будучи человеком подвижным, стремительным, работал необыкновенно легко и много. День проводил в беготне, встречах с людьми. А писал обычно ночами и мог сочинять по две­три статьи одновременно. Язык его публикаций отличался простотой, ясностью. В предисловии к сборнику, вышедшему к 25­летию со дня смерти сибирского патриота и журналиста, российский историк Николай Козьмин называет Ядринцева «безукоризненным стилистом», на произведениях которого «можно воспитать литературный вкус и усвоить благородно­простую манеру письма». «Неутомимый и неистощимый», отличавшийся высокой эрудицией, он, как отмечает Козьмин, проявлял себя в различных журналистских ипостасях. Писал политические статьи, публицистику, юмористические фельетоны и даже злободневные стихи. По этой причине ему приходилось выдумывать себе разные псевдонимы, которых у него было так много, что часто он в шутку называл себя «стопсевдонимовым».

Сибирская журналистика тогда только начала формироваться. И Ядринцев, отводя местной прессе важную роль в решении сибирских вопросов, ставит себе задачу наметить программу, чем эта журналистика должна заниматься. Данной теме он посвящает руководящую статью «Провинциальная пресса» и целый ряд фельетонов за подписью «Благожелатель». В одном из них с иронией говорится о сибирском издании, печатающем все без разбора и разместившем материал о краже в Сан­Франциско. Первая задача местных газет, настаивает Ядринцев, – не быть простым провинциальным подражанием столичным газетам. И в то же время, – пишет он, – при выборе местных тем «нельзя сосредоточивать свое внимание на фонарях и дохлых собаках», потому что «местные дела –  не одни непорядки на улицах и в администрации». «С другой стороны, общечеловеческие вопросы, волнующие другие страны, не должны быть чуждыми областному органу. Но последний, трактуя их, должен иметь в виду местного читателя, интересы своего края».

В 1882 году Ядринцеву, наконец, удается реализовать мечту о собственном печатном издании, где можно было бы «писать, что хочешь» и самому определять редакционную политику. Его газета «Восточное обозрение» выходила в Петербурге. Но на ее страницах отражались сугубо сибирские темы. Например, там был опубликован ряд статей об идеях областников. На этой газете, по словам того же Козьмина, «воспитался целый ряд сибирских корреспондентов». За свои острые публикации она не раз получала предупреждения. А после очередного предупреждения была подвергнута предварительной цензуре. Жесткие цензурные условия, конечно, не могли не отразиться на тоне публикаций. В результате издание начинает терять читателей, привыкших к свободомыслию. Чтобы спасти газету, Ядринцев по совету друзей решает перенести ее в Иркутск. Но там из­за безденежья дела «Восточного обозрения» только ухудшились.

Университетский вопрос

Ученые и краеведы подчеркивают большой вклад Ядринцева в открытие в Сибири университета.

Крупный исследователь, кандидат филологических наук (кстати, в этом году исполняется 100 лет со дня ее рождения) А.Г. Кандеева, в научных трудах которой главным направлением был анализ творчества и деятельности Н.М. Ядринцева, отмечала: «Николай Михайлович Ядринцев самоотверженно и последовательно ратовал за открытие первого храма науки в Сибири целых 25 лет».

Идею о необходимости сибирского вуза он развивал во многих своих статьях. А в 1863 году на литературном вечере в Омске выступил с публичной лекцией на эту тему, где говорил о том, что богатейший сибирский край очень нуждается в образованных людях, которые бы занялись разработкой его природных богатств. И он не может удовлетвориться «наезжими образованными людьми из России», по преимуществу чиновниками, мечтающими об одном: разбогатеть и вернуться туда, откуда приехали. А поехать получать высшее образование в университеты европейской части империи имеют возможность немногие молодые сибиряки. Из тех же, кто может, не все потом возвращаются на родину, предпочитая остаться там, где условия для жизни более комфортные.

Кстати, позднее, когда уже рассматривалось дело сибирских сепаратистов, пропаганда необходимости сибирского университета была также отнесена к пропаганде сепаратизма. Лишь десять лет спустя едущий в Сибирь новый генерал­губернатор Николай Казнаков заинтересуется этой темой. Записки по сибирским вопросам, подготовленные для него Ядринцевым, лягут в основу его доклада российскому государю, по результатам которого согласие на открытие университета в Сибири будет получено.

Дальше развернется общественная дискуссия о том, в каком из городов его строить. Рассматривались два города –  Омск и Томск. В Омске Городская дума уже определила место для закладки здания вуза.

Решение правительства в итоге склонилось в пользу Томска.

Бремя одиночества

Внезапная его смерть в возрасте 52 лет стала для всех, знавших Николая Михайловича, потрясением. Друзья, конечно, замечали, что после кончины супруги, с которой Ядринцев прожил 14 счастливых лет и по которой очень тосковал, его кипучая энергия начала иссякать, да и здоровье ухудшилось: он жаловался на боли в сердце, желудке. «Одиночество в личной жизни тяготило его. Скитальцу­труженику хотелось отдыха, ласки – ее не было», – вспоминал литератор Виктор Острогорский, знавший Ядринцева еще с Петербурга. И, несмотря на это, Николай Михайлович строил планы на будущее, собирался ехать на новую работу.

Достоверно причина его смерти неизвестна. Виталий Зеленский, основываясь на показаниях знакомых Ядринцева, на квартире которых все и произошло, пишет, что кончина наступила вследствие отравления принятой большой дозой опия. Но было это отравление трагической случайностью, то есть опий был по ошибке выпит вместо другого лекарства, или же Ядринцев намеренно свел счеты с жизнью, не справившись с тоской и одиночеством, – осталось тайной.