Прерванное детство
В годы войны более 20 тысяч детей, эвакуированных из прифронтовой полосы, обрели в Омской области новый дом.
Омская область приняла не только более ста предприятий вместе с оборудованием и рабочими, которые давали фронту продукцию военного назначения. Но, пожалуй, самое главное, что сибирякам доверили, – это дети. Будущее поколение нужно было спасти от войны.
«Омская правда» по приглашению администрации Тюменской области и Тюменского издательского дома приняла участие в экспедиции «Согретые Сибирью». Наши коллеги в одноименной книге собрали сотни воспоминаний, уникальных фотографий, статистических данных о детских домах Омской области, в состав которой в годы войны входила Тюмень. И пригласили журналистов из разных регионов принять участие в открытии мемориальных досок в честь подвига сибиряков: педагогов, воспитателей, местных жителей – словом, всех тех, кто помогал выжить и встать на ноги эвакуированным детям.
Надо сказать, что Омская область, которая в то время простиралась от степей до полярного круга, стала одним из основных регионов, куда перевозили детские дома и интернаты. Здесь также активно создавались новые детские учреждения для тех, у кого родителей отняла война. Если до 1941 года в области насчитывалось всего 30 детских домов, то в 1943-м их стало более 200.
Сбежать от войны
– Наша семья жила под Ленинградом, – вспоминает ныне омичка Серафима Васильевна Иванова. – Отец ушел на фронт. У мамы на руках остались пятеро детей. Начались массированные бомбежки, каждый день на улицах погибали люди. Оставаться было нельзя. Началась эвакуация в Сибирь.
Многие погибали под бомбежками, не успев добраться до мирной земли. Воспитанница детского дома Л. В. Львова вспоминает: «Привезли нас на Ладогу, которую беспрерывно бомбили. Там, на берегу, в редких кустиках даже спрятаться было негде. Кругом лужи и грязь. Вдруг – фашистские самолеты. Нам команда «Ложись!» Мы в растерянности: куда? Прячем головы в кустики, как птенцы-журавлята, остальное все на виду».
Из рассказа М. В. Птицыной: «Когда «юнкерсов» отогнали наши зенитки, началась погрузка на судно. Раненых грузили на большой пароход «Форель». Они шли, кто мог, на ногах, поднимаясь с трудом по трапу. И каждый нес на руках ребенка. Таких же детдомовцев, как мы. И от нас на эту «Форель» приказали взять половину, потому что все не входили. Но директор детского дома Анна Ивановна Корешова раскинула руки, заслоняя ребят: детей, мол, делить не дам.
Капитан и кричал, и стращал каким-то судом, а она ни в какую: хоть стреляйте, не согласна. Так и отшвартовался этот пароход, а мы остались на берегу. Но вскоре и нас взял какой-то катер. Мы успели пройти, может быть, половину пути. И тут снова налет. И опять посыпались бомбы. Катер сильно лавировал – нас бросало по палубе. Всех тошнило. Дети кричали. И вокруг все стонало, ухало. Жутко выли сирены. Так и думалось: все, конец. А когда налет прекратился и мы уже были недалеко от противоположного берега, на который держали курс, подняв от палубы головы, не увидели парохода. Вся вода была в стаях панамок и обломках досок».
Дорога в Сибирь тоже была не из легких. Детей везли в теплушках, ни о каком комфорте и речи не было: лишь бы уехать подальше от бомбежек и смерти.
– Нас везли долго, – рассказывает Серафима Васильевна Иванова. – Мама в то время уже сильно болела. И я, когда поезд делал остановки на станциях, бегала в аптеки и просила лекарства. Люди пропускали меня без очереди. Многие давали продукты, теплые вещи. Нас сначала привезли в Алтайский край, поселили в немецкой деревне. Там мама умерла, и мы, пятеро детей, остались одни. С продуктами и питанием на Алтае в то время было очень плохо. Я написала письмо отцу, который в тот момент лежал в госпитале в Омске. Отец забрал нас и устроил в омский детский дом.
Осенью 1941 года эшелоны с детьми прибывали почти каждый день. Ребятишки приезжали в одних панамках, шортах, футболках. А тогда в Сибири уже стояли морозы. Бюро Омского обкома ВКП(б) специальным постановлением обязывало партийные, советские, комсомольские и хозяйственные органы принять все необходимые меры для создания нормальных условий жизни и учебы детей. Но в первое время маленьким беженцам помогали простые жители. Они встречали поезда и прямо в вагонах укутывали малышей в свои теплые вещи. Люди также несли молоко, хлеб, вареную картошку.
– Детский дом, где нас разместили, находился рядом с вокзалом, – продолжает Серафима Васильевна. – Здесь была совсем другая жизнь. Нас намного лучше кормили, одевали. С нами были замечательные, отзывчивые, добрые воспитатели. Помню, как мы ездили на уборку овощей в совхозы. В интернате было много ребят из Ленинграда и других западных областей. Со многими из них мы общаемся до сих пор.
70 лет спустя…
22 апреля 2015 года на здании средней общеобразовательной школы № 1 г. Тобольска в торжественной обстановке была открыта мемориальная доска в честь педагогов детского дома, который в годы войны располагался в этом здании. На церемонию приехали бывшие воспитанники интернатов, представители городской и областной власти, школьники, журналисты.
– Главная трудность при подготовке материалов для проекта «Согретые Сибирью» заключалась в том, чтобы разыскать здравствующих воспитанников и воспитателей детских интернатов, пионервожатых, нянь, – рассказал автор проекта, главный редактор книги «Согретые Сибирью» Иван Филиппович Кнапик. – Тех, кто в тяжелейшем 1941 году взял на себя неимоверно трудную обязанность – принять тысячи детей, эвакуированных из блокадного Ленинграда, Запорожья, Ростова, Карелии и других областей и республик Советского Союза. Они принимали их зачастую в наспех подготовленные помещения, отмывали в бане, кормили. Журналисты всех районных газет и специально созданная творческая группа Тюменского издательского дома пошли в архивы, поехали в села и деревни, в которых располагались эвакуированные детские учреждения, на встречи со старожилами. Удалось подключить к поиску воспитателей телепередачу «Жди меня», польскую газету. В течение месяца только в Санкт-Петербург было отправлено более 700 писем.
Большинство ответов на них обескураживало. Письма возвращались с лаконичными надписями на конвертах: «Адресат по данному адресу не проживает», «Квартира расселена»… Приходили и ответы другого содержания: «Огромное спасибо Вам за Ваше доброе дело. Но, к большому сожалению, ни Луковникова Константина, ни Кузнецова Николая уже нет в живых. У ныне здравствующей Кузнецовой Галины не сохранилось каких-либо документов той поры, а воспоминания очень отрывочные и очень тяжелые для сегодняшних дней. Просим снять данный адрес с контроля. Удачи Вашему проекту».
Работа над книгой соединила времена, Сибирь с Санкт-Петербургом, с десятками других городов и сел России.
Двухтомник «Согретые Сибирью», около 50 мемориальных досок – это промежуточный итог. Работа продолжается: готовится к изданию третий том книги, где журналисты расскажут в том числе о детских домах г. Омска.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала авторов книги «Согретые Сибирью».
Андрей Мотовилов
«Омская правда» по приглашению администрации Тюменской области и Тюменского издательского дома приняла участие в экспедиции «Согретые Сибирью». Наши коллеги в одноименной книге собрали сотни воспоминаний, уникальных фотографий, статистических данных о детских домах Омской области, в состав которой в годы войны входила Тюмень. И пригласили журналистов из разных регионов принять участие в открытии мемориальных досок в честь подвига сибиряков: педагогов, воспитателей, местных жителей – словом, всех тех, кто помогал выжить и встать на ноги эвакуированным детям.
Надо сказать, что Омская область, которая в то время простиралась от степей до полярного круга, стала одним из основных регионов, куда перевозили детские дома и интернаты. Здесь также активно создавались новые детские учреждения для тех, у кого родителей отняла война. Если до 1941 года в области насчитывалось всего 30 детских домов, то в 1943-м их стало более 200.
Сбежать от войны
– Наша семья жила под Ленинградом, – вспоминает ныне омичка Серафима Васильевна Иванова. – Отец ушел на фронт. У мамы на руках остались пятеро детей. Начались массированные бомбежки, каждый день на улицах погибали люди. Оставаться было нельзя. Началась эвакуация в Сибирь.
Многие погибали под бомбежками, не успев добраться до мирной земли. Воспитанница детского дома Л. В. Львова вспоминает: «Привезли нас на Ладогу, которую беспрерывно бомбили. Там, на берегу, в редких кустиках даже спрятаться было негде. Кругом лужи и грязь. Вдруг – фашистские самолеты. Нам команда «Ложись!» Мы в растерянности: куда? Прячем головы в кустики, как птенцы-журавлята, остальное все на виду».
Из рассказа М. В. Птицыной: «Когда «юнкерсов» отогнали наши зенитки, началась погрузка на судно. Раненых грузили на большой пароход «Форель». Они шли, кто мог, на ногах, поднимаясь с трудом по трапу. И каждый нес на руках ребенка. Таких же детдомовцев, как мы. И от нас на эту «Форель» приказали взять половину, потому что все не входили. Но директор детского дома Анна Ивановна Корешова раскинула руки, заслоняя ребят: детей, мол, делить не дам.
Капитан и кричал, и стращал каким-то судом, а она ни в какую: хоть стреляйте, не согласна. Так и отшвартовался этот пароход, а мы остались на берегу. Но вскоре и нас взял какой-то катер. Мы успели пройти, может быть, половину пути. И тут снова налет. И опять посыпались бомбы. Катер сильно лавировал – нас бросало по палубе. Всех тошнило. Дети кричали. И вокруг все стонало, ухало. Жутко выли сирены. Так и думалось: все, конец. А когда налет прекратился и мы уже были недалеко от противоположного берега, на который держали курс, подняв от палубы головы, не увидели парохода. Вся вода была в стаях панамок и обломках досок».
Дорога в Сибирь тоже была не из легких. Детей везли в теплушках, ни о каком комфорте и речи не было: лишь бы уехать подальше от бомбежек и смерти.
– Нас везли долго, – рассказывает Серафима Васильевна Иванова. – Мама в то время уже сильно болела. И я, когда поезд делал остановки на станциях, бегала в аптеки и просила лекарства. Люди пропускали меня без очереди. Многие давали продукты, теплые вещи. Нас сначала привезли в Алтайский край, поселили в немецкой деревне. Там мама умерла, и мы, пятеро детей, остались одни. С продуктами и питанием на Алтае в то время было очень плохо. Я написала письмо отцу, который в тот момент лежал в госпитале в Омске. Отец забрал нас и устроил в омский детский дом.
Осенью 1941 года эшелоны с детьми прибывали почти каждый день. Ребятишки приезжали в одних панамках, шортах, футболках. А тогда в Сибири уже стояли морозы. Бюро Омского обкома ВКП(б) специальным постановлением обязывало партийные, советские, комсомольские и хозяйственные органы принять все необходимые меры для создания нормальных условий жизни и учебы детей. Но в первое время маленьким беженцам помогали простые жители. Они встречали поезда и прямо в вагонах укутывали малышей в свои теплые вещи. Люди также несли молоко, хлеб, вареную картошку.
– Детский дом, где нас разместили, находился рядом с вокзалом, – продолжает Серафима Васильевна. – Здесь была совсем другая жизнь. Нас намного лучше кормили, одевали. С нами были замечательные, отзывчивые, добрые воспитатели. Помню, как мы ездили на уборку овощей в совхозы. В интернате было много ребят из Ленинграда и других западных областей. Со многими из них мы общаемся до сих пор.
70 лет спустя…
22 апреля 2015 года на здании средней общеобразовательной школы № 1 г. Тобольска в торжественной обстановке была открыта мемориальная доска в честь педагогов детского дома, который в годы войны располагался в этом здании. На церемонию приехали бывшие воспитанники интернатов, представители городской и областной власти, школьники, журналисты.
– Главная трудность при подготовке материалов для проекта «Согретые Сибирью» заключалась в том, чтобы разыскать здравствующих воспитанников и воспитателей детских интернатов, пионервожатых, нянь, – рассказал автор проекта, главный редактор книги «Согретые Сибирью» Иван Филиппович Кнапик. – Тех, кто в тяжелейшем 1941 году взял на себя неимоверно трудную обязанность – принять тысячи детей, эвакуированных из блокадного Ленинграда, Запорожья, Ростова, Карелии и других областей и республик Советского Союза. Они принимали их зачастую в наспех подготовленные помещения, отмывали в бане, кормили. Журналисты всех районных газет и специально созданная творческая группа Тюменского издательского дома пошли в архивы, поехали в села и деревни, в которых располагались эвакуированные детские учреждения, на встречи со старожилами. Удалось подключить к поиску воспитателей телепередачу «Жди меня», польскую газету. В течение месяца только в Санкт-Петербург было отправлено более 700 писем.
Большинство ответов на них обескураживало. Письма возвращались с лаконичными надписями на конвертах: «Адресат по данному адресу не проживает», «Квартира расселена»… Приходили и ответы другого содержания: «Огромное спасибо Вам за Ваше доброе дело. Но, к большому сожалению, ни Луковникова Константина, ни Кузнецова Николая уже нет в живых. У ныне здравствующей Кузнецовой Галины не сохранилось каких-либо документов той поры, а воспоминания очень отрывочные и очень тяжелые для сегодняшних дней. Просим снять данный адрес с контроля. Удачи Вашему проекту».
Работа над книгой соединила времена, Сибирь с Санкт-Петербургом, с десятками других городов и сел России.
Двухтомник «Согретые Сибирью», около 50 мемориальных досок – это промежуточный итог. Работа продолжается: готовится к изданию третий том книги, где журналисты расскажут в том числе о детских домах г. Омска.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала авторов книги «Согретые Сибирью».
Андрей Мотовилов
©
| URL: | http://omskregion.info/news/32057-prervannoe_detstvo/ |
| Дата публикации: | 29/04/2015 08:43 |