Александр Вислов: «В театре толпа становится нацией»

Почему мы не увидели «Обломова»?

– Александр Александрович, какое место у омской «Академии» среди театральных фестивалей страны?
– Первые три фестиваля, на которых я был в качестве гостя, сформировали имидж не просто достойного, а одного из лидирующих международных форумов на театральной карте страны. Моя задача была – эту планку не уронить.

– Сложилась традиция приглашения одного из европейских национальных театров – нынче это театр из Румынии. А какой еще принцип формирования афиши был для вас важен?

– Хотелось, чтобы театры, которые имели здесь успех, вновь приехали на фестиваль. Поэтому в афише появились Вильнюсский Малый театр, Малый драматический театр из Санкт-Петербурга. Надеялись, что будет и Новый Рижский театр. Но два месяца назад после крымских событий художественный руководитель Алвис Херманис отказался от участия в «Академии». Я могу понять, что этот поступок продиктован эмоциями, но, к сожалению, он неумный и странный. Заявление сделано в адрес президента Путина, который никогда не узнает, что какой-то режиссер совершил демарш. А пострадали зрители, ожидавшие театр со спектаклем «Обломов» по Гончарову – спектакль, на мой взгляд, замечательный, почти шедевр. Спектакль идет четыре часа, первые два в зале – непрерывный смех, а потом – слезы. Спектакль смеется и плачет над героем.

Эта ситуация отражает некоторые настроения в странах Балтии, потому что и Русский театр из Латвии в то же время отказался от гастролей в Петербурге. А вчера я узнал, что и в труппе Вильнюсского Малого театра были внутренние борения. Люди абсолютно не представляют ситуацию реально, такое впечатление, что зомбированы негативной информацией. Можно по-разному относиться к политическим событиям, но какое это имеет отношение к театральному фестивалю?

– А Рижский Русский театр приезжает на гастроли сразу после окончания «Академии». Это значит, настроения разные. Скажите, а чем мотивировали отказ участвовать в фестивале польские режиссеры?

– В рамках «Академии» был задуман польский проект. Режиссеры должны были приехать и с омскими актерами сделать эскизные показы польских пьес. Мы получили какое-то невразумительное письмо из Познани, что приехать не могут в связи со сложностями в выпуске спектакля. Поскольку причина не показалась нам внятной, не исключаю, что сыграла роль некая политическая установка.

Омский театр не уронил репутацию

– На фестивале представлены сразу две премьеры Омского театра драмы: «Враги» и «Время женщин». Как вы оцениваете эти спектакли?

– Как очень достойные работы, абсолютно не роняющие честь омского театра. Во-первых, в Омске произошла реабилитация пьесы Горького «Враги». После постановки 1936 года сложилось мнение, что она – символ соцреализма, и театры ее забыли. А Горький недаром сегодня очень популярен в Европе – его, например, много ставят в Германии. И он не эпигон Чехова, как долгое время считалось. Горький – новатор, который обогатил драматургию XX века, изобрел новый тип конфликта, новый способ взаимоотношений героев. На мой взгляд, омский спектакль «Враги» – очень серьезное и важное высказывание российского театра, с каждым днем все более актуальное. По части актерской работы труппы это очень сильный спектакль.

А «Время женщин» – трогательная работа, где «дышит почва и судьба», и ловишь себя на том, что наворачиваются слезы. Спектакль мог бы быть, на мой взгляд, выдающимся, если его сократить. Когда начинают работу не с инсценировкой, а сразу с текстом романа, трудно отказаться от замечательных, вкусных подробностей. А что-то нужно отсекать. Но актерский ансамбль явлен во всей красе. Актрисы старшего поколения и молодые работают в гармонии.

– Вы, как член экспертного совета «Золотой маски», смотрите много спектаклей в разных городах. Омский театр драмы много лет называли театральной столицей Сибири. На ваш взгляд, он сегодня сохраняет свою высокую репутацию?

– Мне кажется, после ухода режиссера Евгения Марчелли был некоторый момент растерянности, может быть, остановки в развитии театра. Пару сезонов не выходило выдающихся спектаклей.

– До «Август. Графство Оссейдж», «Смерть не велосипед»?

– Да. И, к сожалению, в среде театральных критиков начала гулять фраза: «Омская драма уже не та». Сегодня это уже совершенно несправедливо. Все последние спектакли если не экстра-класса, то сверхдостойные. И «Бег», и «Метод Гренхольма», и «Время женщин», и «Враги»… Очень убедительны и две работы на экспериментальной площадке под сценой.

Я не знаю, кого можно сегодня поставить в России рядом по уровню актерской и человеческой оснащенности, по театральной культуре. Потому что, когда открывается занавес на спектакле «Сирано де Бержерак», мы видим такой уровень работы с тканью, костюмами, париками, что можно проводить мастер-класс. И состояние театрального здания замечательное. У меня такое ощущение, что чужие спектакли не теряют, а приобретают от переноса на омскую сцену. Новосибирский «Онегин» идеально встал. Я видел спектакль «Mistras» в Вильнюсе и в Москве. Мне кажется, зал в стиле ампир сработал на спектакль. Здесь почти любой театр выигрывает: помогает и прекрасная архитектура, и намоленность места.

В ожидании драматурга

– Два «круглых стола» на фестивале посвящены проблемам современного театра. Главная из них – мало современных пьес?

– Мне кажется, театр не очень хочет сегодня заниматься сложностями современной жизни. Драматургия трудно пробивает себе дорогу на сцену. В Омске, кстати, легче, чем где-то. Были поставлены пьесы «Экспонаты», две камерные под сценой, идут спектакли по современным зарубежным произведениям. Но проблема спектаклей на современную тему связана и с самой драматургией. Она неудобная, часто связана с ненормативной лексикой. Я не большой поклонник этого, хотя понимаю, что порой из песни слова не выкинешь, и к закону, запрещающему брань на сцене, у меня есть вопросы. Но когда эти слова произносятся в камерном пространстве – это может быть, на большой же сцене невыносимо.

Главное же – наша современная драматургия неширокого дыхания, все заточено под малые сценические пространства. Талантливых людей много, но не родился такой русский драматург, как Мариус Ивашкявичус в Литве. Омичи на двух фестивалях увидели две его исторические пьесы, в которых так тонко и с болью, и с юмором говорится о проблемах нации. А он пишет и о современности. Например, пьеса «Изгнание». Он поехал в Лондон и несколько месяцев наблюдал жизнь литовцев, уехавших туда работать. Спектакль в Национальном театре стал хитом №1 – пронзительный рассказ о поколении, которое оказалось не нужным ни в Литве, ни в Англии.

– Социологи говорят, что в театр ходит только три процента населения. Как и в храмы. Может быть, это норма?

– Хотелось бы, чтобы цифра была выше. И чтобы молодежь пришла на спектакли. В Польше я видел в залах исключительно молодежь, а у нас средний возраст публики – 50 лет. В Красноярске с режиссером Романом Феодори мы сделали в ТЮЗе проект «Подросток с правого берега». Это документальный спектакль – вербатим. Авторы и артисты идут в народ и беседуют с людьми, а потом это переносится на сцену. И кто-то из родителей сказал про детей 90-х: у них отсутствует гормон радости. Родители зарабатывали деньги и не научили детей быть счастливыми. Кстати, есть идея создать такой спектакль в Омском ТЮЗе.

Театр всегда нес миссию воспитания чувств, в нем шел разговор об идеалах. Конечно, я за такой театр. Мне нравятся слова Герцена: «Театр – это место, где толпа становится нацией».