Будущий российский реформатор был сыном сельского священника из Владимирской губернии. Он был определен отцом во Владимирскую семинарию, а затем переведен в только что открывшуюся семинарию при Александро-Невском монастыре. Но по окончании учебы способный юноша отказался принять духовное звание и стал учительствовать. В 1797 г. он поступил в канцелярию генерального прокурора с чином титулярного советника. Спустя три месяца был произведен в коллежские асессоры – чин, приносивший потомственное дворянство. Своим образованием Сперанский выгодно отличался от серой массы чиновников, что позволило ему выйти «на главные роли». Благодаря выдающимся способностям, он быстро смог продвинуться по служебной лестнице. В 1803 г. он был назначен директором департамента Министерства внутренних дел и в течение последних четырех лет участвовал в редактировании всех важных законов.

С 1807 г. М.М. Сперанский, будучи статс-секретарем императора Александра I, по его поручению подготовил план государственных преобразований – «Введение к уложению государственных законов», в котором рекомендовал для предотвращения возможных революционных потрясений в России придать самодержавию внешние формы конституционной монархии (через выборы части чиновников, новые начала организации суда, государственного контроля, разделение власти). По инициативе Сперанского в 1809 г. был издан указ, требовавший от чиновников определенного уровня образования. Ему удалось провести некоторые административные мероприятия, крупнейшим из которых было учреждение Государственного Совета (1810). Деятельность М.М. Сперанского вызывала недовольство консервативного дворянства, которое третировало Сперанского, считая его выскочкой, обвиняло в государственной измене и добивалось его смещения. В 1812 г. он был сослан в Нижний Новгород, затем в Пермь.

В 1816 г. будущий реформатор был назначен гражданским губернатором Пензы. После назначения в 1819 г. М. М. Сперанского генерал-губернатором Сибири ему было поручено провести ревизию управления этой территорией. Он объехал большую часть Сибири, посетил ряд губернских городов. Дважды М. М. Сперанский был в Омске: в июне 1819 г. и в сентябре 1820 г., уже возвращаясь из Восточной Сибири, генерал-губернатор на два дня задержался в Омске, занимаясь «обозрением присутственных мест».

На омской земле пребывая

26 июня, в 11 часов сибирский генерал-губернатор выехал из Тобольска. В его «Путевом дневнике» мы читаем: «27 и 28 [июня]. Путешествие в Омск. Ничего примечательного. Дорога по грунту, вся прекрасная. Жалобы на комиссаров и удаление их…».

Комиссарами тогда назывались классные чиновники, которые жили в уездах по крестьянским волостям и исполняли полицейские функции. Вообще-то, сберегая драгоценное время, Сперанский лишь изредка позволял себе ночевать на ямщицких станционных дворах, в основном он спал в коляске. Пользуясь любой остановкой, новый генерал-губернатор вступал в разговор с местными или проезжавшими людьми. Информация, полученная от них, бывала весьма существенной и, как правило, влекла за собой новые увольнения и назначения.

Рано утром 29 июня, в воскресенье и Петров день, он был встречен на омском перевозе через Иртыш со всеми воинскими почестями. Отслужили обедню.

Генерал-майор Клодт 

Были нанесены визиты к барону Карлу Федоровичу Клодту фон Юргенсбургу (кстати, который незадолго до этой встречи вместе со всем своим штабом, преодолевая расстояние в 600 верст, нанёс визит М.М. Сперанскому в Тобольск. У него отобедал, переночевал и вернулся назад в Омск) и коменданту Омской крепости полковнику Иванову. Между ними соборный протоиерей произнес приветственную речь. После обеда у Клодта Сперанский ознакомился с городскими и уездными делами и даже написал донесение к министру внутренних дел С.К. Вязмитинову с просьбой выплатить пособие омичам, пострадавшим от большого пожара, произошедшего 8 мая 1819 года. Тогда была уничтожена почти половина города. Возгоревшись в крепости, огонь ветром перебросился на Воскресенский, Мокринский, Ильинский форштадты. В результате сгорело 80 обывательских домов, гостиный двор, мясные ряды с 30 лавками, казенный питейный дом и городская ратуша.

Фрагмент «Дневника путешествия по Сибири» (1820 г.) графа М.М. Сперанского. Из фондов РГИА

И вновь обратимся к записи в «Путевом дневнике»:

«30 [июня]. Понедельник. Смотр войск; учение; на нем были: Омский полк, 10 полков (5000 человек) казацких и 2 роты артиллерии. Конец – церемониальный марш. Завтрак у полковника Безносикова в лагере. Смотр казачьей школы воспитанников. Успехи удивительные, особливо в математике, чертеже и рисунке. Все заведение прекрасно. Завтрак у командира казацких полков, капитана Броневского. Смотр острога. В крепости смотр военно-сиротского отделения. Хорошо, но уступает казацкому. Смотр школы инженерного отделения. Более основательности, но менее чистоты и блеску. Смотр лазарета, второклассный на 300 человек. Может помещать более. Порядок и устройство совершенные. Местоположение на берегу Оми весьма выгодное. Кухни отделены и на самом берегу. Обед у коменданта, полковника Иванова. В 6 часов вечера в 4 или 5 верстах за городом смотр киргизов в их кочевье. Они приглашены были на пир из ближайших кочевьев. Для гостей было устроено несколько юрт… Во время праздника переводчик, молодой ташкентец в мундире коллегии иностранных дел, на вопрос мне сказывал, что имя кайсак киргизам неизвестно; что они называют себя казаками (слово татарское, означающее вообще вольного работника). Слово киргиз также между ними неупотребительно: оно означает простого, бедного человека. Пограничный комиссар Иванов (брат коменданта) обещал мне доставить сведения по пограничной части. По возвращении в крепость инженер полковник Булыгин, командующий инженерным округом, поднес мне две карты: одну почтовую, другую топографическую – части Сибири, прилегающие к границе. В 12 часу ночи, распростясь с военными, оставили Омск…».

Поясним, что в то время киргиз-кайсаками называли казахов.

Строения Омской крепости. Открытка из коллекции автора.

Как видим, омские военные начальники приняли М.М. Сперанского с величайшим радушием и гостеприимством. Многие из них испытывали неописуемый восторг от общения с гостем. К числу их относился и атаман Сибирского казачьего войска С.Б. Броневский. В своих воспоминаниях, написанных уже на склоне лет, он запишет:

«…Я ему показал все наше обзаведение. Его приятно изумили повсеместные школы, устройство казаков по службе и в домашнем быту. Он был даже на маневрах двух полков и бригады артиллерии верхом. Ему представлено было линейное учение по всем правилам регулярного войска. Полковые, эскадронные, взводные командиры (удивившие его) расторопностию и знанием своего дела, а в иррегулярных движениях рассыпным строем, стрельбою и фланкированием (прикрывавшие фланги от обхода кавалерии. – А.Л.). Тишина и точное исполнение сигналов очень его удивили. Посетив войсковое училище и найдя там преподавание предметов развитым до степени, какой он не ожидал…».

К приезду сибирского генерал-губернатора тщательно готовились. В качестве сюрприза для гостя местное военное начальство и решило устроить упоминаемую выше кочевку киргиз (казахов). В официальный церемониал встречи высоких гостей такое зрелище было включено впервые. И надо сказать, оно прижилось и с успехом устраивалось местными властями и в дальнейшем. Достаточно вспомнить приезд в наш город Великих князей Владимира Александровича (1868) и Николая Александровича (1891). Среди архивных документов сохранилось письмо правителя Пограничных дел Иванова на имя старшин Турдыбека Коченова и Баимбетя Кунаева с приглашением посетить Омск для встречи с прибывающим в город Сибирским генерал-губернатором М.М. Сперанским, отправленное накануне приезда Михаила Михайловича в наш город 27 июня 1819 г. Текст его гласил:

«Почтенным старшинам капитану Турлубеку Коченову и поручику Баимбетю Кунаеву. Достопочтеннейший Начальник Сибирского края Его высокопревосходительство господин генерал-губернатор и кавалер Михайло Михайлович Сперанский при обозрении части Тобольской губернии предложить изволил удостоить своим посещением и крепость Омскую, что и последует в скором времени и, конечно, в самом начале приближающегося месяца. Извещая Вас о сем, почтенные старшины, я надеюсь, что Вы, яко соседи управляемого Его высокопревосходительством края, не упустите случая с прочими, которые к Вам поближе, почетными родоначальниками управляемого Вами народа для личного засвидетельствования своего почтения толико знаменитой особе прибыть в крепость Омскую и, как предположено, в честь Его высокопревосходительства составить здесь небольшой конский бег, то не угодно ли будет и Вам к соучастию в том пригласить своих подчиненных, имеющих бегунцов. Хотя время на прибытие Ваше определить я и не могу, но чем поспешите Вы сие исполнить, тем более обяжете меня к благодарности Вам за уважение делаемого Вам предложения…».

Праздничное действо, как мы уже знаем, происходило за городом. Для гостей было устроено несколько палаток. В одной из них, главной, помещались все омские дамы, а хозяйками были жены торгующего бухарца и ташкентца. Тут же находились жены и дочери важных киргизских старшин. Угощение состояло из разных сухих закусок и чая. Пели певчие. Играла музыка.

«Праздник киргизов состоял: 1) в ристании их; лошади и всадники ничтожные, – запишет в своем «Путевом дневнике» М.М. Сперанский. – 2) в баранте. Один киргиз подхватывает барана, мчит его, а другие за ним гонятся и отбивают. Бедный баран обыкновенно при сем истерзан. Между тем две партии, похитителей и их противников, на бегу и преследовании хлещут друг друга немилосердно плетью; 3) в представлении, каким образом избирают себе невест… Тот, кто, несмотря на удары, обоймет рукою по грудям беглянку, должен быть ее жених; 4) в обеде… Праздник заключен был фейерверкером, от коего большая часть киргизов разбежались; они вообще боятся всего огнестрельного…».

Некоторые подробности о пребывании сибирского генерал-губернатора под Омском и в Омске мы находим в его письме к дочери, написанном 10 июля 1819 г. в Томске. Среди строк, описывающих природу, утомительный степной ландшафт, неустройство и деспотичность управления, мы находим следующие путевые зарисовки о посещении нашего города:

«…На пути мы сделали круг и были в Омске, на границе Европейского образования. Дикие киргизы, придвинувшись со своими юртами, давали мне праздник, то есть давали нам видеть, как они жрут почти сырых баранов и пьют кумыс (кобылье молоко). После сего было ристалище. Оно состояло в скачке. Молодые люди один после другого старались тут нагнать верхом скачущую девицу, одну из лучших невест; а она отбивалась от женихов плетью. Нет ничего отвратительнее дикой природы, если в самом деле это есть природа, а не одичавшее ее произведение. Мы обедали и ночевали в крепости. Ты можешь себе представить… что мне отдавали все военные почести…».

Чтобы избежать перевозов, М.М. Сперанский направился из Омска не по левому берегу Оми, по которому шла почтовая дорога, а по правому. Дорога на всем пространстве была хорошей, хотя и несколько гористой. Три небольших моста через буераки не испортили настроение у путешественника. Узнав о проезде губернатора, местные крестьяне просили его проложить дорогу по правой стороне Оми, и это им было обещано.

«…Здесь земли вообще очень хороши, – сделает запись Михаил Михайлович в своем «Путевом дневнике». – Земля, с обыкновенным разделением на три поля, производит без перемены до 10 и 15 посевов; потом отдыхает лет пять. Нижнеомская. Бедность очевидная. Поселены при Чичерине (в течение 17 лет при Екатерине II был Тобольским губернатором. – А.Л.). Долго были без жен…».

При отъезде из Омска свита М.М. Сперанского пополнилась неким доктором Албертом, которого местные ямщики принимали за чудовище. Да и как его было не принять, когда доктор был облачен в бурку и мохнатый башлык, глаза его были прикрыты очками, а от комаров он носил волосяную маску. При езде в тарантасе у него в ногах лежала пара охотничьих собак. Г.С. Батеньков в своих «Записках» вспоминал, как на одной из станций ночью при расплате за прогоны он слышал, как ямщик рассказывал казачьему офицеру, что «вез зверя генеральского, а когда стали ближе расспрашивать, то все крестьяне хором повторили: "Точно так, зверь мохнатый, с страшными глазами, и чуть подойдешь – ворчит"».

От ревизии к реформам

Большую часть своего пребывания в Сибири Сперанский провел в Иркутске. Его образ жизни был прост и совершенно не похож на поведение и быт его предшественников. Вставал он рано и по утрам работал «с огнем». В эти часы он, как правило, занимался чтением научных трудов или литературы. По воспоминаниям современников, вечерами он любил заходить в различные дома, особенно купеческие. Тем самым генерал-губернатор быстро расположил к себе население. В Иркутске число жалоб, поступавших к Сперанскому от жителей, достигало трехсот в день. Хотя большинство из них осталось без ответа, потому что малочисленная канцелярия не справлялась с таким объемом работы, но эта работа очень помогла губернатору в деле ревизии.

Население и казна обкрадывались не только из-за хищений, но и из-за элементарной бесхозяйственности. Проводя ревизию, Сперанский встретил нарушения и преступления, которым не было конца. Только по Иркутской губернии Сперанским было отдано под суд 120 чиновников, исключая волостных начальников и прочих незначительных должностных лиц. Однако заменить чиновников было некем. Вывод напрашивался один – проведение реформ.

1 августа 1820 года из Иркутска М.М. Сперанский выехал в Барнаул, а оттуда через Семипалатинск вновь, уже во второй раз, прибыл в Омск. Это было вечером 3 сентября того же года. На следующий день после встреч и представлений, Михаил Михайлович осмотрел госпиталь, военно-сиротское отделение и инженерную школу. Отобедал у коменданта и во второй половине дня переправился через волнующийся от непогоды Иртыш.

Об этом пребывании Сибирского генерал-губернатора в нашем городе небезызвестный нам уже С.Б. Броневский в своих мемуарах напишет:

«…Михаил Михайлович объезжал между прочим линию… Встречая в сношениях его на линии с киргизами добрые отзывы обо мне, как и от казачества, он был ко мне очень милостив… У него уже родился проект преобразования Киргизской степи, заключающий в себе обитателей более 1/2 миллиона душ. Михаил Михайлович, объясняясь со мною о многих предметах, до киргизов относящихся, узнал, что я, управляя пограничными делами, имею с давнего времени влияние на киргизов и хорошо знаком с ними, предположил это устройство возложить на меня и уехал в Петербург…».

Тобольск в нач. XIX в. Гравюра из фондов ГИАОО

В Тобольск М.М. Сперанский прибыл 8 сентября 1820 года, где остался на всю зиму. Оттуда 8 февраля 1821 года выехал в Петербург.

На протяжении всего XIX века в Сибири сохранялась душевная память о невиданном прежде начальнике края. Образ действий Сперанского, его привлекательная личность оставили отрадное впечатление. После того как генерал-губернатор покинул Омск, в памяти наших земляков еще долгое время сохранялось уважительное отношение к его персоне. Ведь влияние его деятельности сказывалось на многих сторонах сибирской жизни, а особенно в организации местного управления.

Несбывшийся проект

На заседании Омской городской думы 23 июля 1910 г. впервые был поднят вопрос о сооружении памятника графу М.М. Сперанскому в Омске. Датой сооружения памятника был назван 1921 г. Именно тогда исполнялся век со времени составления и введения в действие «Учреждения об управлении Сибирских губерний». Понятно, что дореволюционные избранники из горожан весьма часто практиковали заблаговременное решение вопросов, но в этом, как писала одна из сибирских газет, они «переплюнули всех и вся». К сожалению, архивные документы не донесли до нас фамилию «виновника» поднятия этого вопроса. В тексте одного из документов он назван «заступающим на место Городского головы», то есть председателем собрания во время отсутствия последнего. После непродолжительного обмена мнениями по внесенному в повестку дня вопросу Омская городская дума единогласно постановила:

«В ознаменование заслуг графа М.М. Сперанского по проведению в Сибири реформ административного управления исходатайствовать Высочайшее разрешение на сооружение в г. Омске в 1921 г. памятника, для каковой цели открыть всероссийскую подписку».

Спустя почти два месяца (понятна отсрочка: в разгаре был дачный сезон) об этом решении городскими властями был информирован Акмолинский военный губернатор. После чего об идее установить памятник все напрочь забыли. Забыли до весны 1913 г., когда прошедшие по всей России торжества, посвященные 300-летнему юбилею Дома Романовых, вновь заставили это вспомнить. Городская Дума запросила военного губернатора Акмолинской области А.Н. Неверова о том, как обстоят дела с памятником и подпиской. Застигнутый этим вопросом врасплох, Александр Николаевич решил собрать совещание с приглашением представителей от власти и общества.

Военный губернатор Акмолинской области А.Н. Неверов. Из фондов ОГИК музея

Имевший прекрасное образование и богатый опыт административной и общественной работы, Александр Николаевич Неверов считал себя меценатом и покровителем идей просвещения и образования на юге Западной Сибири. На заседании он поддержал идею увековечивания памяти графа Сперанского, установку ему памятника в Омске, но считал более реальной проведение вместо общероссийской подписку региональную – на территории Западной и Восточной Сибири. Об итогах собрания информировали Степного генерал-губернатора, который в свою очередь предложил «разрешение вопроса о сооружении памятника графу М.М. Сперанскому приурочить к тому времени, когда со стороны Омского городского самоуправления будут предприняты более определенные шаги в смысле выяснения размеров участия в деле постановки предполагаемого памятника».

На своем пятом очередном собрании, состоявшемся 11 марта 1914 г., городская дума постановила:

«…На сооружение… памятника ассигновать 5000 руб. с отнесением этого расхода на запасной капитал города. Возбудить ходатайство о разрешении открыть всероссийскую подписку приема пожертвований на сооружение в г. Омске памятника графу М.М. Сперанскому. Если же разрешение об открытии всероссийской подписки не последует, ходатайствовать об открытии подписки по Сибири и Уралу…».

Решение это отправили Неверову. Пока оно проходило рассмотрение в Областном по городским делам присутствии, началась Первая мировая война. А 25 сентября 1915 г. Омская городская дума ввиду военного времени исключила расход в 5000 рублей, выделенных на памятник Сперанскому. А последующие события революций и гражданской войны похоронили эту идею на целое столетие.

Сегодня, когда мы стоим на пороге празднования 200-летнего юбилея Омской области, которая на карте Российской Империи впервые появилась именно благодаря реформам М.М. Сперанского, было бы справедливо вспомнить об этой идее и увековечить имя великого российского реформатора, чья судьба была связана с Омском.

Александр Лосунов, историк-краевед, председатель ОРОО «Достояние Сибири»