Семейная реликвия

Хотя какие там реликвии! Жили всегда скромно. Да и не задумывались ни о чем таком. Это сейчас, в старости, понимаешь, как важно не потерять свои корни, сохранить частичку своей семьи. И уже дорожишь любым клочком, любой ниточкой, связывающей с предками нашими. Вот и о своем отце-фронтовике храним только память, старые фотографии да единственное письмо с фронта. Всего их было два. Второе забрала двоюродная сестра Елизавета Александровна Медведева. Проживала она в Улан-Удэ, работала учительницей в школе. Письмо отца она попросила для школьной комнаты славы.

Детство мое прошло в Бурятской АССР. До войны мы жили в поселке Нижний Ангарск Северо-Байкальского района. В семье было восемь детей. Я самая младшая. Отец был рыбаком, лесорубом, сестры работали на консервном заводе. Жили очень тяжело. А потом и вовсе война началась. И отца забрали на фронт. Взяли его в армию 11 февраля 1942 года в возрасте 45 лет. А уже в сентябре 1942-го мой отец Шелковников Иннокентий Иванович, 1897 года рождения, пропал без вести под Сталинградом. Потом получили на него похоронку.

Папу я совсем не помню. Мне было только пять, когда он ушел на войну. Все мои воспоминания – то, как его на санях увозили по льду, по Байкалу в Читу. Мы бежали за этими санями, и кто-то из сестер нес меня на руках. Позже мне рассказывали, что я очень сильно плакала. Видно, что-то уже понимала. От отца мы успели получить два письма. Из первого узнали, что везут его в сторону Сталинграда. В письмах стояли многоточия. В войну нельзя было ничего такого писать. И они договорились с мамой, что он будет ставить точки. Второе письмо было все в саже. Почему?  Этого мы так и не узнали. Есть в этих письмах и строчка про меня: «Целую Любочку заочно тысячу раз». Как же часто я это перечитываю! Также отец радовался, что пока не забирают на фронт сына Гошу, волновался из-за того, что не получал писем с фронта от сына Володи. Надеялся, что отпустят домой на время уборки урожая. А еще просил в письме прислать табак. Вот что он писал: «Табак дают редко, пошлите, может, получу, пошлите в конверте, насыпьте хоть на одну папиросу. А то у нас случайно купишь папиросу, и десять человек потом ее курят».

У моей семьи целые десятилетия ушли на то, чтобы узнать что-то об отце. Куда только не писали! Но информацию о нем все же нашли. Меня признали сиротой войны. А не так давно я, как сирота войны, записалась в областной организации «Сироты ВОВ» в список, чтобы съездить на Мамаев курган в Волгоград. Это моя мечта. Там, говорят, есть памятник Неизвестному солдату. А значит, и памятник моему отцу».